ГЛАВА 22Аврора

Я смотрела на человека, которого надеялась возненавидеть во взрослой жизни, на человека, которого в детстве и юности любила так беззаветно, что не замечала его многочисленных недостатков, на человека, которого до сих пор любила и ненавидела в равной степени.

Невио без особой осторожности разбил мне сердце, и я сомневалась, что он когда-нибудь захочет это исправить. Несмотря на все это, он хотел, чтобы я позаботилась о его ребенке.

Он полностью доверяет тебе своего ребенком, возразил тихий голосок в моей голове. Но я тут же заставила себя замолчать, потому что это был тот самый голос, который заставил меня влюбиться в него с первого взгляда.

— Ненадолго, просто пока я что-то не придумаю. Ты же и так скоро переезжаешь в свою собственную квартиру. Там будет легче спрятать ребенка, чем в моей комнате в особняке.

Он подошел ближе, слишком близко. Я запрокинула голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Его темные глаза пленили меня, как и всегда.

Я ненавижу его. Я ненавижу его.

Но часть меня любила его, каждую его извращенную, психотическую часть. Невио был неисправим. Все это знали.

— Рори, мне нужна твоя помощь, и ему тоже. Твоя стажировка у нашего врача даст тебе достаточно времени, чтобы позаботиться о нем.

— Не надо, — прорычала я. — Не разыгрывай эмоциональную карту или карту лучших друзей. Ты потерял обе привилегии.

— Тогда не помогай мне! Я высажу его перед больницей, как и должен был сделать сразу. Ему будет лучше без меня.

— Ты хочешь сказать, что тебе будет лучше без него. Будь честен, ты не хочешь брать на себя ответственность.

Мы оба тяжело вздохнули. Я сглотнула, пытаясь контролировать свои эмоции, так как не была уверена, как много может понять ребенок такого возраста, но он определенно уловил наши повышенные голоса.

— А как насчет тех случаев, когда я работаю в клинике? Он не собака. Ты не можешь оставить его одного на несколько часов. Ему нужен постоянный уход.

Зачем я вообще это обсуждала? Я не могла позаботиться о маленьком мальчике. Мне было восемнадцать. Я не была готова к такому уровню ответственности. Это была ответственность Невио, не моя.

Невио пожал плечами.

— Я мог бы присматривать за ним иногда.

— Иногда? Он твой сын! — мальчик вздрогнул, прижавшись ко мне, и я прочистила горло. — Если я буду помогать тебе, то ожидаю, что ты сделаешь шаг навстречу и действительно приложишь усилия, чтобы позаботиться о нем. И это может быть только временным решением. Тебе придется придумать, как рассказать об этом своим родителям. Тебе понадобится их помощь.

Невио мельком взглянул на мальчика, его нежелание было очевидным.

— Если это то, что требуется. Я могу время от времени ночевать у тебя, чтобы помочь тебе с ним. У меня все равно были намерения внимательно следить за тобой.

Ярость разлилась по моим венам.

— Со мной будет Карлотта. Я должна сказать ей. Мне понадобится её помощь.

Боже, неужели я действительно согласилась на эту чушь? Я должно быть была не в своем уме. И оставлять Невио у себя ночевать было определенно очень плохой идеей. Мальчик вздрогнул рядом со мной, и я сосредоточилась на нем. Его благополучие сейчас было главным приоритетом. Все остальное могло подождать.

— Мы должны немедленно отвезти его к врачу.

Невио открыл заднюю дверцу своей машины. Я взглянула на пикап Динары, на котором приехала сюда.

— Я скажу Массимо или Алессио, чтобы они забрали его.

Кивнув, я села на заднее сиденье с мальчиком на коленях, пока Невио гуглил педиатров. Мальчик молчал и все еще прижимался к моей груди, дыша очень тихо.

— Он спит? — спросила я, когда Невио скользнул за руль. Он оглянулся через плечо.

— Нет, он просто смотрит прямо перед собой. Но похоже, что скоро заснет.

— Веди машину осторожно. Он не в детском кресле.

Невио вел машину более осторожно, чем обычно, но сердце бешено колотилось в груди, когда мы наконец остановились перед педиатрической клиникой. Поездка оказалась дольше, чем хотелось — больше часа.

Прошло уже две минуты после закрытия, и я видела, как медсестра закрывает дверь.

— Позволь мне войти первым. Я подам тебе знак, когда можно будет заходить, — сказал Невио и выскользнул из машины, прежде чем я успела возразить. Была только одна причина, по которой он не хотел, чтобы я сразу же зашла к нему внутрь. Он будет угрожать врачу и медсестрам, и, зная Невио, у него это получится.

Пятнадцать минут спустя Невио снова открыл дверь и помахал мне рукой, приглашая войти. Выйти из машины с ребенком на руках оказалось сложнее, чем я думала. Невио подбежал ко мне и схватил за руку, чтобы поддержать. Оказавшись в безопасности на земле на своих двоих, я вырвалась из его хватки и направилась в клинику. Невио держался поближе ко мне.

Внутри нас ждал врач средних лет с седыми волосами. Позади него стояла явно напуганная пожилая медсестра. Доктор тоже казался встревоженным, но ему лучше удавалось сохранять самообладание, за что я должна была ему поаплодировать, учитывая талант Невио к тактике запугивания.

