16

НОЙ

Прошло полтора дня с тех пор, как я в последний раз видел Миранду или слышал что-либо о ней.

Ладно, хорошо. Я получил от неё весточку, просто не ответил. Я имею в виду… Меня только что унизили перед всей страной — зачем мне, поджав хвост, хотеть противостоять единственному человеку, чьё мнение мне небезразлично?

Миранда определённо ненавидит меня. Я убедил себя в этом, будучи слишком трусливым, чтобы ответить.

Как она могла не ненавидеть меня? Я игнорировал её сообщения из страха и смущения, управляемый тем мальчиком внутри меня, который не хочет, чтобы над ним смеялась девушка, которую он пригласил на танцы на выпускном вечере, девушка, которая сказала «да» только потому, что её друзья взяли её на «слабо».

Страх быть отвергнутым — мощный сдерживающий фактор, и он течёт по моим венам, как незамутнённая река, быстрее теперь, когда моё лицо мелькает во всех утренних новостях, слитое незнакомыми людьми за несколько сотен баксов, которые они получили. Ненавижу признаваться в своих слабостях, но они есть.

Никто ничего не говорит мне в раздевалке; каждый из моих товарищей по команде в какой-то момент попадал в заголовки газет по той или иной причине, обычно это объявление об огромном бонусе за подписание контракта или продление контракта. Очевидно, что время от времени мы получаем заявления об установлении отцовства. Скандалы с изменой. Публичные драки с супругами или папарацци. Несколько моих приятелей встречаются со знаменитостями — актрисами, другими спортсменами и прочими, и это тоже в новостях.

Но не могу припомнить ни одного случая, чтобы кого-то из них вываляли в грязи из-за внешности.

И да, я читал комментарии, взбесившись, когда дошёл до того, где Миранду тоже назвали уродиной. «Союз заключенный на небесах», — заявил один из троллей, и моя кровь вскипела. Кем, чёрт возьми, они себя возомнили, называя её уродиной? Миранда великолепна. Я счастливый ублюдок, раз она согласилась встретиться со мной, а потом с ней происходит это дерьмо?

Хуже всего то, что другие люди согласились с мудаком, который сделал первоначальный комментарий.

Вся эта ситуация убивает меня, и я знаю, что ей больно, потому что это читалось в её словах, буквально видел это, когда девушка умоляла меня перезвонить ей.

«Ты слабак, Хардинг. И не заслуживаешь такой девушки, как Миранда — умной, красивой и храброй». Я совершил идиотский поступок, которому нет оправдания, и теперь пути назад нет.

— Ты только что назвал меня слабаком? — спрашивает Уоллес рядом со мной, когда мы протискиваемся через гигантские вращающиеся двери, отделяющие туннель от парковки.

— Нет, я назвал себя слабаком.

Твёрдая рука сжимается на моём плече, и я с тревогой смотрю на неё. Отлично, теперь он меня утешает? Чёрт.

— Не расстраивайся так, братан, ты же знаешь, что папарацци — мудилы. Они хотят от вас реакции, но не получат её.

Всё верно. Любая моя реакция или заявление вызовет поток статей, и тогда они действительно будут лезть мне в задницу в поисках более масштабной истории.

Нет. Лучше держать язык за зубами, несмотря на то, что Фил хотел сделать заявление о том, что Миранда — моя старая подруга, и мы просто ужинали, чтобы наверстать упущенное.

Распространять ещё больше лжи? Я так не думаю.

— Мне было бы наплевать на то, что они печатают дерьмо обо мне. Я к этому привык, — вру я. — Но всё это дерьмо о Миранде? Какое они имеют право называть её уродиной?

Уоллес с угрюмым видом качает головой из стороны в сторону.

— Не знаю, чувак. Это полный трэш. Мы оба знаем, что она маленькая красотка. — Он делает паузу, и я чувствую на себе его косой взгляд. — Я пытался трахнуть её, но она не была заинтересована.

— Ну, спасибо, что заговорил об этом.

— Что! Я пытаюсь донести до тебя мысль — она не интересовалась мной, а я явно прекрасный образец. — Базз Уоллес думает, что он реальная версия Гастона из «Красавицы и чудовища», и я никогда с ним не спорил. — Никто не может устоять передо мной, кроме неё. Меня уже много лет так не отшивали.

— Хорошо, я понял.

— Нет, ты не понимаешь. — Наши сумки перекинуты через плечи, и он пожимает своими. — Она встречалась с тобой. Не со мной, а с тобой.

Да… но почему?

По-видимому, теперь он ещё и мысли читает.

— Потому что красота только на поверхности, и когда она смотрит на тебя, то видит то, что ей нравится. Бла-бла-бла, меня привлекает твоя личность. — Уоллес останавливается перед воротами, ведущими на парковку, кладёт обе руки мне на плечи и смотрит в глаза. — Чувак, послушай меня. Ты ей нравишься. Влечение не длится долго, если нет химии, которая его подкрепляет. Ты почувствовал с ней химию?

Я натянуто киваю.

— Ты беспокоился о том, что все могут подумать, когда был с ней, или ты просто наслаждался моментом?

— Господи, ты ходил в школу психиатров на выходных и получил степень по психологии? Что это, сеанс психотерапии?

Да, я понимаю, как глупо звучит этот вопрос, исходящий из моих уст.

