— Это опасно для вас? — спросил он, глядя на камень.

Пока что всё выглядело достаточно безобидно.

— Первый Круг связал магию в этой комнате. Мы в безопасности, — она ободряюще улыбнулась ему. — Ритуал требует, чтобы ты развязал свою магию, — сказала она, ослабляя свою хватку сразу же после своих слов.

Свет полился из её глаз, из её кожи, просвечивая сквозь её светлую одежду и наполняя освещенную сумерками комнату зимним солнцем. Люди в зале возбуждённо переговаривались, в их голосах звучал тот же благоговейный трепет, от которого у него сжалось сердце. Казалось, он смотрел на неё слишком долго, потому что даже при солнечном свете, заслоняющем её глаза, он мог видеть раздражение на её лице.

Макрам высвободил свою силу. Струйки чернильного дыма и языки чёрного пламени ответили на её излияние света, и шепот благоговения стал ещё чернее и громче, превратившись в страх. Макрам услышал это и почувствовал, и напряжение превратило его тело в свернутую пружину, готовую убежать или напасть в тот момент, когда это потребуется.

— В этом зале будет тишина и покой, — приказала Наиме. — Это священное место равновесия и гармонии.

Слова ударились о стены и отразились эхом. Голоса смолкли, за исключением одного.

— Это моя девочка, — сказал её отец на полную громкость.

Наиме тихо вздохнула, и Макрам подавил улыбку.

— Макрам Аттарайя Аль-Нимас, Агасси объединённых сил Саркума и Тхамара, названный принцем-консортом, Чара Шестого Дома, — она вытащила скипетр из гнезда и приблизилась к нему, — чтобы быть связанным с Кругом, ты должен выбрать способ, которым ты будешь ему служить.

— Как мне это сделать?

Он пытался что-то придумать после того, как она рассказала ему, но так и не понял, что она имела в виду. Наиме поместила острие скипетра в небольшой карман в камне, на стыке между обсидиановой и мраморной плитками.

— Это твой выбор... то, что у тебя на сердце, — сказала она. — Положи свои руки на лунный камень. Он проводник к магии этого места.

Сказав это, она положила руки сверху. Макрам последовал её примеру и положил руки на камень, но согнув большие пальцы поверх её пальцев. На краткий миг их взгляды встретились. Пустота и солнце столкнулись, прежде чем крошечная, скручивающая, ищущая боль в его животе, та, что началась, когда он впервые прочитал Книгу Чара, поглотила его.

Его выдернули из его тела или его разума, он осознавал только чувство, похожее на падение, инерцию без звука или зрения, кувырканье в пустоте. Когда это, казалось, прекратилось, он не стоял и не парил. Он существовал в этом месте не как тело, а как мысль или нечто подобное. Он больше не мог чувствовать прикосновения Наиме или ощущать её рядом с собой. Он был один. Снова.

— Один?

Голос, который шептал, был его собственным и тысячами других. Макрам попытался оглядеться, но у него не было глаз, только осознание. И это осознание расширилось, и перед ним простёрлась линия теней, которые поднимались и стояли, одна за другой, растягиваясь назад, пока не растворились в ещё более чёрной тени пустоты.

Они были по форме похожи на людей.

Первая фигура двинулась, затенённые руки вырвались из большей тьмы её тела, приняв стойку бойца и обнажив меч пустоты и ночи. Следующий сделал то же самое, и следующий, и так далее по цепочке. Макрам осознал, что каждая фигура — это он сам, не его лицо или тело, а его сила. Понимание поразило его, осознание, от которого у него перехватило бы дыхание, если бы ему нужно было дышать в этом месте.

Когда он осознал это, корона света окрасила край пустоты, и вокруг него замигали точки света. Маги. Маги разрушения. В каждом — бьющееся сердце, гул волшебства. Брат или сестра. И тени его самого были не отражениями, а историей.

Он не был одинок, никогда не мог быть одинок. Его магия была не его инструментом, а сущностью, которая существовала до того, как человек появился на свет, и будет существовать ещё долго после его смерти. Он был связующим звеном со всеми рождёнными в Шестом Доме, их привязкой к Колесу, опорой и поддерживался ими.

Ближайшая к нему тень стала его истинным отражением, её черты были размыты тенью, а глаза — чёрной пустотой. Эта пустота была зеркалом, таким же, как обсидиановое стекло, на котором он стоял. Отражёнными обратно к нему были все Чара Шестого Дома, которые приходили раньше. Их магия — меч, который определил конец и высек начало; конфликт, который сформировал мир; разрушение, которое породило творение; тьма перед рассветом, разрушение всего сломанного; разрушитель.

Его отражение резко кивнуло и исчезло.

Макрам моргнул. Он снова стоял на обсидиановом полу, его магия растекалась в воздухе вокруг него. Чёрное стекло светилось тенью, линии которой пульсировали по полу, очерчивая всю спицу, изображённую под его ногами, и тянулись к сердцу мраморного солнца в центре комнаты.

— Я служу мечом, — сказал Макрам, потому что именно мечом он и был.

В этом заключалась его магия. Этот маленький изгиб тоски, это ищущее чувство в его животе развернулось и потянулось.

Наиме резко ахнула и дёрнулась, как от удара, её глаза широко распахнулись. Её свет то тускнел, то разгорался ярче, пока Макрам не смог на неё смотреть, пока вся комната не наполнилась аурой её силы, и даже Визири не воскликнули от удивления.

