Я не могу не улыбнуться тому факту, что она осталась нетронутой. Я знаю, что мудак. Просто мне все равно.

— Сотри эту гребаную улыбку со своего лица, придурок. Это все еще моя сестра. — Зак показывает на меня, потом на Эллу. — Ладно, не беременна. Хорошо. Тогда в чем дело? У тебя проблемы? Тебе нужны деньги? У меня их достаточно. Сколько тебе нужно?

— Ей не нужны твои деньги. Она не будет нуждаться в деньгах до конца своей жизни. Она будет чертовой Маккинли, — рычу я. Как бы я ни ненавидел упоминать свою фамилию, и я редко, бл*дь, это делаю, но в данном случае я более чем счастлив напомнить этому засранцу, кто я такой. О том, что у меня есть.

Брэй выплевывает свой напиток. Зак щурит на меня глаза.

— Ты ведь это серьезно, да?

— Смертельно.

— Хорошо. Как именно ты собираешься сделать ее Маккинли, чтобы твоя мама не вмешалась и не наложила вето на эти отношения? Потому что, скажем прямо, мы с тобой оба знаем, что она это сделает.

Наверное, он прав. У моей матери случится сердечный приступ, когда она узнает, что я планирую жениться на Элле, причем без гребаного брачного контракта, заметьте.

— Легко. Мы поженимся во вторник в полдень. В здании суда. — Я улыбаюсь.

Зак качает головой. Но я вижу, как этот ублюдок пытается скрыть улыбку. Может, я выйду из этой комнаты живым?

— Она случайно оказалась прямо здесь. Она также не собирается выходить замуж в ближайшее время. Так что не вынашивайте никаких безумных идей. Ни один из вас, — говорит Элла, указывая пальцем на каждого из нас в очереди.

— Ладно, так что же такое знают эти два болвана, чего не знаю я? — Нетерпение Зака по поводу отсутствия информации ясно видно по тому, как подпрыгивает его нога. Это единственный признак его нетерпения. Глядя на его лицо, можно подумать, что он абсолютно спокоен.

— Я... эм... ну, у меня есть некоторые проблемы, над которыми я работала в течение последних нескольких лет. Но мне стало лучше. Сейчас я справляюсь лучше. Честное слово. У меня получается, правда, Брэй? — Элла так не уверена в себе. Мне хочется подхватить ее на руки и спрятать от всего этого гребаного мира.

— Да, справляешься. Как долго? — спрашивает Брэй.

Элла улыбается и говорит:

— Шесть месяцев.

— Шесть месяцев с чего? — спрашивает Зак.

— С тех пор как я в последний раз порезалась... специально, — шепчет Элла, потирая запястья. Я хватаю ее за руку, останавливая ее движения. Она больше не одна. Она должна знать, что я здесь, несмотря ни на что.

Просидев на диване целый час, слушая, как Элла пересказывает свою историю Заку (многое из этого я слышал впервые), я хочу, бл*дь, перерезать себе горло. Она не должна была чувствовать себя такой одинокой. Я должен был быть рядом, помогать ей.

Позже Брэй отвел ее вниз, чтобы забрать детей перед тем, как им придется отправиться домой на ночь. Как только за ними закрылась дверь, я бросился в ванную, чтобы опорожнить содержимое своего желудка.

Убедившись, что больше ничего не выходит, я смываю унитаз и сажусь, прислонившись к шкафу. В дверях стоит Зак. Он бросает мне бутылку воды.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

— Не очень, — честно отвечаю я. Он подходит и садится на пол в ванной рядом со мной.

— Как я мог не знать? Почему я не замечал, что у нее проблемы? — спрашивает он.

— Она не хотела, чтобы ты видел.

— Я должен был догадаться. Черт, она четыре долбаных года жила в Мельбурне одна. Я должен был присматривать за ней, Дин. Это моя работа, бл*дь, заботиться о ней. — Его голова опускается на колени. Я знал, что он тяжело это воспримет. Черт, даже я не могу с этим справиться.

— Я не должен был уходить от нее. Если бы я остался с ней... Если бы я тогда признался ей в своих чувствах, она бы даже не поехала в этот гребаный Мельбурн.

— Может, и нет, но четыре года назад я бы убил тебя на хрен за то, что ты к ней прикоснулся.

— Итак, что я слышу: Дин, я не собираюсь убивать тебя за то, что ты претендуешь на мою младшую сестру. — Я улыбаюсь ему.

— Отвали. Я все еще раздумываю над этим. Мне просто нужно решить, какой несчастный случай тебе устроить. Потому что, если Алисса или Элла узнают, что я тебя прикончил, на следующий день я буду встречать тебя в аду. — Он смеется.

— Мы справимся с этим? — спрашиваю я. — Потому что я люблю тебя, чувак. Ты мой лучший друг. Но если ты заставишь меня выбирать, я выберу ее.

— Мы семья. Семья справляется со своим дерьмом, не убивая друг друга. Обычно, — говорит он. И мне этого достаточно. — Итак, могу ли я присоединиться, когда ты отвезешь ее домой к своей другой семье? Потому что я должен это увидеть. — Он смеется.

— Ты же знаешь, что я их и близко к ней не подпущу, правда? Кроме того, мама странно изменилась с тех пор, как старик стал заботиться о ней. — Я пожимаю плечами.

— Как это?

— Не знаю. Трудно объяснить. Но она стала гораздо менее осуждающей и не лезет в мои дела. Моя мама выглядела почти счастливой и совершенно трезвой, когда я с ней разговаривал последний раз.

На моей маме не слишком отражаются последствия алкоголизма. Впрочем, любой человек может неплохо их скрыть, если за спиной у него богатство Маккинли.

— Это хорошо? — спрашивает Зак.

— Да, хорошо.

— Ладно, я должен спросить.

— Что?

— Каковы твои намерения в отношении моей младшей сестры? Ты уверен, что она та самая? Это навсегда? Потому что, если ты снова разобьешь ее сердце, я, не задумываясь, вырву твое и поднесу ей на блюде.

— Она моя навсегда. Я всерьез собираюсь на ней жениться, ты знаешь. Я спросил ее об этом в лифте, когда ехал сюда. Она подумала, что я шучу.

— Хорошо, Ромео. Тогда давай придумаем, как заставить ее выйти замуж за твою жалкую задницу. Потому что, как бы больно мне ни было это говорить, ты хороший парень, Дин. Я знаю, что ты поступишь с ней правильно.

— Больно, да? — Я смеюсь, расслабляя плечи. Мне действительно нужно встать с этого гребаного пола.

— Ты даже не представляешь, насколько, — ворчит Зак.