Глава девятая

Элла

Ни хрена себе! Что, черт возьми, только что произошло? Что это было? Ладно, я знаю, что это было. Это был самый лучший оргазм, который я когда-либо испытывала. Учитывая, что до этого момента все остальные оргазмы мне обеспечивал мой друг на батарейках, который живет в моем прикроватном ящике, это, наверное, не слишком сложно превзойти. Но, бл*дь.

Мое тело словно парит. Открыв глаза, я вижу Дина, который смотрит на меня со странным выражением. Я улыбаюсь, хотя и неловко. Что можно сказать, получив лучший оргазм из всех оргазмов? Тут меня осеняет, что я совершенно голая.

Голая! Перед Дином. Лучшим другом моего брата. Тем самым парнем, в которого я была влюблена целую вечность. Сколько раз мне снился этот сон? Бесчисленное количество. Я щипаю себя за руку. Ай, да, я это почувствовала. Глаза Дина следят за моими движениями.

— Я ведь не сплю, правда? — спрашиваю я.

Он смеется, смеется до слез. У него такой заразительный смех.

— Нет, принцесса, ты не спишь. Ты — гребаная мечта! Моя мечта.

— О, хорошо. Ну... Спасибо? — Моя благодарность звучит скорее как вопрос, чем как утверждение.

— Спасибо? За что, бл*дь, ты меня благодаришь? — спрашивает Дин, его брови поднимаются в замешательстве.

— За... ну, знаешь. За то, что ты только что сделал, — тихо говорю я. Я чувствую, как мое лицо покрывается румянцем. Почему я должна выбрать именно этот момент, чтобы потерять самообладание?

— Не стоит благодарности, детка. Это было удовольствием, гребаной привилегией. И я собираюсь пользоваться ею как можно чаще.

Он встает, очертания его стояка видны сквозь мокрые джинсы. Мои губы внезапно пересыхают, и я провожу языком по нижней губе. Дин рычит, а затем поднимает меня на руки.

— Нет, не смотри на меня так, Элла. Я еле держусь, — цедит он сквозь стиснутые зубы.

— Как?

— Как будто ты хочешь, чтобы я засунул свой член тебе в горло. Чтобы я трахал твой маленький ротик, пока ты не подавишься моей спермой.

Я даже не знаю, что на это ответить, кроме как:

— Ну, это не такая уж непривлекательная картина, которую ты только что нарисовал.

Дин издает череду проклятий, прежде чем вылезти из ботинок и стянуть с ног мокрые носки. Черт возьми, почему его ноги вообще должны быть привлекательными? Мой взгляд бессовестно путешествует по его телу. Я наблюдаю, как его руки расстегивают пуговицы на джинсах, и он стягивает их, оставаясь в одних черных трусах.

У меня руки чешутся потянуть их вниз, чтобы освободить его стояк, который я очень хорошо вижу. В то же время это пугает меня до смерти. Эта штука не выглядит маленькой. Пока я размышляю над этим, Дин тянет меня под воду, запуская руки в мои волосы.

Затем он ставит меня так, чтобы вода не попадала на меня. Взяв с полки бутылочку, он выливает жидкость себе на руки. Я наблюдаю, как он подносит руки к моей голове. Дин начинает втирать жидкость, которая, как я теперь понимаю, является шампунем, в мои волосы. Я закрываю глаза, вдыхая аромат. Он моет мои волосы своим шампунем. Уже давно никто, кроме парикмахера, не делал этого. Последним человеком, который мыл мои волосы с такой нежностью, была моя мама. У нее было свое кресло в салоне в нашем доме; она брала меня туда и мыла мне волосы, напевая, хотя и плохо, песни Шер.

Она часто говорила мне, что они ей очень нравятся. Она всегда хотела иметь такие же густые и красивые волосы. Она говорила мне, что однажды у меня будет дочь с темными волосами и темными глазами. Мои глаза достались мне от отца, а зеленые глаза моих братьев — от мамы, у которой были более светлые черты лица.

Слеза скатывается прежде, чем я успеваю ее остановить. Дин тут же замечает это; он наклоняется и ловит слезу губами. Затем он двигает меня обратно под воду и смывает шампунь с моих волос.

Дин не торопится, намыливая мое тело мочалкой. Это явно дорогая мочалка, потому что я никогда не испытывала ничего подобного. Ни одна мочалка, которую я когда-либо использовала, не была такой мягкой. К тому времени, как он закончил, мое тело пронзают электрические разряды. Моя сердцевина пульсирует, в ожидании... чего-то.

Я беру мочалку из его рук. Я собираюсь получить удовольствие. Улыбаюсь ему.

— Сними трусы. — Мой голос не оставляет места для споров. Пришло время уравнять шансы.

Дин ухмыляется, стягивает трусы и отбрасывает их в сторону. Я не могу удержаться от того, чтобы не открыть рот, когда наконец вижу то, что стремилось освободиться. Его член — длинный и твердый — стоит, касаясь пупка. На головке его члена выступила сперма, и все, о чем я могу думать, — это как сильно я хочу слизать ее.

— Это больно? — Мне искренне любопытно; его лицо скривилось, словно ему больно.

— Так, что ты, бл*дь, не поверишь. Я не хочу ничего, кроме как нагнуть тебя и вонзить свой член в твою киску. Наполнить тебя, переплести наши тела, пока мы не станем одним целым. — Он качает головой. — Но сейчас этого не произойдет. Первый раз, когда я займусь с тобой любовью, не будет быстрым перепихоном в гребаном душе.

