I

— Как это вообще работает?

Сьерра, моя лучшая подруга, просто закатила глаза. Она скрестила руки на груди, отчего ее топ приподнялся еще выше. Она еще скрестила ноги, наклонила голову набок и уставилась на меня.

— Вот я и пытаюсь втолковать тебе...

На этот раз она говорила со мной медленно, словно с ребенком.

— Выбери себе какого-нибудь парня, напиши ему письмо и пришли свою фотографию. Вот и все.

Последние четыре месяца Сьерра пыталась убедить меня отправить письмо заключенному в одну из тюрем нашего штата. Она увидела объявление на сайте и нашла список заключенных, которые подали заявку. Она без раздумий отправила письмо, а через некоторое время отправилась в тюрьму, чтобы навестить этого человека.

— Ну, не знаю... – заколебалась я. — Вдруг я окажусь в приятелях у психопата?

Сьерра пожала плечами.

— Учитывая то, какие книги ты пишешь, я бы сказала, что ты сама психопатка.

Сьерра примолкла, ее глаза озорно блеснули, а на лице появилась широкая улыбка.

— Эй, сколько времени прошло с тех пор, как ты что-то публиковала?

Я на мгновение задумалась над ее вопросом. Того факта, что мне пришлось остановиться и подумать об этом, было достаточно, чтобы доказать, что прошло слишком много времени.

— Около двух лет.

Сьерра кивнула.

— И ты пишешь триллеры, в которых много криминала. Почему бы тебе просто не попробовать? Ты бы встретилась с каким-нибудь преступником. Ты могла бы залезть ему в голову, понять, о чем он думает, и это послужило бы отправной точкой для написания одной-двух книг.

Я фыркнула.

— Так для этого все затевалось.

В настоящее время я получала степень магистра криминологии. Одной из вещей, которые нам предложили, была поездка в тюрьму с самым строгим режимом в штате. Это путешествие обошлось бы мне в круглую сумму, и поскольку меня заинтересовал этот предмет, я подала заявку. Поездка была запланирована через две недели, и при мысли о ней я приходила в восторг.

— Да, но ты также пишешь... кое-что еще. — Сьерра многозначительно пошевелила бровями с широкой улыбкой. Я на это лишь закатила глаза.

Время от времени я писала любовные романы. Из двенадцати опубликованных мной книг только три были романтическими. Сьерре они нравились, потому что по сути своей представляли порно — только на бумаге, — а мне они нравились, потому что отлично снимали стресс и были хорошим источником дохода.

— Ладно, хорошо, — сдалась я. Сьерра взволнованно хлопнула в ладоши, прежде чем сесть рядом со мной.

Я же схватила свой ноутбук, надела очки и открыла чистую страницу текстового редактора, чтобы что-то написать. Чашка кофе, стоявшая рядом со мной, давно остыла, и кофе больше нельзя было пить. Сьерра, с другой стороны, не возражала. Она выпила свой, затем залпом выпила мой.

— Нельзя просто взять и напечатать письмо на компьютере, а потом взять и распечатать его.

— Почему, черт возьми, нет?

— Потому что, — протянула она, — это будет выглядеть обезличено. Представь, что ты проводишь дни напролет в тюремной камере с людьми, на которых ты не то что смотреть не в состоянии, тебе их общество в качестве сокамерников обрыдло¹, а потом кто-то написал тебе письмо. И как ты отреагируешь, найдя в конверте напечатанное на компьютере письмо.

— Господи, — ворчу я. — Ты слишком драматизируешь, но ладно. Напишу его на бумаге.

— Отлично! — воскликнула Сьерра, заставив меня вздрогнуть. На мой взгляд, она говорила слишком громко.

Я любила Сьерру. Она была моей лучшей подругой и остается ею с тех пор, как я себя помню. Но мне нравилось мое одиночество, время, проведенное в одиночестве. То, что я росла с шестью братьями и сестрами, убедило меня в том, что я всегда буду ненавидеть толпу и комнаты, заполненные шумными людьми. Я съехала, как только поступила в университет, и с тех пор не могла проводить со своей семьей больше двух дней подряд.

Пребывание наедине со своими мыслями было для меня панацеей. В одиночестве я начинала чувствовать себя непринужденно, и я ни разу не скучала по человеческому общению. Именно тогда весь мой творческий потенциал вырывался наружу, и мой уик-энд в хижине отца в лесу, где не было ничего, кроме ноутбука, выливался в самые лучшие мои произведения.

Мой отец продал хижину в прошлом году, и с тех пор я не написала ни строчки. Это было чудо, что у меня все еще был доход.

— Миссия по отправке письма возлагается на тебя, подруга, — заявляю я. — Я все еще не понимаю, как это работает.

Я этого не видела — я почувствовала, как Сьерра закатила глаза.

— Просто напиши письмо к завтрашнему дню. — Она спрыгнула со стула и поцеловала меня в щеку. — Я тоже отправляю свое.

Подробностей ее романа с заключенным, с которым она переписывалась, я не знала, но почувствовала облегчение, когда Сьерра сказала мне, что это только для преступников с незначительными уголовными правонарушениями. Другими словами, мое письмо не оказалось бы в руках серийного убийцы.