Уоллес тоже, и он закатывает глаза.

— Просто ответь на вопрос, придурок. Ты почувствовал связь?

Я раздражённо сбрасываю его руки со своих плеч.

— Да, очевидно... Боже. — Я звучу как девочка-подросток, раздражённая своей матерью. Или Наполеон Динамит (прим.пер. Фильм «Наполеон Динамит» (Napoleon Dynamite, США, 2004)), кормящий свою ламу Тину.

— Так почему ты так себя ведёшь?

Он не вылезает из моей задницы по этому поводу.

— Почему тебя это волнует? — Я прохожу мимо него к выходу, коротко улыбаясь охраннику Стэну.

— Потому что я твой лучший друг.

Вот он опять за своё с этим его «лучшим другом»! Говорю вам, всё, что он когда-либо делал, это совершал набеги на мой холодильник, появлялся неожиданно и…

Дерьмо. Это звучит так, как поступил бы лучший друг. Кроме того, он, кажется, прикрывает мою спину, учитывая, что не перестаёт подначивать меня по поводу моих отношений — или их отсутствия.

— Чего ты от меня хочешь? — Я бросаю колкость через плечо Уоллесу, когда Стэн снимает замок с металлических ворот, выходящих на парковку.

— Я хочу, чтобы ты был счастлив, братан.

Счастлив.

Я думал, что был счастлив — тогда, когда жизнь была чертовски простой, и никто от меня ничего не хотел. Был счастлив, когда играл в бейсбол, потому что мне это нравилось, а не потому, что это оплачивало счета за большой, тупой, пустой особняк, который я был вынужден купить. Был счастлив, когда мог чаще видеться со своими родителями. И был счастлив, когда мои друзья из дома могли позволить себе прийти посидеть на трибунах и посмотреть, как я играю в нашем родном городе, когда им не нужно было садиться в чёртов самолёт, чтобы увидеть меня.

А еще был счастлив после нашего свидания, когда думал, что нравлюсь Миранде.

Нравился.

«Почему в прошедшем времени, Хардинг?» Я почти слышу, как Базз задает мне этот вопрос, хотя сейчас он в нескольких метрах позади меня, сильно отставая.

Собираюсь развернуться, чтобы надрать ему задницу, когда моё внимание привлекает вспышка розового цвета.

Миранда?

На стоянке?

Я прищуриваюсь, фокусируюсь на розовой точке передо мной, лице и волосах, и она прислоняется к белой машине, нервно заламывая руки.

Внезапно Уоллес оказывается рядом со мной.

— Что..? Это что..? — Базз прикрывает глаза от солнца свободной ладонью, хотя на нём бейсболка и, вероятно, он прекрасно её видит. — О боже, посмотри. Это... кто? Это она? — Строчки из этого чёртова детского фильма. — Это Миранда? Что она здесь делает?

Вот сукин сын.

Я бросаю на Уоллеса сердитый взгляд.

— Пожалуйста, не говори мне, что ты имеешь к этому какое-то отношение.

— Понятия не имею, о чём ты говоришь. — Он встряхивает своими невидимыми длинными волосами. Парень, безусловно, худший гребаный лжец, которого я когда-либо видел. Хорошо, что он каждый год претендует на премию ESPY (прим.пер. Награда ESPY Award (сокращение от Ежегодная премия за выдающиеся достижения в спорте) — награда, которую в настоящее время присуждает американская передача телевидение сеть ABC, а ранее ESPN), а не на «Оскар».

Боже милостивый.

— Ты худший актёр, которого я когда-либо встречал. Не бросай свою основную работу.

Парень глупо ухмыляется, направляясь прямиком к своему чёрному пикапу, на котором он часто ездит на тренировки.

— О, смотри, там Трипп, чтобы забрать меня. Эм… — Он ломает голову над очередной ложью. — У нашей мамы день рождения, так что я ухожу. Не могу сейчас говорить, надо бежать!

Базз практически убегает, спортивная сумка хлопает у него за спиной, низко свисая, врезается в икры. И Трипп не ждёт его на грёбаной парковке, это ложь.

Он не оглядывается, но торопливо машет Миранде рукой.

Мудак! С такими друзьями, как этот, и враги не нужны.

Я медленно подхожу к Миранде. Осторожно. Неуверенно. Обычное поведение для парня, который недостаточно опытен в общении с женщинами, чтобы немного стыдиться своего поведения, стоя перед девушкой, которая ему нравиться. Девушкой, которая могла бы разбить его сердце, если бы он уступил ей. Познакомился с ней поближе. Впустил её.

Вот почему я избегал её. Потому что я не знаю, что делаю.

Что ж, теперь её уже не избежать, не так ли? Миранда стоит на парковке стадиона, мои товарищи по команде и парни из тренерского штаба с любопытством смотрят на эту незнакомку, которая явно не из ВАГ (прим.пер. WAGs (или Wags) — wifes and girlfriends — это аббревиатура, используемая для обозначения жен и подруг известных спортсменов), определённо не фанатка — не в том повседневном наряде, который на ней сейчас. К счастью, все они достаточно умны, чтобы держать рот на замке, зная, что она, должно быть, та самая девушка, о которой они читали в таблоидах.

А они читали об этом — когда что-то происходит с парнем в команде, мы все об этом слышим. Мы хуже женщин, самые большие сплетники, которых когда-либо видел свет.