— Хорошо. — Налив мыло на мочалку, я начинаю намыливать его плечи, затем руки. Я прохожусь по его твердому прессу. Он действительно словно выточен из камня. Моя свободная рука следует за мочалкой. От ощущения его кожи под кончиками пальцев у меня по рукам пробегают искры. Мой живот наполняется бабочками.

Не могу поверить, что передо мной наконец-то Дин. Обнаженный. Доступный. И я не имею ни малейшего представления о том, что с ним делать. Как доставить ему такое же удовольствие? Я чувствую себя не в своей тарелке. Его грудь вздымается, дыхание становится все тяжелее. Его глаза опускаются, когда он наблюдает за движениями моих рук. Он ничего не говорит. Он остается совершенно неподвижным, пока мои руки исследуют то, к чему они жаждали прикоснуться уже много лет.

Я спускаюсь к его члену. Он шипит, когда я провожу мочалкой по головке. Взяв его свободной рукой, я нежно глажу его по всей длине. Он обхватывает меня одной из своих рук, крепко сжимая и останавливая мои движения.

— Ты не должна этого делать, Элла, — шепчет он. Я вижу, как сильно он сейчас возбужден. Я хочу сделать это. Я хочу доставить ему удовольствие, удовлетворить его.

— Я знаю, что не должна. Но я хочу. Ты не хочешь, чтобы я прикасалась к тебе? — спрашиваю я, глядя вниз, где наши руки соединяются над его членом, не уверенная, что смогу справиться с этим, если он скажет «нет».

Он поднимает мой подбородок, пока мои глаза не встречаются с его глазами.

— Конечно, я хочу, чтобы ты меня трогала. Ты просто должна знать, что не обязана это делать. Я не хочу, чтобы ты старалась сделать мне приятное. Тебе должно быть комфортно. Черт, я не знаю. Я не хочу снова все испортить, Элла. Я хочу делать это в твоем темпе.

— Ну, я хочу это сделать. Так что научи меня. Покажи мне, как доставить тебе удовольствие, Дин.

— Бл*дь, — хрипит он. — Ладно, сожми посильнее, вот так. Двигай рукой вверх-вниз.

Рука Дина остается поверх моей, показывая мне степень давления и скорость. Его голова откинулась назад, глаза закрыты.

— Черт, Элла, вот так. Продолжай в том же духе, — говорит он, убирая свою руку.

Его руки начинают блуждать по моему телу. Я продолжаю исследовать его, крепко обхватывая и проводя большим пальцем по головке его члена, пока двигаю рукой вверх-вниз. Проходит совсем немного времени, прежде чем он издает серию проклятий. Он перехватывает мою руку и направляет свой член в мою сторону.

В следующее мгновение он кончает мне на живот, покрывая меня своей спермой. Помечая меня. Когда он кончает, он захватывает мой рот. Его язык проникает в мой. Я улыбаюсь, довольная тем, что смогла заставить его кончить. Видеть, как он теряет себя в удовольствии, — да, мне точно нужно увидеть это снова. Скоро. Я обхватываю его шею и притягиваю голову ближе к себе. Кажется, я не могу быть достаточно близко. Подпрыгнув, я обхватываю его ногами за талию. Он ловит меня, его руки впиваются в мою задницу.

Уверена, что у меня останутся синяки от его пальцев, так крепко он держит меня. Я стону ему в рот, вжимаясь всем телом в его член. Искры летят. Я продолжаю скользить своим клитором по его все еще твердому члену.

Я снова гонюсь за этим кайфом, он так чертовски близок. Дин прижимает меня к стене, и я ударяюсь спиной о холодный кафель, когда он вжимается в меня. Одна из его рук поднимается и щиплет мой сосок. И одновременно он кусает меня за плечо.

Боль от укуса приводит меня в экстаз. Я не просто достигаю оргазма, я, черт возьми, словно взлетаю. Я выкрикиваю его имя, когда кончаю. Когда туман в моей голове рассеивается, я понимаю, что только что произошло. Боль, смешанная с удовольствием, только что подняла меня на уровень выше, чем любой кайф, который я когда-либо испытывала от порезов. Это пугает меня до смерти, потому что я думаю, что, возможно, только что обрела новую зависимость.

Я смотрю в его глаза. Знает ли он, что только что произошло? Догадается ли, насколько я испорчена? Теперь он вышвырнет мою задницу за дверь? Столько вопросов проносится у меня в голове.

— Я чертовски люблю тебя, Элла Уильямсон. Всегда любил. И всегда буду, — наконец говорит он, его голос хриплый. Он наклоняется и нежно целует меня в губы.

— Я чертовски люблю тебя, Дин Маккинли. Всегда любила. И всегда буду, — повторяю я в ответ.

Дин снова моет меня. Затем он заворачивает меня в самое мягкое в мире полотенце и несет в кровать. Мы лежим вместе посреди его огромной, мать ее, кровати, простыня прикрывает наши обнаженные тела.

Девушка определенно может привыкнуть к таким простыням. Наверное, это что-то нелепое, вроде миллиона нитей. Лежать здесь, положив голову на грудь Дина, закинув на него ногу, — это блаженство. Тишина, окружающая нас, успокаивает. Его пальцы скользят вверх и вниз по моей спине. Его сердце ровно бьется под моим ухом.