II

— Э, хорошо, ребятки. — Детектив похлопал в ладоши, привлекая наше внимание. — Вы не дети, мне не нужно говорить, чтобы вы были осторожны. Есть несколько правил, которым вы должны следовать. Если они попытаются заговорить с вами, игнорируйте их. Не поддерживайте зрительный контакт, это их спровоцирует. И ни при каких обстоятельствах не заговаривайте с ними первыми. Понятно?

По комнате эхом разнеслось «да».

Детектив Миллер был мужчиной лет пятидесяти пяти. Он был нашим гидом в течение дня. А за несколько дней до этого мы все получили электронное письмо с изложением тех же правил, которым он только что велел нам следовать, с объяснением здания и того, как работают их системы.

Всего в моей группе было десять человек. Я узнала двух девушек, с которыми училась в выпускном классе, но мы не были достаточно близки, чтобы даже поздороваться друг с другом. Остальные были мне незнакомы, и вокруг было много охраны.

Это заставило меня вздрогнуть, я чуть не выронила блокнот и ручку, которые были у меня с собой.

Мы оставили наши вещи у входа, так как они не могли рисковать тем, что кто-то сфотографирует заключенных, как для нашей, так и для их безопасности. Вероятно, это был лучший вариант, поскольку я не могла рисковать, звоня Сьерре и задавая самые неуместные вопросы, известные человечеству.

Нам с ней потребовался целый час, чтобы определиться с нарядом.

Я хотела выглядеть профессионально, но при этом чувствовать себя комфортно. Мои нервы были на пределе, ладони вспотели при одной только мысли о том, что я застряну в одном здании с некоторыми из самых опасных людей в штате.

Не помогло и то, что прошлой ночью я поняла, что это та же самая тюрьма, куда я отправила письмо. И я не получила на него ответа.

В отличие от Сьерры, и это означало, что заключенный, которого я выбрала, тоже получил письмо. Либо я была не в его вкусе, либо его сбили с толку розовый конверт и книга. В любом случае, возможно, это было к лучшему. Я не знала, о чем думала, когда послушала Сьерру и решилась отправить письмо.

Я почти сразу же пожалела о содеянном.

Гид-детектив объявил о начале экскурсии, и это вернуло меня к реальности. С высоко поднятой головой и ручкой наготове, чтобы писать, я внимательно слушала, осматриваясь по сторонам.

Первый этаж предназначался для преступников, которые не совершали таких серьезных уголовных преступлений. Это было уголовное преступление класса С², и большинство людей, находившихся внутри, уже почти прошли всю процедуру с вынесением приговора. Или, если бы они только-только загремели за решетку, они бы вышли на свободу раньше, чем кто-либо другой в этом здании.

— Итак... — Детектив привлек наше внимание этим простым словом. — Полагаю, вы помните правила. Что касается последней части экскурсии, то мы поднимемся на верхний этаж. Я понимаю, что некоторым из вас может быть трудно, поскольку эти заключенные в настоящее время находятся в камере смертников. Если кто-то хочет уйти, сейчас самое время сделать это.

Его взгляд скользнул по группе, давая нам немного времени все обдумать. Четыре человека последовали его совету, извинились и ушли.

— В зависимости от того, какой путь вы выберете, вам предстоит столкнуться с людьми гораздо хуже, чем вы видите здесь.

Я находилась позади детектива Миллера, нас разделяло всего несколько футов. Он подвел нас к лифту только для персонала, и когда нажал кнопку, которая привела нас наверх, я почувствовала, как по моей спине пробежал холодок.

— Вы сможете увидеть их через стекло, но помните о правилах, — посоветовал он еще раз, когда дверь открылась.

Стук моего сердца отдавал звоном у меня в ушах, и я почти ничего не слышала. Детектив Миллер заговорил, но я видела только, как шевелятся его губы. Я не расслышала ни слова из того, что он говорил. Я пару раз моргнула, снова чувствуя, как по моему телу пробегает то странное ощущение.

— Как некоторые из вас уже знают, здесь заключен в тюрьму серийный убийца, ожидающий объявления даты вынесения ему смертного приговора.

Перевела взгляд с его губ на глаза, мои же расширились от любопытства. По правде говоря, в последнее время я чувствовала отсутствие мотивации делать что-либо, поэтому не изучила тюрьму, которую решилась посетить. Мне хотелось начать с самого начала и собрать информацию, которая, в конечном итоге, могла бы оказаться полезной для моей работы на соискание степени магистра.

— Он также известен как Ужас Ночи; такую кличку ему дали СМИ. Он был арестован два года назад, после того как был признан виновным в убийстве двадцати шести человек, о которых нам известно.

Я с трудом сглотнула.

— О которых вам известно?

Детектив Миллер медленно кивнул.

— Да, реальное число так и не было подтверждено. Его подозревают в убийстве более тридцати человек, которые пропали без вести. Это вписывалось в его планы, но он так и не признался, а тела так и не были обнаружены.

