18

НОЙ

— Знаешь что? — Миранда тихо смеётся, голая под моими одеялами, сонная после нашего сна. — Когда — я имею в виду «если», извини, — у нас будут серьёзные отношения, то мы можем заниматься сексом без презерватива.

О? Это меня приободряет.

— Как долго люди должны встречаться, прежде чем сочтут отношения серьёзными?

Она смотрит в потолок.

— Не знаю... не думаю, что есть какие-то правила.

Перекатываюсь к ней и приподнимаюсь на локте.

— Я не планирую встречаться ни с кем другим, а ты?

Её взгляд перемещается на моё лицо.

— Нет.

— Означает ли это, что мы связаны обязательствами?

— Нет, но думаю, это означает, что мы моногамны?

Я замолкаю, сбитый с толку.

— Разве это не одно и то же?

— Да? Или нет? Чёрт, я не знаю. Думаю, что обязательства означают, что мы хотим быть вместе надолго. Моногамия просто означает... что мы спим только друг с другом до тех пор, пока не выясним, хотим ли обязательств.

— Итак... — Я обдумываю это. — Мы можем трахаться без защиты, когда будем готовы?

Миранда открывает свой прелестный ротик, чтобы ответить, но слова, готовые сорваться с её языка, замирают, когда дверь моей спальни с грохотом распахивается, за ней следует Базз Уоллес, крича:

— Эй, придурок, вы, ребята, здесь?

С испуганным вздохом Миранда исчезает под одеялом.

— О, боже, скажи мне, что это не тот, о ком я думаю.

— Это Уоллес.

— Как? Почему он такой?

Потому что парень ничего не может с собой поделать. Он хуже всех.

— Какого хрена, чувак, ты когда-нибудь слышал о стуке?

Уоллес пожимает широкими плечами.

— Дверь была не заперта.

Почему я вообще дал этому чуваку код доступа к воротам, выше моего понимания. Теперь я ненавижу себя.

— Уоллес, ты не можешь просто врываться. Ты разве не видел машину Миранды снаружи? — Он не только видел машину снаружи, но и является тем, кто послал её на стадион ко мне!

А теперь посмотрите на этого ублюдка, ковыряющего ноготь и игнорирующего моё презрение.

— Видел. И что? Я подумал, что мы втроём могли бы повеселиться.

Повеселиться? Ни единого грёбаного шанса.

— Тебе нечем заняться, кроме как ходить за мной по пятам? Я думал, ты со своим братом или идёшь к маме, или ещё какая-нибудь чушь.

— Ой. Точно. Я действительно так сказал. — Он подходит к мягкому креслу в углу моей комнаты и плюхается, положив ноги на пуфик перед собой. Мебель выбирал не я — это сделал декоратор, — и теперь желаю, чтобы там не было набора кресел, на которых он мог бы удобно устроиться, пока мы с Мирандой находимся в плену на кровати.

— Не устраивайся поудобнее, придурок! Убирайся!

Под одеялом я слышу хихиканье — предатель в моей постели думает, что это забавно? Я разберусь с этим позже.

— А ты чем занят? Решил вздремнуть? — Он зевает. — Я надеялся, что ты будешь заниматься сексом.

Слишком поздно, я уже делал это — три раза.

— Чего ты хочешь?

— Я же сказал: мне было скучно, поэтому я пришёл сюда.

— Ты совсем не улавливаешь мой сарказм.

Он грызёт ноготь и выплёвывает на мой ковёр. Чёрт!

— Всё я улавливаю. Ты просто не знаешь, что хорошо для тебя, а я знаю.

— Каким образом то, что ты врываешься в мою комнату, когда мы голые, хорошо для меня?

Это, кажется, заинтересовывает его.

— Ты там голый? Могу я присоединиться?

Наконец, Миранда реагирует, садясь на кровати, волосы всклокоченные, глаза дикие.

— Не смей! Нет. — Она придерживает одеяло, прикрывая грудь. — Прекрати пялиться, ты, извращенец!

— Мы можем пойти поужинать? — Базз откидывает голову на подушку позади себя. — Я умираю с голоду.

Рядом со мной Миранда тихо хмыкает.

— Вообще-то, я бы поела.

Господи Иисусе, эти двое сведут меня в могилу.

— Последнее, что я хочу делать, это проводить с тобой больше времени. — Я не могу убежать от этого чувака. — Работа, встречи — теперь ты врываешься в мой дом.

— Я знаю. Здорово, правда?

Это НЕ здорово. На секунду я задумываюсь, смогу ли когда-нибудь привыкнуть к тому, что у меня есть лучший друг, который так... чертовски раздражает. Никто из моих друзей из места, где я вырос, так себя не ведёт. Как, чёрт возьми, я застрял с самым большим плейбоем в команде? Мы полярные противоположности!

Базз обращает своё внимание на Миранду.

— Ты довольно уютно устроилась. Собираешься сюда переезжать?

— Нет! — практически кричит Миранда. — Мы только начали встречаться.

Базза это не останавливает.

— Ну, если бы ты переехала, то привезла бы остальную часть своей коллекции бейсбольных карточек, да?

Чёрт бы его побрал!

У Миранды отвисает челюсть. Она опускает голову немного ниже, прикрываясь.

— Мы не... я...

Уоллес кладёт ноги в белых носках не первой свежести на мой пуфик

— Ну, раз уж я здесь, может быть, смогу стать посредником в сделке между вами двумя на оставшиеся карточки, а? Это меньшее, что я могу сделать.

О, чёрт возьми.

— Господи, Уоллес, сейчас не время!

Миранда тычет пальцем мне в бедро под одеялом.

— Он прав. Нам действительно нужно поговорить об остальных карточках.

Она не помогает.

Даже если они оба правы — я всё ещё хочу эти карточки, а она всё ещё должна их продать — мы не будем обсуждать это прямо здесь, голые, перед этим придурком.

— Убирайся, чтобы мы могли одеться.

— Я хочу такос, — объявляет он, вставая.

После того, как он уходит, мы с Мирандой говорим одновременно.

— Я сожалею об этом.

— Ему пять лет.

Со смехом мы выбираемся из постели и одеваемся.