— Я не могу остановиться, — сказал он. — Я пытаюсь и терплю неудачу.

— Тогда, — начала она, покалывание предвкушения и застенчивости пробежало по её губам и вниз по горлу, — научи меня.

— Да, Султана, — зрачки его глаз распахнулись, разливая чёрную ночь по радужкам.

Её пульс участился, во рту пересохло, и она нерешительно пробормотала что-то, выражающее тревогу. Её родители любили друг друга, но Наиме никогда не ожидала, что такова будет её судьба. Она всегда представляла, что любой поцелуй, который она испытает, будет поцелуем двух людей, которые едва ли нравились друг другу, прижимающихся губами друг к другу в неловкие моменты молчания и на благо других.

Она и представить себе не могла, что почувствует такой прилив желания, от которого у неё перехватило дыхание.

Его первый поцелуй был коротким и яростным, мягкость его губ накрыла её, тепло и небольшие толчки ощущений разлились по всему её телу, а не только там, где его губы коснулись её. Затем он отстранился и потёрся губами о её губы, прежде чем сконцентрировался сначала на её нижней губе, затем на верхней с нежным, уговаривающим напором. Наиме ответила тем же, стараясь соответствовать его темпу и сосредоточиться на нём, не будучи бесполезной из-за ощущений.

Он наклонил голову, покрывая теми же поцелуями её подбородок и шею, и дрожь, пробежавшая по её коже, была неотличима от той, что была вызвана холодом. Она ахнула, её руки скользнули вокруг его шеи, чтобы не дать себе упасть навзничь под его ласками, и он вернул рот к её губам, менее нежно. Его заросшая щетиной челюсть царапала её кожу, шокирующий контраст с влажным, тёплым прикосновением его губ, а затем языка.

Она никогда не понимала, когда видела людей, прячущихся по углам и нишам, считала всё это неприличным и тошнотворным. Но теперь она поняла. Она не понимала, как вообще перестанет думать об этом, о совместном дыхании, тоске и прикосновениях, настолько интимных, что они были невыносимы и всё же недостаточны. Руки Наиме взлетели к его шее, её ногти впились в его затылок, цепляясь так сильно, как она умоляла, боясь и восхищаясь каждой эмоцией и ощущением, которые охватили её. Весь её мир рухнул внутрь и существовал только в тех местах, которых они касались.

Макрам оторвался от неё, но не отстранился, только наклонил своё лицо и уткнулся носом в её. Его дыхание выскользнуло медленной струйкой.

— Ты ещё не закончил? — спросила она. — Я только начала осваиваться с этим.

Он издал смешок.

— Я закончил. Ты убила меня.

Наиме закрыла глаза, пытаясь обрести спокойствие в бушующем водовороте угасающего отчаяния. Никто никогда не писал ни в одной книге по истории, что поцелуи мага разрушения могут быть такими же разрушительными, как и их магия. Или, возможно, всё дело было исключительно в Макраме.

Кожа на её подбородке и щеках горела в его отсутствие, холодный воздух заставил её осознать, какой грубой была его многодневная щетина. Наиме отпустила его шею и прижала пальцы к своим щекам. Макрам скорчил гримасу.

— Ты слишком нежна для меня, — пробормотал он, проводя большим пальцем по её подбородку и целуя кожу вдоль линии, которую он провёл.

— Я не ожидаю, что это убьёт меня, — сказала она.

— Но другие могут заметить.

Наиме обдумала это, благодарная за паузу, которая позволила ей проявить немного здравого смысла, а также надеясь, что он намерен вернуться к ней за большим.

Она снова скользнула пальцами к его шее, прослеживая изгибы позвоночника, засовывая пальцы за воротник его одежды и вокруг, наслаждаясь тёплой, гладкой кожей. Воображаемое прикосновение к нему более интимно было бледной, безжизненной тенью радости, которая охватила её при самом действии. Даже этого простого, украденного прикосновения, прикосновения кончиков пальцев к коже, до которой она едва могла дотянуться, чтобы сжать его пальто и кафтан, было достаточно, чтобы наполнить её жадностью. Она хотела большего. Она провела кончиком пальца по впадинке у него на шее.

— Наиме, — в его голосе была магия, тёмная тоска.

Она коснулась его губ своими с нерешительным нажимом, отчасти боясь, что он отстранится, и, повторив путь его языка, провела им по складке его губ. Наиме немного отстранилась, желая оценить его реакцию.

— Ты быстро учишься, — сказал он, в его глазах была беззвёздная ночь, а под кожей клубился дым.

Было ли это её воздействие на него? Его магия выходит из-под контроля из-за неё?

— Я всегда такой была... но приятность предмета облегчает его изучение.

— Тогда давай изучим повнимательнее.

Он повернулся и сел, скрестив ноги перед собой, а потом поднял её боком и усадил к себе на колени. Он обвил её руки вокруг себя и обхватил её шею сзади своей здоровой рукой, целуя её. Ей больше нравилось сидеть на одном уровне с ним, способной толкать и тянуть, давать и брать в равной мере.

— Всё ещё приятно? — спросил он, затаив дыхание.

Приятно и мучительно. То, что начиналось как удивление, превратилось в боль и потребность. Жжение под её кожей распространилось по всему телу, её пульс отбивал ритм между бёдер, который угрожал превратить её в безумную и дикую. Его руки не покинули её шею, а сжали её плечи и удерживали для более глубоких поцелуев, но она этого хотела. Она хотела, чтобы его руки были везде, особенно там, где её тело ощущало пустоту и отчаяние, где кожа была натянутой и чувствительной.

