«Может быть, мне стоит переехать в свой офис и спать под своим столом?»

Боже, от одной только мысли у меня мурашки бегут по коже, и не в хорошем смысле.

— Если ты звонишь, потому что думал, что смутил меня, то не беспокойся.

Тик-так. Секунды проходят незаметно, пока мы оба решаем, что сказать дальше.

— Есть что-нибудь ещё? — спрашиваю я вслух, пытаясь убедить этого тихого парня открыться. — Хоть что-нибудь?

«Буквально всё, что угодно. Пожалуйста, просто скажи что-нибудь».

— Что... — Он останавливается. Стонет. И у меня такое чувство, что парень борется со своими словами. Наверное, Ной сейчас дома, в какой бы квартире тот ни жил — или кондоминиуме, со всеми этими деньгами, которые выбрасывает на ветер, — разочарованно проводит рукой по волосам. Бьюсь об заклад, они торчат торчком, такие дикие и неистовые.

Ненавижу вытягивать информацию из людей. Если ему есть, что сказать, он не должен быть слабаком по этому поводу.

— Твою мать! Скажи мне, что ты на самом деле чувствуешь. — Рукой зажимаю себе рот. — Ох. Чёрт. Я сказала это вслух?

— Ага.

— Прости. — Затем. — Нет, я не сожалею.

Мы оба смеёмся, и температура немного повышается. И я говорю о не температуре в моей спальне. Всё настроение телефонного звонка меняется.

— Я не представляю тебя как женщину, которая ругается.

— Ты только что назвал меня женщиной? — Я улыбаюсь.

— Ты не девочка, так как я должен тебя называть? Юная леди?

Это звучит странно.

— Не знаю. Наверное, ты мог бы просто опустить эту часть.

Мы снова смеёмся, и я прикусываю нижнюю губу, забираясь в кровать и натягивая одеяло на нижнюю половину тела. Устраиваюсь поудобнее, надеясь на долгий телефонный звонок. Мне скучно, одиноко, и меня влечёт к Ною.

Не к Баззу-Ною, а к Ною-Ною.

— Нахалка. Ты не была такой саркастичной в прошлые выходные.

— Я нервничала в прошлые выходные.

— Нервничала? Почему?

Тереблю уголок своих белых простыней, пропуская ткань между пальцами.

— Как ты думаешь, почему я нервничала?

Я мысленно щипаю себя.

«Не будь той девушкой, Миранда! Парни ненавидят игры в «угадайку», и вот ты отправляешь его в веселую погоню, которая в конечном итоге ни к чему не приведёт».

Отличная работа.

— Я... эм, понятия не имею. Слишком много людей в клубе?

— Это Чикаго — в каждом клубе слишком много людей. — Меня одолевает любопытство. — Ты часто бываешь в центре города? Я помню, ты упоминал, что живёшь в пригороде.

— Так и есть. И нет, обычно я не тусуюсь в центре. Иногда? Не знаю, это зависит от обстоятельств. Меня тяжело вытащить отсюда.

— Им пришлось вытаскивать тебя в субботу или ты пошёл добровольно?

— А ты? — Ной возвращает вопрос.

— Нет. Не думаю, что ты знаком с моими подругами Клэр и Эмили, но они живут ради выходных.

— А ты нет. — Похоже, у него есть привычка заставлять вопросы звучать как утверждения. Прозаичный факт. С пунктуацией.

Мне это нравится.

— Нет. Я из тех девушек, которые любят понедельник. По выходным я чувствую себя очень непродуктивно. Как насчёт тебя? — Я бы покрутила шнур телефона, если бы он был, как в тех телефонах, которые делали, когда я была младше. До того, как мои родители разрешили мне иметь сотовый телефон, мне приходилось пользоваться телефоном на кухне, чтобы они могли слышать, о чём я говорю. И в те разы, когда разговаривала с мальчиками, я наматывала этот телефонный шнур снова и снова, пока моя мама не могла больше этого выносить и не говорила мне: «Прекрати!».

