ГЛАВА 22

Пустоши представляли собой безликое пространство холмистой, продуваемой ветром низменности. Настроение в группе стало значительно более холодным из-за страха и напряжения. Солдаты скакали более тесно друг к другу вокруг основной группы, и пары всадников Саркума отделялись посменно, чтобы прочесывать местность на расстоянии, служа предварительным предупреждением о возможных нападениях. Всё это сделало для Наиме ещё более радостной компанию Макрама.

Он ехал с ней большую часть дня, хотя несколько раз объезжал окрестности, чтобы поговорить с всадниками, которые находились на отдалении от них. Каждый раз, когда он возвращался к ней, Самира искоса бросала на Наиме любопытный взгляд, и она знала, что ей придётся отвечать на вопросы, как только они разобьют лагерь на ночь. Что она могла сказать? Раскрытие чувств Самире только усилит их и сделает её ещё более несчастной из-за этого.

Макрам молчал большую часть поездки, хотя это было лёгкое молчание, которое Наиме находила скорее комфортным, чем тревожным. Но в самую плохую погоду он отвлекал всех, кто был достаточно близко, чтобы его услышать, рассказывая историю их битвы в туннелях в Утёсах. Тарек время от времени добавлял сухие комментарии, которые вызывали у него смех. Это привело к разговорам между солдатами Саркума и стражами Тхамара о тактике обучения, которую они разделяли, и о тактике, которой они не придерживались. Иногда кто-нибудь из них смеялся, когда раскрывалось какое-нибудь обычное дело, например, пристрастие Башира к наказаниям, связанным с физическими трудностями.

Слишком много раз она одёргивала себя, понимая, что пялилась на Макрама. Слишком много раз ей приходилось упрекать себя за те детали, которые она запечатлевала в памяти. То, как легко он сидел в седле, как будто был рожден для этого. Уверенная и отработанная манера его верховой езды. Она подумала, что ему почти не нужна уздечка, его лошадь, казалось, реагировала на него так, как будто могла читать его мысли. Она видела, как часто его люди искали его, как быстро они выполняли его команды, как они с Тареком общались, используя так мало слов. И она не могла не заметить, несмотря на его настороженность и напряжённость, насколько более непринужденным он казался теперь, когда был вдали от политики Нарфура.

Были и другие детали. Изгиб его ноги, ближайшей к ней, движение мускулов под тканью его сальвара, обнажённых из-за того, что он задрал кафтан. Что он часто потягивался, полностью приподнимаясь в стременах, что даже в движении он был беспокойным. Его неповреждённая рука сжималась и разжималась, когда он осматривал их группу. И все эти беспокойные движения прекращались, когда он смотрел на неё. В течение всего дня их взгляды то встречались, то расходились. Когда он обходил круг охранников, он слишком часто смотрел на неё.

Как только все исчерпали себя историями и разговорами, поездка стала утомительной. К тому времени, когда они разбили лагерь той ночью, все были замерзшими, злыми и на взводе. По крайней мере, ветер стих вместе с солнцем, так что расстановка лагеря оказалась не совсем таким кошмаром, как представляла себе Наиме. Как только её палатка была установлена, она вошла внутрь, решив разложить свои и вещи Самиры, и Самира присоединилась к ней с едой для них обоих: чечевицей и зимними овощами. Они сидели на подушках и делили лепешки, используя для еды отломанные кусочки.

После приятной паузы, которую Наиме приняла за дружеское молчание, Самира громко выдохнула.

— Ты собираешься рассказать мне, — спросила Самира, не отрываясь от своей еды, — о том, что я видела сегодня?

— И что ты видела? — спросила Наиме.

Жестокий холод и обжигающий ветер сделали её голоднее, чем обычно, поэтому она покончила со своей едой за шокирующе короткое время. Она точно знала, о чём спрашивает Самира, и поставила свою миску, избегая взгляда подруги.

— Любой, у кого есть хоть капля ума, видел, — ответила Самира, передавая Наиме бурдюк с водой.

— Знаю.

Она видела, как другие замечали, что тот или иной из них пристально смотрит друг на друга. Она возьмёт себя в руки на время оставшегося путешествия. Здесь было достаточно стюардов и прислуги, чтобы наполнить дворец сплетнями до конца её естественной жизни. Но в худшем случае проблема исчезнет, когда они оставят Аль-Нимас и Макрама позади.

Что-то сжалось в её груди, тупая боль, от которой у неё перехватило дыхание.

— Должна ли я притворяться, что не видела, как вы смотрите друг на друга?

— Да, — холодно сказала Наиме, вставая.

Самира снова вздохнула, взяв обе их миски и пробормотав:

— ...тогда можно было бы попытаться сделать это менее очевидным.

Она выскользнула из палатки.

Наиме последовала за ней мимо центрального костра к её слугам, которые собрались вместе, чтобы разделить трапезу, их близость помогала им защититься от холодной ночи. Первый, кто увидел её, начал подниматься, и она отмахнулась от этого действия. Они возобновили трапезу, и Наиме подождала Самиру, пока она вытирала тряпкой их миски и складывала их в стопку, чтобы убрать на следующий день.