Маленький мальчик прижался ко мне, когда мы вошли в один из процедурных кабинетов.

— Как его зовут? — спросил доктор.

Я взглянула на Невио. У нас царил настоящий хаос. Мальчику нужно было имя, предпочтительно его настоящее имя, если оно у него вообще было. Ситуация была ужасной. Возможно, его биологическая мать так и не удосужилась дать ему настоящее имя. У меня загорелись глаза при мысли о такой возможности.

— Баттиста, — назвала я первое имя, которое пришло мне в голову. Невио поднял бровь, но спорить не стал.

Конечно, мальчик никак не отреагировал, когда врач назвал его этим именем. Он не спеша взвесил и измерил мальчика, проверяя, нет ли на его теле травм и сколько у него зубов. Баттиста все это время был спокоен. Может быть, он уже выплакал все свои слезы раньше. Я осталась рядом с ним, надеясь, что мое присутствие успокоит его, хотя он и не знал меня.

Невио присел на край стола доктора, наблюдая за происходящим, скрестив руки на груди.

Мой гнев на него отошел на второй план, не потому, что моя ярость утихла, а потому, что мой мозг был занят попытками понять, как я собираюсь заботиться о ребенке так, чтобы никто не узнал правды. Мне нужно было бы придумать хорошую историю. Мое будущее было бы наполнено ложью, и все это ради Невио.

Я уже представляла, что скажет Карлотта. Мы так боролись за то, чтобы съехать из дома и жить в одной квартире, за этот кусочек свободы. Забота о ребенке определенно лишила бы нас той жизни, которую мы себе представляли.

— Его вес находится в граничной норме, но все еще в порядке. Но он обезвожен. Вам нужно принести ему молочную смесь. Ему около девяти месяцев, так что это все еще лучшая форма гидратации.

Девять месяцев. Это маленький ребенок. Вероятно, он все еще просыпается по ночам, чтобы выпить бутылочку. В ближайшие несколько месяцев моя жизнь повернётся на все 360 градусов. Я не верила в судьбу, но было странно, что я решила отложить учебу в колледже, чтобы иметь больше времени на то, чтобы понять, чего я хочу в будущем, а теперь у меня был маленький человечек, с которым у меня была работа на целый день.

— Сыпь у него на попе пройдет, если вы будете регулярно менять ему подгузники.

Я кивнула.

— Вы закончили? — спросил Невио.

Доктор кивнул, но я видела, что у него накопилось множество вопросов, которые он не задавал. Невио вытащил из заднего кармана пачку наличных и протянул ее доктору. Он начал качать головой, но Невио просто всучил ему деньги.

Я надела на Баттисту свежий подгузник. К счастью, у них в палате был запас, но у меня по-прежнему не было никакой одежды. И вообще ничего, чтобы позаботиться о маленьком ребенке. Я могла бы попросить Динару. Вероятно, она сохранила какие-то вещи, но это вызвало бы вопросы, на которые я не смогла бы ответить. Мой ранний уход с лагеря уже наверняка вызовет ненужные внимание.

Мы с Невио покинули клинику с Баттистой на руках. И впервые вопрос «что теперь?» по-настоящему поразил меня. Как мы вернёмся в гоночный лагерь? Даже если у меня и был свой собственный маленький дом на колесах, все находилось близко друг к другу, и люди заметили, если бы я попыталась пронести туда ребенка. Не говоря уже о том, что детский плач определенно насторожил бы людей.

Роман был там единственным ребенком, но он уже не был таким маленьким.

— Это не сработает, — сказала я. Это превыше моих сил. — Мы не можем вернуться в гоночный лагерь даже на одну ночь, и я пока не могу переехать в квартиру. У папы есть коды на все, и у меня там пока ничего нет... — я глубоко вздохнула, ошеломленная.

Брови Невио сошлись на переносице, когда он уставился прямо перед собой, явно погруженный в свои мысли.

— Мы могли бы найти для тебя мотель на ночь. А завтра придумаем ложь о том, почему ты должна вернуться в Вегас и пораньше переехать в свою квартиру.

— Люди будут задавать вопросы, — сказала я. Особенно мама и папа, хотя они, вероятно, будут рады моему возвращению в Вегас. Тем не менее, это еще одно изменение в планах. Мама продолжала допытываться, настаивая на том, что эмоциональное потрясение стало катализатором моих внезапных изменений в поведении. Конечно, она не ошибалась. Мне была ненавистна мысль о том, что к моему и без того длинному списку недавней лжи придется добавить еще одну. Я любила своих родителей и не хотела их обманывать

— Я должна ужинать с Адамо, Романом и Динарой. Они будут гадать, где я.

— Ты со мной. Ужинаешь с другом.

То, как он сказал «друг», ясно давало понять, что он не считает себя моим другом. И он был прав, мы не были друзьями с той ночи. Временами мне казалось, что мы враги.

— Значит, враг, — сказала я, пожимая плечами, как будто для меня это не имело значения.

Невио коснулся моей поясницы, удивив меня.

— Мы не враги, Рори. И не друзья. Друзья не хотят делать то, что я хочу сделать с тобой.