— 30-

Глаза распахнулись, когда я корчилась в агонии.

— Роуэн. — Руки Люка в мгновение ока оказались на мне, избавляя от самой сильной боли.

— Черт. Веревка развязалась ночью, — сказал Энсон, поднимая кушак от халата. — Мне так жаль.

— Это не твоя вина. — Я едва могла произнести эти слова, когда Люк убрал еще больше боли.

Мускул в челюсти Вона дрогнул.

— Где болит?

Я провела быстрый мысленный опрос. Болело везде, но сильнее всего было вдоль ребер.

— Бок.

Вон мгновенно задрал майку. Кин резко втянул в воздух.

Я посмотрела вниз и совсем перестала дышать. Черная метка, появившаяся на груди после первого сна, исчезла через несколько часов. Но что-то подсказывало мне, что эта отметина не исчезнет так легко.

Рваная молния каскадом прокатилась по моим ребрам. Я осторожно дотронулась до кожи и тут же зашипела, когда меня пронзила боль. Люк еще сильнее потянул ее из меня. Я покачала головой.

— Я в порядке. Не изнуряй себя.

Люк просто продолжал тянуть за эту нить, пока худшим, что я чувствовала, не стала тупая боль. Я рухнула обратно на подушки, когда его тепло охватило мое тело.

Кин убрал волосы с моего лица.

— Как ты себя сейчас чувствуешь?

— Будто я под кайфом от Люка.

Обычно ребята посмеялись бы над моей шуткой, но тут даже не усмехнулись.

— Что случилось? — тихо спросил Холден.

— Калеб.

Вон издал низкое рычание.

Я поиграла с краем одеяла.

— Я ему для чего-то нужна.

— Если это так, то почему он пытается убить тебя? — рявкнул Энсон.

— Я разозлила его.

Комната вокруг меня замерла.

Холден ущипнул себя за переносицу.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не пыталась вывести из себя кого-то из Четверки. Того человека, который вбил себе в голову, что он должен править всем сообществом перевертышей.

Я крепче сжала пальцами одеяло.

— Мне нужна была информация.

— Ты что-нибудь раздобыла? — спросил Кин.

Остальные парни уставились на него. Вон толкнул брата в плечо.

— Не поощряй ее.

— Я хочу, чтобы Роуэн подвергалась опасности не больше, чем ты, но понимаю необходимость получения дополнительной информации. Чтобы знать, с чем мы имеем дело.

— Не думаю, что остальная часть команды согласилась бы с Калебом.

Пять пар глаз повернулись в мою сторону.

Холден подвинулся так, чтобы ему было лучше меня видно.

— Что заставляет тебя так думать?

— Он колеблется. Есть причина, по которой Калеб еще не сделал своего главного шага. Есть люди, которые могут остановить его.

Люк принял сидячее положение.

— Она высказала хорошую мысль. Почему Калеб просто не попытался захватить власть над всем советом?

— Ему пришлось бы убрать остальную часть совета, сомневаюсь, что кто-нибудь из них захотел бы преклониться перед ним после того, как так долго делил с ним власть. Ему нужна грубая сила на его стороне, — сказал Вон.

Кин нахмурился.

— Или чертовски много одаренных перевертышей.

— Кто привел Четверку к власти? — Мне никогда не приходило в голову спросить, что дало этим четырем перевертышям власть над всеми нами.

— Испытания, — объяснил Холден. — Всякий раз, когда член Четверки умирает или уходит в отставку, нынешние участники приглашают тех, кого они считают достойными, принять участие в серии испытаний, чтобы определить наиболее доминирующего перевертышя. Есть рукопашный бой в волчьем и человеческом обличьях, тестирование дара перевертыша и серия интервью.

— Но Четверка выбирает участника. Не все сообщество перевертышей?

Холден кивнул.

— У них есть решающее слово в этом вопросе.

Все в этом было неправильно. Так много власти принадлежало столь немногим. То, что ты самый сильный, не обязательно делает тебя лучшим лидером. Все наше сообщество было выведено из равновесия.

— Что? — надавил Кин.

— Это так неправильно. Каждый должен иметь право голоса в том, что происходит в нашем мире.

Люк успокаивающе провел рукой вверх и вниз по моему бедру.

— Так никогда не было. Всегда были самые доминирующие, правящие волки.

Может быть, именно поэтому все было в таком беспорядке. Дары вымирали, более слабые стаи подвергались нападениям. Мы не ценили то, что было самым важным. Как наши уникальные окрасы давали нам всем определенную роль в нашем мире. Но те, кто жаждал власти, никогда не увидят, что может предложить каждый отдельный перевертыш. Они видели только силу и слабость.

* * *

Маленькие ручки Криспина крепко обхватили меня.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке?

Я обняла его в ответ в десятый раз за этот день.

— Я в порядке. Обещаю. — Ребра сильно болели, но это было не важно.

Он поднял на меня глаза, беспокойство исказило его черты.

— Но они еще не поймали плохого парня.

— Но мы это сделаем.

«Мы» было ключевым словом в этом предложении. Там, где дело касалось Калеба, больше не было «я». Мне понадобится любая помощь, которую я смогу получить.

Сара позвала Криспина.

— Давай приготовим тебе что-нибудь на обед.

Он неуверенно посмотрел на меня снизу вверх.

Я слегка сжала его плечо.

— Ешь. Мы можем попозже принять горячую ванну или поиграть в бросок мешка.

Услышав это, он ухмыльнулся.

— Горячая ванна.

Я протянула руку, чтобы дать ему пять.

— Ты понял.

Когда он направился к Саре, таймер сработал. Я схватила прихватки и открыла духовку. В воздухе витал аромат шоколада. Я поставила поднос с печеньем на плиту и взяла лопатку. Одно за другим я выкладывала шоколадные коржики на решетку для охлаждения.

Позади меня послышались шаги, и я подняла голову. У Вона было любопытное выражение лица, когда он заглянул мне через плечо. У меня перехватило дыхание, когда меня охватила паника. Может быть, это было слишком рано. Может быть, его возмутит тот факт, что я пеку печенье, которое когда-то испекла ему мама.

— Это что…?

Я крепче сжала лопатку.

— Это нормально? Я знаю, что это может быть чересчур…

Вон оборвал мои слова обжигающим поцелуем. Энергия заструилась от моих губ до кончиков пальцев ног. Я не могла удержаться и прильнула к нему в поисках большего. Когда он, наконец, отстранился, у меня перехватило дыхание.

— Значит ли это, что все в порядке, что я их приготовила?

Он ухмыльнулся, глядя на меня сверху вниз.

— Мне нравится, что ты их приготовила.

Количество улыбок и оскалов, которые я получила от Вона за последние двадцать четыре часа, заставило меня почувствовать себя почти пьяной.

— У них может быть ужасный вкус. Давненько я ничего не пекла. За исключением нескольких блюд, которые я освоила, когда пыталась заботиться о маме, я не была настоящим экспертом на кухне.

Вон схватил печенье с подставки для охлаждения и отправил его в рот.

— Вон! Они горячие.

Он улыбнулся с набитым печеньем ртом, затем снова поцеловал меня.

— Они идеальны. Спасибо тебе, Роуэн.

Смесь Вона и шоколада на моем языке была почти невыносимой.

— Люблю тебя.

Он прижался своим лбом к моему.

— Ты сделала мне величайший подарок.

У меня перехватило дыхание.

— Какой?

— Надежду.