Это заставило меня задуматься.

Идея, которая пришла мне в голову, была ужасающей.

Одна только мысль об отправке письма с моими личными данными и фотографиями заставляла меня трепетать. И все же я не могла до конца понять, был ли это приятный трепет или нет. На каком-то уровне я была так же встревожена, как и герои, о которых я пишу.

Я отрицательно покачала головой.

— Не лезь туда, Сторм, — повторяла я нараспев. Не выпускай свои фантазии на волю.

Я не могла то и дело перестать зевать.

Мусорное ведро под моим рабочим столом было заполнено наполовину исписанными бумагами, которые были скомканы вместе. Оттачивала свою писанину, и тупо пялилась на нее последние два часа. Постукивая ручкой по деревянной столешнице, я оперлась на ладонь.

Время от времени я бросала взгляд на фотографию передо мной.

Сьерра помогла мне выбрать заключенного.

Хотя его преступление не было указано в списке, он должен был выйти на свободу через два месяца. Мужчине было двадцать шесть лет, он был высоким, со светлыми волосами и добрыми глазами. У него была великолепная улыбка, и неважно, сколько раз Сьерра спрашивала меня, уверена ли я — я выбрала именно его.

Он был как раз в моем вкусе.

Что выделяло его в моих глазах, так это его профессия. Как и я, он был писателем. В основном он писал ужастики, и я раньше этого не осознавала, но у меня на полке стояла парочка его работ. Я была поклонницей его творчества, и именно это подтолкнуло меня выбрать именно этого заключенного.

Я не только тщательно взвешивала, что и как сказать, но и сомневалась в выборе тех фотографий, которые отправить. У меня было несколько фотографий, которые мне понравились, но на двух из них я была в крайне откровенных нарядах, что было бы неуместно отправлять, а на остальных было изображено мое лицо.

Сьерра предложила по одной из них, а я все никак не могла определиться.

Почему это меня так сильно беспокоило? Почему меня это вообще волновало?

Это был всего лишь эксперимент, чтобы скоротать время. Для меня это возможность снять авторский блок и сделать так, чтобы этот блок никогда не вернулся.

Так почему же я так стеснялась саму себя?

Конечно, меня нельзя было назвать самой красивой женщиной на планете, но я была довольно привлекательной. Я ходила на свидания, получала комплименты и ни разу не чувствовала себя неуверенно.

Почему сейчас?

Прежде чем ответ успел сформироваться в моем сознании, я в очередной раз зевнула. Выпрямилась, наслаждаясь приятным хрустом позвонков. Я просидела за этим столом несколько часов. Взглянула на часы над своим столом, и удивилась, когда увидела, что было почти четыре утра.

Ладно, я просто подключила своего внутреннего автора и быстро что-то написала.

И поместила в конверт две случайных фотографии. Меня не волновало, что на одной из них я была полуголой. Это не должно было стать проблемой, поскольку у него не было бы моего обратного адреса, только почтовый ящик, куда он отправил бы свой ответ, если бы его заинтересовала моя кандидатура. Иными словами, мне ровным счетом ничего не угрожало. Если бы он оказался каким-нибудь подонком, я бы проигнорировала его и никогда больше не отправляла ему писем.

Проще простого.

По крайней мере, я так думала.

Я написала еще пару бессвязных абзацев, пока не начала писать о себе и задавать ему кучу вопросов. Несмотря на то, что я раскрыла кое-какую информацию, ее было недостаточно, чтобы он выследил меня.

У меня не было никаких личных социальных сетей, а во всех моих аккаунтах для писателей был указан мой псевдоним, а не настоящее имя, так что шансы на то, что он найдет меня, были невелики. Во всяком случае, мне не грозила возможность быстрой смены места жительства.

Перечитывала письмо бесчисленное количество раз, пока не убедилась, что в нем нет грамматических ошибок, а структура выглядит красиво. Однако, чем больше я его читала, тем меньше мне оно нравилось, и это несказанно меня выбешивало.

К тому времени, как часы пробили шесть утра, я сложила листок и положила его в розовый конверт. Я проклинала себя за то, что не купила более подходящий заранее, но это решение было принято в последнюю минуту, и у меня не было времени. Если бы я попросила, Сьерра купила бы мне точно такой же, но я просто знаю, что как только она увидит розовый, она откажется покупать мне конверт белого цвета.

Сьерра жила в двух кварталах от меня, и поскольку она долго ждала, когда я напишу это письмо, появилась на пороге моего дома в восемь утра. Я почти не спала и с трудом выбралась из постели.

Скорее всего, виновата была сезонная депрессия, накатившая на меня.

Я боролась со своими психическими проблемами с тех пор, как была подростком, и именно так зародилась моя страсть к писательству. Это все упростило. У меня появилась отдушина, место, куда я могла выплеснуть все свои разочарования, свои самые глубокие и мрачные секреты, и поделиться сокровенной частью себя, если вы понимаете, о чем я. Читатели думали, что это часть сюжета, но на самом деле это было частью меня.