— Когда ты рядом с мамой, у тебя всегда такое же выражение лица, как у отца Ноа перед тем, как он целует маму Ноа. Тебе нравится моя мама?

— Она нравится мне как друг, — уклончиво ответил я.

Лютер фыркнул и закатил глаза.

— Угу, конечно, верю.

К моему облегчению, он сменил тему.

— А, ты когда-нибудь был в музее Хейвенпорта?

— Да, — сказал я. — А ты?

— Да, мама часто водила меня туда, но у них открылась новая выставка про пауков, которую я хочу посмотреть. Я попросил маму отвезти меня, но она слишком занята ремонтом на третьем этаже. Тогда я предложил съездить на автобусе, но она сказала, что я еще слишком мал, чтобы путешествовать самостоятельно.

— Так и есть, — согласился я с доводами Оливии.

— Может, мы вместе сходим в музей, когда я в следующий раз буду в Хейвенпорте, — предложил Лютер нарочито непринужденно. — Если, конечно, ты не будешь занят.

— Конечно, с большим удовольствием, — заверил я.

— Круто! — Лютер чуть не запрыгал от радости на скамейке. — А где находится твой дом в Хейвенпорте? Может, он недалеко от дома моих бабушки и дедушки?

— Э-э, у меня нет дома, — признался я.

— Ты живешь в квартире, как мой отец сейчас?

Я смущенно откашлялся.

— Я живу в отеле «Хейвенпорт».

— Огромный отель в центре города? Типа, все время? — удивился Лютер.

— Да.

— Но почему?

— Я не смог найти дом, который мне понравился бы настолько, чтобы жить в нем, — солгал я.

— О. — Лютер снова постучал по клавишам пианино. — Ты можешь жить здесь с нами. Тебе ведь у нас нравится, правда?

— Я работаю в Хэйвенпорте, — мягко напомнил я.

Он пожал плечами.

— Ехать не так уж далеко. Держу пари, здесь намного лучше, чем в отеле.

— Так и есть, — согласился я.

— Значит, тебе стоит жить здесь, — решил Лютер. — Мы могли бы вместе развлекаться по выходным.

От такого полного надежды взгляда на его сияющем лице у меня что-то сжалось в груди. Самое безумное, что предложение Лютера не казалось чем-то из ряда вон выходящим. Я бы снова оказался рядом с Гриффином, до университета не так уж и долго добираться, и зачем платить деньги отелю, если могу помочь Оливии, став постоянным платным гостем?

Если она рассчитывала закончить третий этаж к фотосессии, ей нужна помощь, а с моим строительным опытом я был идеальным вариантом. Кроме того, если мне удастся убедить ее проводить ночи в моей постели, позволяя неоднократно кончать… еще лучше. В моем проживании здесь не было никаких минусов.

«Ты что, забыл, где находишься? Люди в этом городе сидели сложа руки, пока ты и твой брат пребывали в аду, помнишь? Этот город полон плохих воспоминаний, и тебе здесь не место».

— Что думаешь, Бен? — Лютер все еще смотрел на меня с надеждой.

— Лютер? — Оливия вошла в гостиную. — Томпсоны скоро будут здесь. Ты подмел их комнату, как я просила?

— Ага, — отчитался Лютер. — Я сделал это, пока вы с Беном готовили ужин.

— Спасибо, — тепло сказала Оливия.

— Эй, мам, тебе не кажется, что Бен должен жить…

В это время открылась входная дверь, и Оливия показала Лютеру большим пальцем на выход.

— Пора идти, малыш.

Он ухмыльнулся и соскользнул со скамьи, следуя за Оливией в фойе. Я подождал несколько секунд, прежде чем встать и тоже направиться к двери.

— Приятно познакомиться с вами, мистер и миссис Томпсон, — почтительно сказал Лютер, прежде чем пожать руку коренастому седовласому мужчине, а затем и его жене.

— Ну какой же вежливый молодой человек, — умилилась миссис Томпсон. — Джерри, разве он не замечательный?

— Да, — подтвердил мистер Томпсон, ухмыльнувшись Лютеру. — Сколько тебе лет, сынок?

— Мне семь, — ответил Лютер.

Мистер Томпсон взглянул на меня и протянул руку.

— Джерри Томпсон, а это моя жена Вероника.

— Бен Моррис. — Я пожал им руки.

