— Я полагаю больше беспокоиться нужно о том, что Лютер попытается стащить окаменелость динозавра из парка, — парировал я с усмешкой.
Оливия снова рассмеялась.
— Я объяснила ему правила, и он знает, что не уйдет ни с одной найденной окаменелостью.
— Слава Богу, — обрадовался я, вытирая ладонью несуществующий пот со лба. — Моя репутация палеонтолога была бы разрушена, если бы кто-то узнал, что мой ребенок тайно своровал окаменелости из парка.
— Твой ребенок? — Спросила Оливия с мягкой улыбкой.
Я поморщился.
— Извини, мне не следовало быть таким самонадеянным или…
— Все хорошо. — Оливия снова сжала мою руку. — Это подводит к тому, о чем я хотела с тобой поговорить.
— О чем же? — уточнил я, прежде чем слегка повысить голос: — Лютер, приятель, притормози, пожалуйста!
Лютер помахал рукой и замедлил шаг. Я расслабился и улыбнулся Оливии.
— О чем ты хотела поговорить, Лив?
— Лютер хочет называть тебя папой, — сообщила она. — Я знаю, прошло всего пару месяцев с тех пор, как ты вернулся в Уиллоудейл, и хотя живешь с нами и ведешь себя с Лютером как отец, пойму, если откажешься. Лютер тоже все понимает. У меня был долгий разговор с ним о том, что ты, возможно, не готов к подобному обращению, но это не значит, что ты не любишь Лютера или…
— Я готов, — заявил я с широкой и, без сомнения, глупой улыбкой. — Мне бы понравилось, начни Лютер звать меня папой, Лив.
— Ты уверен? — Она внимательно изучила мое лицо. — Ничего страшного, если это не так. Лютер может быть разочарован, но он поймет почему.
— Я уверен, — твердо сказал я. — Ничто не сделало бы меня счастливее, чем то, что Лютер называет меня папой.
Счастье на лице Оливии заставило меня импульсивно наклониться и подарить ей медленный и страстный поцелуй, от которого у нас обоих перехватило дыхание.
— Осторожнее, здоровяк, — предупредила Оливия с милой улыбкой. — Семьи собрались здесь, чтобы увидеть окаменелости динозавров, а не твою волшебную кость.
Я рассмеялся, прежде чем крепко ее обнять.
— Сурово, но справедливо. Я люблю тебя, Лив.
— Я тоже люблю тебя, Бен.