Закручивающиеся шнуры. Кокетливый смех. Нервное хихиканье.

— Меня тоже пришлось вытаскивать. Не люблю толпу. В моём доме есть всё необходимое, так зачем я должен выходить?

— Так ты живешь в одном из тех комплексов с бассейном и тренажёрным залом? — Должно быть, это приятно.

Ной молчит. Затем:

— Можно и так сказать.

Это странный способ выразиться, но я быстро понимаю, что парень немногословен.

Мужчина. Женщина.

Именно такими он видит нас, а не как мальчика и девочку.

«Может быть, он хотел, чтобы ты знала правду, потому что ты ему нравишься». Полупьяные мудрые слова Клэр эхом отдаются в моей голове.

Как, чёрт возьми, мне узнать, нравлюсь я ему или нет? Я же не могу просто спросить беднягу — он, вероятно, бросил бы трубку так же, как меня, когда сбежал из того дурацкого клуба! И его невозможно прочесть!

Если бы только он снял свои солнечные очки во время нашего сегодняшнего разговора. Тогда, может быть, было бы легче узнать.

Или нет.

У него было чертовски бесстрастное лицо.

— Ты не очень разговорчивый, не так ли? — наконец спрашиваю его. Искусство вести беседу и быть вежливой становится всё более мимолетным с каждой проходящей неловкой секундой.

— Не совсем.

— Тогда… зачем ты позвонил, чтобы прояснить ситуацию, если тебе нечего сказать?

Я хочу биться головой о стену — он держит меня в подвешенном состоянии! Первое правило, когда пытаешься залезть девушке в штаны: выделись остроумием. Второе правило: не оставляй девушку в подвешенном состоянии, не задавая дополнительных вопросов.

«Может быть, он хотел, чтобы ты знала правду, потому что ты ему нравишься».

«Вот опять ты, Миранда, позволяешь Клэр залезть тебе в голову».

— Я собираюсь спросить тебя кое о чём, и хочу, чтобы ты был абсолютно честен. И не собираюсь винить тебя за это, на самом деле, это может сработать в твою пользу.

— Хорошо.

— Ты звонишь мне только потому, что хочешь, чтобы я продала тебе остальную часть моей коллекции карточек, и боишься, что, если не будешь целовать меня в задницу, я продам её кому-нибудь другому?

На линии так же тихо, как и раньше, пока парень обдумывает свой ответ.

— Это кажется наиболее вероятным сценарием, не так ли? — комментирует он. — Но нет, это не главная причина.

— И в чём главная причина?

Парень подвёл прямо к этому вопросу, вот только тот не даёт мне ответа, который я ищу. Он вообще ничего не говорит.

— Ной?

— Да?

— Ты собираешься что-нибудь сказать?

Это всё равно, что вырывать зубы.

— Ты права — мне не следовало звонить.

«Может быть, он хотел, чтобы ты знала правду, потому что ты ему нравишься».

— Это хорошо, что ты позвонил. Просто этот разговор сбивает с толку. Но как бы то ни было, всё в порядке. Я... — прочищаю горло и беру себя в руки. — Просто хочу, чтобы ты знал, что я хотела бы...

Его «Да?» звучит не громче шёпота, и я вздрагиваю.

— Я бы хотела... — Я не могу этого сказать. Слова застревают у меня в горле, слишком дерьмовые, чтобы вырваться наружу.

— Чего бы ты хотела? — снова шёпот.

Почему я не могу этого сказать? Было бы так легко вывалить всё это и никогда больше его не видеть!

— Я бы хотела, чтобы ты был на месте Базза. Я бы хотела, чтобы это ты пришёл и купил карточку в тот первый день. — Я смотрю на потолок с его запачканными водой углами и трещиной в центре возле светильника. — Я бы хотела, чтобы это был ты с самого начала.

— Почему? — его голос срывается.

— Теперь это вряд ли имеет значение.