Я облизнула нижнюю губу, во рту резко пересохло.

— Почему он это сделал?

Все в группе поочередно переводили взгляд с меня на детектива. Я была здесь единственной, кто задавала вопросы и записывала их одновременно. Детективу, похоже, нравилось, что кто-то задает вопросы, а не просто стоит там для украшения.

— Ему было скучно.

Я моргнула.

— Прошу прощения?

— Вы меня правильно расслышали. — Он заговорил немного громче, чтобы остальная часть группы могла его услышать. — Именно это он нам заявил. Позже его обследовали и поставили диагноз «антисоциальное расстройство личности» и «маниакальная депрессия».

Вмешался мужчина из группы.

— Значит, он психопат и страдает биполярным расстройством?

За это он заслужил неприязненный взгляд как от детектива, так и от меня. Если мы чему-то и научились за время учебы в университете, так это неиспользованию профессиональных терминов, особенно в присутствии людей с таким диагнозом.

Однако именно эта мысль снова промелькнула у меня в голове.

Детектив Миллер просто кивнул в сторону лифта. Мужчина усмехнулся, закатив глаза, но не смог ослушаться, когда к нему подошел тюремный охранник, чтобы вывести его.

— Теперь, пожалуйста, помните, не слушайте, что они вам говорят, не смотрите им в глаза и держитесь поближе к приставленному к вам охраннику.

Женщина подошла ко мне и тепло улыбнулась. Она едва ли была старше меня, но выглядела такой серьезной и зрелой. Что ж, учитывая характер ее работы, она должна была быть одновременно серьезной и зрелой. Я представляла себе, что работать с серийными убийцами - нелегкая работа.

Я резко вздрогнула, как только мы вошли в помещение.

С правой стороны были камеры, хотя они и не были похожи на те, что я видела в кино или лично.

Толстый слой стекла, с маленькими отверстиями для подачи воздуха, вместо решеток.

Бросив беглый взгляд, я заметила, какими опрятными казались камеры. Здесь была кровать, письменный стол со стулом, унитаз, раковина и небольшая полка.

Все было сделано таким образом, чтобы заключенные не могли навредить себе, и в каждой комнате была только одна кровать.

Заключенный справа от меня громко колотил в стекло, вопя и визжаще крича. Его бессвязные слова вскоре превратились в оскорбления, в основном направленные в сторону проходивших мимо женщин. Его зловещий смех преследовал меня.

— Все хорошо? — спросила меня женщина-охранник, одарив теплой улыбкой.

— Да.

Попыталась ответить точно такой же улыбкой, но была почти уверена, что вместо этого получилась гримаса.

— Меня он просто застал врасплох.

— Тебе еще не поздно сменить профессию.

Она сказала это с искренним беспокойством, но я не могла не обидеться. Я много чего повидала. Я даже провела пару презентаций о некоторых самых известных серийных убийцах во всем мире и изучала дела так, как если бы я лично занималась их расследованием.

Однако увидеть убийц лично и на экране — было совершенно разными вещами.

Это просто застало меня врасплох, но мое желание стать инспектором по-прежнему оставалось таким же твердым, как и много лет назад. Ничто не могло поколебать меня, ничто не могло заставить меня передумать.

— Знаю, — ответила я. — Но не думаю, что смогу это сделать.

Больше она ничего не сказала. Мы просто шли в тишине, если не считать слов детектива, которым, казалось, не будет конца. Я слушала, но каждое произнесенное им слово не производило на меня никакого впечатления, и, следовательно, я не запомнила большую часть его слов. Я записывала все, но это были те вещи, которые казались мне интересными.

Дрожь пробежала у меня по спине, как только мы остановились.

Я чувствовала, как пара глаз прожигает мое лицо сбоку. Я не осмеливалась повернуться и посмотреть, потому что внезапная волна страха, захлестнувшая меня, парализовала меня до мозга костей. Я едва дышала под его пристальным взглядом.

Он не произнес ни слова и не пошевелился. Все, что он делал, это наблюдал за мной, и любопытная часть меня упорно боролась за то, чтобы хоть мельком увидеть его, увидеть лицо человека, который пугал меня, от которого у меня стыла кровь в жилах.

Все, что я могла слышать, было его хриплое дыхание, которое перекрывали громкие голоса в моей голове.

Не смотри.

Я не могла унять дрожь, которая с каждой секундой только нарастала. Я не могла игнорировать непреодолимую потребность взглянуть в его сторону. Я не могла игнорировать мурашки, пробежавшие по всей моей коже, и взгляд, от которого у меня перехватило горло.

Не смотри.

Что-то внутри меня оборвалось. Подобно дикому животному, которого выпустили на волю и отпустили обратно в дикую природу, я не могла игнорировать это желание. Все внутри меня кричало о том, чтобы я повернула голову, совсем чуть-чуть, и посмотрела на него.

Не смотри.

Мой разум заработал с перебоями.