Его пальцы сомкнулись на моем бедре, когда я снова выгнулась, теряя терпение. К этому времени мои трусики промокли, и я нуждалась в Невио, чтобы снять невыносимое напряжение.

Он усмехнулся — зловещий звук, от которого я стала еще влажнее.

— Терпение, Рори. Разве не ты хотела подождать с физической частью наших отношений?

Я впилась зубами в его нижнюю губу, прокусывая кожу.

— О, заткнись.

Он снова усмехнулся, но на этот раз его рука, наконец, опустилась туда, где я нуждалась в нем. Его пальцы скользнули мне под трусики, и его ответное рычание, когда он почувствовал, как сильно я в нем нуждаюсь, заставило меня улыбнуться. Его пальцы дразнили мой клитор, а губы заглушали мои стоны. Я была на грани, готовая взорваться от месяцев одних фантазий об этом моменте. Я подходила все ближе и ближе, мое дыхание сбилось, и когда он ввел в меня два пальца, я взорвалась со сдавленным криком, который Невио проглотил всепоглощающим поцелуем.

Невио не дал мне времени перевести дыхание.

Он вскочил на ноги и сорвал рубашку через голову, обнажив тело, о котором я мечтала в своих самых мрачных кошмарах и самых похотливых фантазиях. Вид татуировки с изображением северного сияния заставил мое сердце забиться еще сильнее в груди. Невио проследил за моим взглядом и коротко прижал ладонь к татуировке, его глаза передавали сообщение, которое я едва осмеливалась расшифровать. Затем это чувство исчезло, сменившись жгучим желанием. Торопливыми движениями он стянул с себя брюки и нижнее белье, затем сбросил их ногой.

Невио наполовину упал на меня сверху, широко раздвинув мои ноги своими бедрами, его темные глаза были как у охотника, когда он прижался своими губами к моим. Я коснулась его щеки, и его глаза вернулись к моим. Безумие в них спало, и он замедлился. Его поцелуй стал нежнее. Наши взгляды встретились, и он вошел в меня, пока полностью не поместился во мне. Я закрыла глаза, по-настоящему ощущая его. Это было прекрасно.

Его губы коснулись моего уха, его голос был хриплым.

— Это похоже на гребаное возрождение.

Невио

Ничто и никогда не было таким приятным, как находиться внутри Авроры, быть связанным с ней таким глубоким образом. Не только в физическом смысле, но и потому, что при одном ее взгляде я почувствовал, что она держит мое сердце в своих руках.

С каждым толчком она все больше становилась моей. То, что я принадлежал ей, больше не было вопросом. Она жила в моей голове, в моем сердце, даже в моей черной душе. Она была голосом на задворках моего сознания, который удерживал меня на месте.

Я целовал ее так, словно она была моим спасением, и, возможно, так оно и было. Она начала дрожать, ее стенки сжимались вокруг моего члена, пока перед моими глазами не заплясали звездочки, а затем мы взорвались одновременно. Наши слившиеся губы заглушали наши стоны.

В конце концов, я отстранился, и наше прерывистое дыхание наполнило комнату. То, что его можно было услышать даже сквозь стук моего сердца, было чудом.

Голубые глаза Авроры пронзили мои, полные вопросов и надежд.

— Ты знаешь, чего я хочу, — прошептала она. — Я хочу обязательств. Я хочу любви и верности. Я хочу вечности.

— Я хочу того же, Рори. Ты моя навсегда.

— Правда?

Я прижал ее пальцы к татуировке в виде северного сияния.

— Я хочу быть тем человеком, которого ты заслуживаешь.

Черт. Я ничего так не хотел, как быть этим человеком для Авроры. Но я был монстром. Я знал это. Я получал от этого удовольствие, но я мог им управлять. В большинстве случаев мне нравилось быть им. Редко мне это не нравилось, в основном, когда были вовлечены мама, Грета и Аврора. Единственные разы, когда я чувствовал себя виноватым за то, что был монстром, были, когда они были недостаточно проворны, чтобы скрыть от меня свой страх. Страх, но не того, что я сделаю с ними, потому что они знали, что я скорее умру, чем причиню вред людям, которые мне дороги. Страх потерять меня в темноте и того, что я могу сделать со всеми остальными. Может быть, моя темнота пугала их больше, чем папина, потому что моя не была вызвана детской травмой. Я родился монстром. Это было заложено в моих генах.

— Но я монстр, и это никогда не изменится.

Аврора кивнула.

— Я знаю. Я знаю тебя всю свою жизнь, и с того момента, как я подслушала, как папа рассказывал маме о том, как ты убил человека на свой двенадцатый день рождения, я знала, что ты монстр, но это никогда не меняло моих чувств к тебе...

Алессио и Массимо знали моего монстра, но они не возражали. Массимо потому, что он тоже был монстром, другого вида, но, тем не менее, а Алессио потому, что он хотел быть монстром, чтобы заставить замолчать демонов, которые преследовали его в кошмарах. Мама и Грета знали об этом, но предпочитали не обращать на это внимания и притворяться, что я мог бы стать лучше. Папа и мой дядя знали все о моем монстре, но они тоже были слишком чудовищны, чтобы обращать на это внимание — монстр был полезен в нашем мире.

Аврора, однако, знала моего монстра, но не игнорировала, не любила и не использовала его. Она приняла его, потому что любила меня.

Я видел любовь в ее лице и глазах. Долгое время я не был уверен, способен ли мой помутившийся мозг испытывать такое чистое чувство, как любовь. Но если то чувство, которое я испытывал к Авроре, не было любовью, тогда что это было? Когда я был с Авророй, я хотел быть лучше. Никто никогда не заставлял меня чувствовать себя так.

Я был под кайфом от алкоголя, под кайфом от адреналина, под кайфом от гнева, похоти и боли.

Сегодня я был под кайфом от Авроры.

Я не был уверен, что этого достаточно, чтобы перенести меня через грозы, которые иногда бушевали в моем мозгу. Долгое время, слишком долгое, они заставляли меня отдаляться от Авроры, ожидая момента определенности. Но когда еще в жизни была абсолютная уверенность?

Единственное, в чем я был уверен, — это в своих чувствах к Авроре прямо сейчас.

— Что говорит о тебе тот факт, что ты заставила монстра влюбиться в тебя?

Глаза Авроры слегка расширились, дыхание прервалось. Она шумно сглотнула, и легкая улыбка тронула ее прелестные губы.

— Что говорит обо мне факт, что я влюбилась в монстра?

Я обхватил ладонями ее щеки и поцеловал.

— Если бы ты знала, как я без ума от тебя, ты бы сбежала, Рори.

— Думаю, я знаю. Ты убил человека за то, что он флиртовал со мной.

— И я сделаю это снова. У тебя мое гребаное сердце, а к такому дерьмовому подарку прилагается большой багаж.

Аврора рассмеялась. Я снова поцеловал ее.

— Знаешь, что самое худшее в том, чтобы любить тебя?

Она покачала головой, широко раскрыв глаза в ожидании.

— Впервые в жизни я боюсь смерти, потому что это означает, что я потеряю тебя.

— Тогда тебе лучше постараться не погибнуть в одном из своих безумных приключений.