Дверь открылась, и в фойе вышел мужчина примерно моего возраста, с двумя дорожными сумками и большим чемоданом. Он был высоким и худощавым, со светлыми волосами, голубыми глазами, подведенными темной подводкой, и безмятежной энергией серфингиста. Только он поставил чемоданы на пол, как мистер Томпсон объявил:

— Это наш сын Дэвид. Он решил сопровождать нас в поездке. Я понимаю, что мы не предупредили, но не найдется ли у вас, так сказать, лишней комнаты в гостинице?

— Конечно, — сказала Оливия. — Добро пожаловать, Дэвид.

— Спасибо, — поблагодарил Дэвид.

Раскаленная докрасна ревность разлилась по моим жилам, когда Дэвид пожал руку Оливии, а его прикосновения и взгляд задержались на ней дольше, чем нужно. Я немедленно присоединился к ним. Поборов желание схватить Оливию за талию в откровенной попытке присвоить себе, я встал так близко к ней, что наши бедра соприкоснулись.

Я протянул ему ладонь, заставив Дэвида опустить руку Оливии и пожать мою.

— Я Бен.

— Приятно познакомиться. Вы муж Оливии? — Дэвид крепко пожал мне руку.

Прежде чем я смог поддаться своему необычайно сильному порыву выпалить «да», Оливия пояснила:

— Нет, Бен тоже гость.

— Моя мама не замужем. — Лютер присоединился к нам, и я заскрипел зубами, когда он уставился на Дэвида и выдал: — Ты очень красивый. Ты супермодель?

Джерри и Вероника рассмеялись, а Дэвид ухмыльнулся, прежде чем присесть на корточки перед Лютером.

— Привет, я Дэвид.

— Я Лютер. — Лютер пожал Дэвиду руку, прежде чем осмотреть ногти Дэвида, выкрашенные в ярко-красный цвет. — Мне нравится твой лак для ногтей. Ты модель?

— Нет, я художник, но спасибо за комплимент, — улыбнулся Дэвид.

Глаза Лютера расширились от восторга.

— Художник?

— Очень замечательный, — похвалилась Вероника. — Дэвид получал награды и участвовал во многих выставках в галереях.

— Ух ты, — восхитился Лютер. — Мама как-то водила меня в художественную галерею в Хейвенпорте. Это было круто.

— Это твои рисунки на тротуаре мелом? — спросил Дэвид.

— Да, — подтвердил Лютер. — Тебе понравилось?

— Они просто фантастические. Ты очень талантлив, — заявил он.

Лютер засиял.

— Ты просто супер.

Дэвид рассмеялся.

— Спасибо.

— Что ты рисуешь? — живо спросил Лютер. — Я рисую динозавров и других животных.

— В основном я пишу людей, — ответил Дэвид.

— Бабушка подарила мне на Рождество книгу о том, как рисовать людей, но у меня до сих пор плохо получается, — поделился с ним Лютер. — Лица получаются какими-то страшными.

— Знаешь, как только я устроюсь в своей комнате, захвачу свой этюдник и смогу поделиться с тобой несколькими полезными приёмами рисования человеческих лиц.

Глаза Лютера расширились до размеров маленьких лун.

— Правда?

— Абсолютно, — серьезно сказал Дэвид.

— Это было бы просто потрясающе. Обычно я рисую в столовой. Там очень хороший свет из всех окон. Как тебе? — спросил Лютер.

— Отлично, — ответил Дэвид и улыбнулся Оливии, его взгляд снова задержался на ее губах. — Может быть, твоя мама захочет присоединиться к нам. Она могла бы стать нашей моделью.

— Ты можешь, мам? Пожалуйста? — Лютер схватил ее за руку и умоляюще посмотрел.

Оливия пригладила его волосы.

— С удовольствием.

— Отлично! Я возьму свои художественные принадлежности из своей комнаты. — Лютер протиснулся мимо меня, словно я невидимка, и от ревности и здоровой порции обиды у меня разболелся живот.

Оливия смотрела на меня так, будто точно знала, насколько сильна моя детская ревность, и я нацепил на лицо улыбку.

— Приятно познакомиться со всеми вами.

Я развернулся и направился вверх по лестнице в свою комнату, испытывая искушение хлопнуть дверью, как угрюмый подросток. Я просидел за открытым ноутбуком около трех секунд, а затем прошествовал к кровати и рухнул на спину. Уставился в потолок, пока ревность настойчиво пела свою мерзкую песню в моих жилах.