— Я видел тебя. — Его голос был хриплым. Льюис едва мог выговорить эти слова. — Я знаю, что ты была с ним добровольно. Ты такая же, как и он.

Что-то внутри меня оборвалось.

Его слова эхом отдавались в моей голове, повторяясь, как заезженная пластинка. Все происходило как в замедленной съемке. Мне потребовалось мгновение, чтобы полностью осмыслить его слова, и я слегка покачала головой.

Неверие длилось не слишком долго, и я смогла быстро вывести себя из этого оцепенения.

Я взглянула на него, больше не испытывая никакого сострадания. Любые угрызения совести, которые я испытывала по отношению к нему, давно исчезли. На их место пришла внезапная вспышка гнева. Я никогда не чувствовала себя такой злой, до такой степени, что у меня дрожали руки.

Я вцепилась в подушку, пытаясь скрыть внезапно нахлынувшие на меня эмоции. Сжала губы в тонкую линию, и задумалась, какой шаг предпринять следующим.

Дыхательная маска выпала у него из рук, и он хватал ртом воздух. Мужчина боролся, и его глаза умоляли меня помочь ему. В его глазах не было ничего, кроме страха, и теперь мне нужно было принять решение.

Я встала и подошла ближе к офицеру, наклонившись, чтобы прошептать ему на ухо.

— Мертвецы не рассказывают сказки.

Я отстранилась и одарила его самой широкой, самой озорной улыбкой. Офицер расширил глаза, и слеза скатилась по щеке. Он издавал булькающие звуки, изо всех сил пытался дышать, и это было зрелище, которое я никогда не забуду.

Сразу после этого я положила подушку ему на лицо и убедилась, что у офицера не будет возможности дышать. Он пытался извиваться, протестовать, но в тот момент я была намного сильнее его. Офицер вцепился в рукав моего больничного халата, но быстро его рука просто безвольно упала рядом с его телом.

Для верности я еще на мгновение оставила подушку у него на лице, прежде чем все приборы начали издавать звуковые сигналы.

Я быстро подложила ему под голову подушку и надела дыхательную маску на лицо, но это не имело значения.

Он был мертв.

Я убила его.

А моя тайна умерла вместе с ним.

К тому времени, когда прибежали врачи и медсестры, казалось, что я пытаюсь разбудить его, чтобы помочь ему. Слезы потекли по моим щекам, и им едва удалось оторвать меня от него. Позже они признали его смерть следствием сердечного приступа.

Старик был так напуган, что в тот момент, когда я его душила, у него случился сердечный приступ и он просто, блядь, умер.

Только после того, как агент Кинг помогла мне вернуться в мою палату и побыла со мной некоторое время, чтобы успокоить, я, наконец, перестала плакать и дрожать.

Медсестра пришла проведать меня и дала мне какие-то лекарства, чтобы я заснула и успокоилась. Агент Кинг оставалась рядом со мной, пока я не заснула, вероятно, скептически относясь к тому, чтобы оставить меня одну в таком состоянии.

Я чувствовала себя одержимой. Я не была такой по сути, и все же ощущала себя именно так, словно только что по-настоящему родилась. Это всепоглощающее ощущение нахлынуло на меня, подобно урагану. Это было не то, что я могла бы объяснить, что-то, что так глубоко укоренилось во мне, что мне потребовались годы, чтобы осознать это.

И в тот момент, когда медсестра вышла за дверь и начали действовать лекарства, я широко улыбнулась от уха до уха.

Теперь Мика останется моей тайной, и не было ни единой души, которая могла бы засвидетельствовать обратное.

Думаю, что в какой-то момент я по-настоящему стала поклонницей его ремесла. Так сильно, что в итоге убила человека.

И знаете, что самое худшее, а может быть, и лучшее во всем этом деле?

Никто и не подозревал, что такая жертва, как я, способна лишить кого-то жизни. Они чувствовали угрызения совести из-за того, что я вообще находилась в комнате, когда у него случился сердечный приступ, и были в ужасе от того, сколько еще травм это нанесет мне.

Но чего они не знали, так это то, что Мика, возможно, и был Ужасом Ночи, но я была его тенью.

Пока я была жива, таким же был бы и образ, воспоминание о нем. Он продолжал бы жить таким же Ужасом, каким был, а я бы ждала, пока он не вернется за мной.

А он вернется.

В конце концов, Мика бы не нарушил своего обещания, по крайней мере, мне.

А пока я могла бы наслаждаться ролью жертвы и давать показания в полиции, которые пришли мне в голову по дороге сюда. У них не было никаких других доказательств, кроме истории, которую я бы им рассказала, и я бы убедилась, что Ужас той ночи, о котором они знали, и тот, с которым я повстречалась лично, отличаются.

Тот, кого я повстречала, был гораздо более жестоким, и я хочу заставить мир бояться его.

Я была в таком же дерьме, как и он.

И Мика знал это с того самого дня, как мы встретились. Вот почему он выбрал меня.

Я бы не стала его разочаровывать.