III

Мика,

Я ваша большая поклонница. Я искренне верю, что ваше искусство уникально, и что как человек, работающий в той же области, что и вы, я могу полностью понять смысл, стоящий за вашими творениями. Они полностью покорили меня, и я постоянно ищу что-то еще. Я уверена, у вас в кармане припасен еще какой-нибудь козырь.

Вы единственный в своем роде.

Надеюсь, вы не сочтете слишком смелым то, что я взяла на себя смелость написать вам, но если я вам хоть сколько-нибудь интересна, буду ждать вашего ответа.

Искренне ваша,

Сторм Мэтьюз.

Я сощурился при виде листка бумаги в моих руках. Я пялился на него последние две недели, перечитывая часами напролет. Это был первый раз, когда кто-то написал мне что-либо, будь то хорошее или плохое, однако вся эта ситуация была просто нелепой.

Конверт был розовым.

То есть, яркий, неоновый, ослепительно розовый.

Что, черт возьми, она имела в виду, говоря, что была моей поклонницей?

Что еще более важно, она работала в той же области? Была ли она достаточно смелой, чтобы взять и отправить письмо с таким содержанием в тюрьму с усиленным режимом охраны? И не только это, но она также прислала две фотографии, свое имя и книгу, которую написала.

Я не мог оторвать взгляда от этой красоты.

Ее лицо казалось достаточно невинным, с намеком на озорство, скрытым в глубинах темных глаз. Было похоже на то, что Сторм действительно искала неприятностей, но была из тех людей, которые убегают, как только неприятности оказываются прямо перед ней.

Сторм хотела обнять тьму, воплотить ужасные желания, которые были похоронены глубоко внутри нее. Она боялась выпускать их, но довольно скоро я бы заставил их вырваться наружу.

Я точно знаю, чего она хотела, поскольку в авторском примечании в конце книги она написала, что отдала бы душу за то, чтобы в ее жизни был мужчина, который бы проделал все то, что она описала.

И книга… Что ж, это было интересное чтение.

Сексуальные сцены были прекрасны, но потом ее лицо всплыло у меня в голове, и я почувствовал, как начинает пульсировать мой член. Я не мог отделаться от ее образа. Это был первый раз, когда женщина задержалась в моих мыслях так надолго, ни разу не покинув их.

И Сторм не сделала ничего, кроме как ускорила выполнение плана, который я разрабатывал уже некоторое время.

Затем, словно насмехаясь надо мной, Судьба злодейка предстала пред моими очами.

Я ничего так не хотел, как разбить стекло, отделявшее меня от единственного человека, которому удавалось развлекать меня достаточно долго, а не выводить из себя, и которого мне не хотелось лишать жизни. Это был хаотичный опыт — и казалось, что она вообще меня не узнала.

Глаза Сторм расширились от шока, удивления и ужаса. Она старалась не моргать, чтобы не провоцировать меня еще больше, но видеть, как быстро вздымается ее грудь, было провокацией само по себе.

Ужаса в ее глазах было достаточно, чтобы заставить меня закипеть от возбуждения.

Ее мягкие губы были слегка приоткрыты, и казалось, что она вот-вот заплачет.

Я мельком заметил выражение, которое отчаянно пыталось вырваться на поверхность в ее больших, как у Бэмби, глазах, но ей удалось сдержать его.

Это была потребность, голод и чистое желание.

Это желание было направлено не на меня — это было направлено на то, что я представлял в ее глазах, и это была опасность.

Она хотела перейти на темную сторону, воочию ощутить, как монстр может сломать ее, а затем привести в порядок только для того, чтобы снова разорвать на куски. Сторм хотела стать частью этой опасной игры, впервые почувствовать себя живой.

И если я в чем-то и был хорош, так это в том, как сломать человека.

Я хочу видеть, как она рыдает, умоляет меня, пока ее жизнь не станет моей, пока единственным ее желанием не будет быть моей — жить для меня, умереть за меня.

Я широко улыбнулся, и этого было достаточно, чтобы моя прекрасная леди упала в обморок.

Ее колени подогнулись, и выражение растерянности исказило ее мягкие черты. Это было то, что мне нравилось больше всего, то, как красиво она выглядела, стоя передо мной на коленях.

Скоро, малышка Бэмби, я приду за тобой.

Майк, один из охранников, просунул маленькую записку под стеклянную дверь. Отверстие было достаточно большим, чтобы в него поместился поднос с едой. Здесь нас кормили, как животных, а потом заковывали в цепи, прежде чем отвести в душ. Его записка оказалась под тарелкой, и я не смог прочитать ее, пока не оказался в ванной. По периметру этажа все было утыкано камерами.

Через час после того, как был подан ужин, дверь открылась, и ко мне подошли Майк и еще один бесполезный говнюк. Закатив глаза, я отложил книгу Сторм в сторону, встал с кровати и протянул к ним руки.

Майк бросил на меня понимающий взгляд, в то время как другой парень был занят надеванием наручников на мои лодыжки. Я подмигнул Майку, и его лицо побледнело.

Он убрал свою дубинку, как будто хотел пригрозить мне повиновением. До сих пор Майк был полезен, однако, как только я сбегу, он пострадает первым. Это было бы просто следствием его действий. Он знал, что лучше не раздражать меня.

Они ждали снаружи, пока я принимал душ. Я был один, так как они не могли рисковать, что посреди ночи вспыхнет драка, поэтому я мог спокойно вытащить маленький листок бумаги, который хранил в носке.

12.

3.

Это было все, что на нем было написано — ну, напечатано. Майк не мог рисковать тем, что кто-то найдет эту бумажку и поймет, что это его почерк. Он не хотел быть сообщником, а после сегодняшнего вечера я не хотел, чтобы меня с кем-либо связывали.

Раз в год происходил сброс напряжения. Все здание останется без электричества ровно на пятнадцать минут. Я упустил эту возможность в прошлом году, и теперь, когда я встретил кого-то столь же интересного, как Сторм, я был вне себя от счастья.

Свет уже был выключен, так что у других заключенных не было возможности узнать, что электричество отключится полностью. Охранники все еще были бы там, слоняясь поблизости, но Майк устроил бы переполох на втором этаже, достаточный для того, чтобы я успел ускользнуть. Означенное время приходилось на полночь. Майк трижды постучал бы своей дубинкой по полу, это был знак.

После этого все зависело от удачи.

Я вздремнул днем, чтобы собраться с силами, так как планировалось немного наследить здесь, даже пустить кровь.

К счастью для меня, я овладел искусством убивать людей голыми руками.

Я лежал в своей постели с закрытыми глазами и терпеливо ждал.

Буря полностью захлестнула мой мозг.

Я не мог перестать думать о ней. Как бы она пахла, как бы звучал ее голос, сколько тьмы она действительно хотела бы испытать. Я бы разрушил все границы, которые были у Сторм, пока она не стала бы тем человеком, которым ей суждено было стать. Пока бы она не стала моей.