— Если я скажу, что не знаю, ты поймёшь?

— Я пойму.

Он наклонил голову и коснулся губами её шеи, затем провёл языком по ложбинке там. Неуверенный, тихий звук вырвался из неё, когда зимний холод охватил влажное пятно, оставленное его языком. Макрам уткнулся лицом в её шею и подвинулся под ней. Его руки скользнули вниз и обхватили её талию.

Хватка, новая, интимная, потому что это был первый раз, когда мужчина держал её так собственнически, отвлекла её на мгновение, поэтому она не заметила нового давления на свою ногу. Когда она осознала, её щёки вспыхнули, и она напряглась. Должна ли она притвориться, что ничего не заметила? Немедленно встать? Конечно, она не должна двигаться… что, если она причинит ему боль или... наоборот?

Макрам поднял голову и посмотрел на неё, возможно, обеспокоенный внезапной переменой в её поведении. Наиме не могла встретиться с ним взглядом. Он издал звук, похожий на мурлыканье, и провёл кончиком носа по её скуле. Когда он снова посмотрел на неё, один уголок его рта приподнялся.

— Тебе это не нравится?

Его руки на её талии, прижимающие её плотнее к нему, и доказательство того, что его тело тоже хотело её.

— Нет, я... — тогда она действительно встретилась с ним взглядом. — Я...

Ей это нравилось. Должна ли она сказать ему это?

— Ты очаровательное создание, Наиме. Ты больше боишься моего желания, чем моей магии, — он ухмыльнулся ей, и она нахмурилась.

— Я не боюсь.

— Нет? Тогда продолжай прикасаться ко мне.

Он снова наклонил голову к изгибу её шеи. Она накрыла одной рукой его голову, чтобы удержать его там, где он был. Его тёплое дыхание ласкало небольшой участок кожи, открытый её платьем с высоким воротом, а другой оттянула металлическую ленту с гравировкой, которая удерживала его волосы сзади. Она положила её рядом с собой, затем скользнула руками вверх по его шее и запустила их в волосы. Они были грубее, чем она ожидала, густые и такие же чёрные, как забвение, окрасившее его магию. Только волосы, обрамлявшие его лицо, были заплетены в косу, поэтому она провела пальцами по затылку, и он наклонил голову навстречу её ласкам, обнажая ей своё горло.

Её тело было горячим и медленным, как будто она выпила слишком много вина. Она наклонилась и поцеловала его в шею, как он целовал её, пробуя на вкус соль его кожи, вдыхая пьянящее сочетание сумерек и мужского запаха, чувствуя резкий стук его пульса на своих губах. У неё не хватило смелости лизнуть его, как он лизал её, неуверенная в том, что ему понравится, но она прижалась носом к его уху и выдохнула его имя.

Сильная дрожь сотрясла всё его тело.

— Хватит, — сказал он, — это всё, что я могу вынести.

— Прости меня, — она убрала руки из его волос и положила их себе на колени, подавляя смущение. — Я думала, тебе это тоже нравится.

— Посмотри на меня.

Она повиновалась, подняв взгляд на его лицо, и у неё перехватило дыхание.

— Ох.

Тихо воскликнула она, столкнувшись с серьёзностью его состояния. Тень пульсировала в воздухе вокруг него, магия истекала из него, возбуждённая и выпущенная на волю его желанием.

— Да, ох, — мягко передразнил он, — ты постепенно убиваешь меня.

— Я не хотела, — она провела рукой по его лицу и спустилась вниз по шее. — Я хотела прикоснуться к тебе с тех пор, как увидела тебя…

Её воспоминания о его полуобнаженном теле подкрадывались и тиранили её мысли в самые неподходящие моменты.

— Ты прикоснулась ко мне, — сказал он, его голос был подобен тени.

— Не так. Не так, как я хотела.

— Во мне есть гораздо больше, к чему можно прикоснуться, — предложил он голосом, похожим на ниспадающий шёлк, ловя её губы в долгом поцелуе.

— Я знаю, — сказала она, стараясь не поддаться вспышке желания, которую он вызвал, — но ты сказал остановиться.

— Ты заставляешь меня забыться, а я не хочу слишком сильно забыться и толкнуть тебя через край.

— Если я пообещаю не позволять тебе давить на меня слишком сильно, ты поцелуешь меня снова?

Она коснулась его губ. Он серьёзно кивнул.

— Тогда я обещаю.

Он снова поцеловал её. Наиме одобрительно хмыкнула, счастливо погружаясь в горячее оцепенение, вызванное прикосновением его губ и рук. Их короткий обмен репликами, очевидно, перерезал нить сдержанности, потому что он прикоснулся к ней так, как не прикасался раньше.

Его руки скользнули вниз по её спине, обхватили за талию и сильнее прижимали её к себе. Затем одна скользнула по её талии и к бедру, захватывая его через слои одежды и поглаживая вниз к колену. Его рука скользнула обратно вверх, направляясь к внутренней стороне её бедра и под слои кафтана, энтари и пальто. Это было самое интимное прикосновение, которое она когда-либо получала, когда между её кожей и его была только ткань сальвара. Она чувствовала жар и давление его руки, то, как его пальцы касались нежной, чувствительной плоти. Его рука была только на полпути к её бедру, и его прикосновение заставило её с головой окунуться в желание, пронзающее её контроль, как ножи сквозь паутину.