Две девушки резко склонили головы друг к другу, чтобы тихо поговорить, и украдкой посмотрели за спину Наиме. Вскоре к ним присоединились другие, и Наиме поняла, что они увидели Макрама. Колесо, она выглядела такой же одурманенной, как и они? Их взгляды следили за ним, пока он шёл, пока он не присоединился к ней.

— У тебя много поклонниц — тихо сказала она.

Его внезапный пристальный взгляд поверг её служанок в неистовство рутинной работы.

— Это скоротечно, — сказал Макрам с весёлым равнодушием. — Боюсь, ужас не вызывает привязанности.

Наиме обдумала подтекст заявления Макрама. Самира взяла у Тарека миску и вымыла её, пока он болтал с ней. Мимо них, по дальнему периметру лагеря, двигалась странная тень, и в этом движении не было никакого смысла.

— Что это? — спросила она и указала в сторону.

Головы повернулись в указанном ею направлении, и воцарилась тишина. Аморфная фигура слилась и распалась на части на фоне ночного неба цвета индиго.

Макрам выругался.

— Всадники! — взревел Тарек.

Затем раздался коллективный топот копыт десятков лошадей, хотя они всё ещё были на некотором расстоянии. Рёв и крики нападающих и защитников, лязг мечей, когда всадники встретились со стражами периметра. Странное, оцепенелое спокойствие окутало её, и она отдалённо осознавала, что это была неподходящая реакция. Это был не контроль, а парализующий страх.

— Стрелы!

Тарек бросился на Самиру и прижимал её к земле, закрыв собой.

Хлыст и щелчок тетивы раздались как раз перед странным, мягким свистом снарядов в воздухе. Наиме просто стояла, уставившись в почерневшее небо. Макрам обхватил её за талию и притянул к себе. Наиме почувствовала отзвук своей магии, когда он ослабил ментальную хватку на своей. Он был твёрдым и уравновешенным, контрастируя с холодным, настойчивым хаосом, который охватил её магию и мысли, когда он выпустил свою магию.

Из него вырвалась тень, как чёрное пламя, извиваясь в воздухе вокруг них. Он крепче обнял Наиме одной рукой, а другой описал дугу над головой, рисуя чернила и дым в свете, отбрасываемом огнём. Град стрел пронёсся по всему лагерю, но те, что попали в чёрное облако магии Макрама, рассыпались, и то, что от них осталось, пеплом осыпалось на столпившихся слуг.

Одна прислужница закричала, указывая на Макрама, как будто он был угрозой. Её лицо было бледным даже в свете огня. Тарек вскочил на ноги и выхватил меч. Макрам отпустил Наиме и подошёл к Тареку, вытаскивая свой собственный меч. Ночная тьма обвилась вокруг него, корчась и дымясь.

Наиме бросилась к Самире и помогла ей подняться на ноги. Всадники пронеслись по лагерю, дико размахивая мечами и крича. Возможно, они хотели посеять страх и хаос, а не бросить вызов солдатам, и это оказалось весьма эффективным для её людей, которые повскакивали на ноги и попытались разбежаться. Макрам и Тарек сохраняли спокойствие, двигаясь только для того, чтобы повернуться спиной друг к другу, следя глазами за движением всадников и не более того.

— Лежите, — приказала Наиме, стараясь, чтобы её голос звучал спокойно.

Если они рассредоточатся, солдаты не смогут обеспечить их безопасность. Некоторые из них подчинились. Некоторые нет.

Наиме закричала вслед бегущим. Всадник материализовался из ночи и спрыгнул вниз, не останавливая своего коня, направляясь прямо к Наиме. Самира метнулась вперёд неё и бросилась на него, и он рассмеялся, поймав её запястья и дернув её руки над головой.

— Дурак, — прорычала Самира, опуская руки вниз, переворачивая ладони и сжимая его запястья.

От неё полетели искры и огонь, и мужчина взвыл от боли, выдернув одну руку из её хватки и схватившись за кинжал. Самира прижала руку к его лицу, раскалённую, как утюг от огня, и он закричал, выронив кинжал, затем упал на колени. Она отшатнулась, и Наиме поймала её за руку и оттащила подальше от мужчины, который катался по земле, схватившись за обожженное лицо и вопя от боли.

Всадники, которые растоптали лагерь при первом заходе, сделали круг и появились снова, на этот раз организованно, целясь в сбившуюся в кучу группу мужчин и женщин.

— На лагерь! — взревел Тарек, когда Макрам вбежал в гущу всадников, размахивая клинком и тенью.

Наиме могла чувствовать, как его высвобожденная магия переплетается с её. Она чувствовала, как его магия достигает её и пытается выкачать из неё силу. На краткий миг она была дезориентирована, запаниковала, но изыскания его магии прекратились. Самира уставилась на свой собственный живот и вцепилась в одежду, как будто могла физически избавиться от того же чувства.

Чара. Он был Чарой, и, если бы они тоже были магами Шестого Дома, он мог бы использовать их силу как свою собственную.