Когда она заговорила, её голос звучал глухо, как песнопение, совсем не похожее на её голос.

— Да будет так, Меч Круга. Ты обязан служить ему с сего дня и до своего последнего.

Лунный камень нагрелся под его руками, и магия, которая просочилась сквозь пол, вернулась к нему. Она запела с новым осознанием, и те точки света, которые были в его сознании, другие маги Шестого Дома, всё ещё были там, на его периферии, отдавая и беря из источника его силы. Бодрствуя и живые.

— Добро пожаловать домой, маг Шестого Дома.

Наиме заключила свою магию в ментальный захват, и её карие глаза были тёплыми и блестели от сдерживаемых слёз.

Он улыбнулся, горло свело, а грудь сдавило. Он мог чувствовать нить, похожую на паучий шёлк, натянутую между ним и ней. Она была центром, вокруг которого он вращался и будет вращаться всю оставшуюся жизнь.

Макрам опустил руки по швам. Башир и его люди, а также люди Макрама упали на колени, благоговейно простерев перед собой руки. Некоторые из Визирей, которых Макрам узнал — Явуз, Эсбер, Терим, — казались заинтересованными в том, что они видели, и ничего не боялись. Но они показали себя несколько более разумными, чем их товарищи. В целом, Визири, заседавшие в Пятой палате представителей, с Кадиром во главе, выглядели как галерея наказанных мальчишек. Сморщенные лица, сжатые кулаки, взгляды друг на друга в общем недовольстве.

— Ты видела то, что видел я? Ты что-нибудь почувствовала? — приглушённым тоном спросил Макрам у Наиме.

— Что ты видел? — она казалась обеспокоенной. — Я видела только, что ты прикоснулся к камню и заявил права на меч.

Он пребывал в нерешительности, а она подняла скипетр и поднесла его к центру ступицы. Камень засветился. Слабо, но никакого свечения не было до того, как она позвала его в Круг. Возможно, ему следует почитать книги из тех, что у неё были, чтобы лучше понять, на что он только что слепо согласился.

Макрам потёр затылок, когда она вернулась к нему.

— Я видел... — он покачал головой. — Я думаю, что видел всю спицу целиком. Весь Шестой Дом. Я могу... чувствовать других. Всех их.

— Тогда это сработало, — сказала Наиме, её похожий на маску фасад треснул ровно настолько, чтобы в её глазах сверкнул пыл. — Предполагается, что Чара укрепляют свой Дом уже просто своим существованием.

— Вы укрепили Шестой Дом ещё до того, как узнали, существуют ли остальные? — Кадир встал. — Кто устоит против него, если он решит обратить свою силу против нас?

— Они существуют, — сказала Наиме. — Вы сами встречались с госпожой Мутар. Есть и другие... Я знаю, что они существуют. Я чувствую это.

Она прижала руку к своему животу. Макрам подошёл и встал прямо за её плечом, и чем ближе он подходил к лунному камню, тем больше звук, похожий на песню, на звон колокольчиков, наполнял его сознание.

— Вы можете это почувствовать? — Кадир усмехнулся. — Должны ли мы доверять женской интуиции, чтобы она вела нас?

— Ты должен доверять... — сказал Султан, медленно вставая.

Он покачнулся на месте, но Ихсан встал рядом с ним и поддержал его, положив руку ему на плечо.

— Вы должны доверять указу вашей королевы.

Макрам узнал отчаянную, торопливую манеру, с которой говорил её отец, цепляясь за свой момент ясности мысленными когтями. Он мог чувствовать ползучее разрушение в сознании этого мужчины. Сможет ли он удержать реальность? Даже на мгновение? Матей Аттия баловался подобными вещами, используя разрушение для исцеления, сосредоточив своё исследование на ядах.

— Султан Эфендим, — Макрам шагнул вперёд и, опустившись на колени, склонив голову. — Магия Шестого Дома может сделать гораздо больше, чем вы думаете. Вы дадите мне возможность продемонстрировать?

Визири вскочили на ноги.

— Ты не обрушишь свою магию на Султана Тхамара, — Кадир направился к ним, на его лице был написан неподдельный страх.

— Успокойся, — вздохнул Султан, — успокойся, Бехрам.

Он поднял руку, и Кадир остановился на полпути между своим креслом и креслом Султана, держа свой посох перед собой как оружие, которым он собирался ударить Макрама.

Макрам откинулся на пятки.

— Что ты собираешься делать? — спросил его Султан.

Он указал на голову Султана.

— Я чувствую, что происходит в вас, Султан Эфендим. Я могу сдержать это, на короткое время. Хотя я не могу это излечить, — предупредил он.

Султан сел и кивнул.

Макрам закрыл глаза, погружаясь в сердцевину своей силы, в извивающуюся пустоту. Звуки комнаты стихли. Он поискал и нашёл слабое эхо разрушения в сознании Султана. Макрам последовал за ним с помощью щупалец магии. Бляшки, похожие на ракушки, расцвели в мозгу мужчины. И при виде его силы они засияли более глубокой чёрной, изуродованной тенью, которая препятствовала непрерывному потоку мыслей. Макрам отколол от него часть разрушения, отточенную до предела. Ущерб не мог быть устранён, но то, что он очистил, позволит Султану управлять своим собственным разумом, пока странная сила не вернёт всё обратно.