13. Препятствие для кареты

— Отец!

Лу Цзин схватился за запястье Лу Цзяньюя.

Он медленно встал.

— Ты не можешь изменить тот факт, что это не семейные средства, просто сказав, что они таковыми являются. В документах четко написано, что это мои личные активы.

— Ты...

Лу Цзин все еще крепко сжимал запястье Лу Цзяньюя, и последнему было больно. Эти гладкие, безупречные пальцы были как железные тиски. Неважно, как он боролся, он не мог освободиться от них.

— Ты проклятый ублюдок!

Прежний герцог Аньго, дедушка Лу Цзина, с юных лет своего сына был на фронте, и не застал большую часть детства Лу Цзяньюя дома. В результате Лу Цзяньюй упустил возможность научиться боевым искусствам у своего отца.

Боевым искусствам нужно было обучаться в раннем возрасте, и к тому времени, когда у старого герцога Аньго было свободное время, Лу Цзяньюй был уже слишком стар, чтобы начинать, и старый герцог Аньго пытался компенсировать это, делая большие усилия, чтобы передать свои боевые искусства старшему законному сыну Лу Цзяньюя, Лу Цзину.

Лу Цзяньюй изучал только низшие виды боевых искусств из внешних источников, и он, конечно, не мог сравниться с Лу Цзином, который практиковал боевые искусства семьи Лу более десяти лет. Лу Цзин смотрел на Лу Цзяньюя, как кот, поймавший мышь за хвост.

— Ваш сын теперь супруг наследного принца. Если вы ударите меня, то совершите тем самым преступление против императорской семьи. В ваших же интересах то, что я остановил вас и не позволил пощечине случиться, — сказал Лу Цзин. Судя по тому, как он говорил, было похоже, что он оказал Лу Цзяньюю огромную услугу.

Лу Цзяньюй был настолько в ярости, что у него от боли сдавило грудь. Однако он не мог найти никакой вины в словах Лу Цзина. Если бы он посмел крикнуть, чтобы его охранники пришли на помощь, то ничем хорошим это для него не закончилось бы.

— Герцог, Ваша Светлость! — закричал слуга снаружи. Лу Цзин отпустил отца. Он сложил руки за спиной, как будто ничего не произошло.

— Что это за шум? — сердито спросил Лу Цзяньюй. Его голос был намного громче, чем обычно, потому что он был в сильной ярости.

Слуга бросился внутрь на максимальной скорости. Это был тот самый слуга, которого герцог Аньго оставил присматривать за делами в главной резиденции.

— Третий господин слишком много выпил и спорит с братом Фужэнь. Наследный принц спрашивает, почему вы не там, чтобы разобраться с этим, — быстро доложил слуга.

Лу Цзин ухмыльнулся. Его наследный принц должен быть очень раздражен, чтобы сказать что-то подобное.

— Этот бесполезный ублюдок! — воскликнул Лу Цзяньюй. Он посмотрел на ухмыляющегося Лу Цзина, а затем поспешно удалился, взмахнув рукавами.

Когда Лу Цзин смотрел на удаляющуюся спину отца, ухмылка на его лице медленно исчезала.

В начале всей этой нелепой истории с его побоями и женитьбой, он сказал себе, что у его отца, должно быть, были свои трудности, когда он согласился выдать его замуж за наследного принца. Если бы его отец просто объяснил ему причины, он бы послушно сочетался с сыном императора и вернул бы имущество, оставленное ему дедом, в семью Лу.

Однако за последний месяц его отец вонзал в его сердце нож снова и снова, переходя границы, и его сыновняя почтительность медленно таяла с каждым ударом. Его сегодняшние действия окончательно разорвали связь с его отцом; они теперь были практически чужими друг другу.

Вторая невестка, которая была второй тетей Лу Цзина, направилась в зал Чжу-Цюэ, прижимая к груди бухгалтерские книги. Когда она проходила через сад, она вдруг увидела Лу Цзина, выходящего из покоев.

Быстрая, как молния, она спряталась за одним из больших декоративных камней и положила руку на грудь, внутренне вздохнув с облегчением. Это было близко!

Зал Чжу-Цюэ в настоящее время охраняли семь или восемь суровых стражников Восточного дворца с мечами наготове. Они, конечно, не стали бы ослаблять охрану наследного принца только потому, что он вернулся в свой девичий дом.

Вторая тетушка со страхом смотрела на охранников и подумала про себя, что наследный принц, должно быть, очень дорожит своей супругой, чтобы обеспечить ему такой уровень безопасности. Наследный принц поддерживает его, и слова Лу Цзина имели больший вес, чем обычно.

В этот момент ученый, одетый в темно-синюю мантию, ждал на восточной улице площади Лутан, с двумя юношами на буксире.

— Мой господин, не будет ли у нас неприятности с законом за препятствование карете наследного принца? — спросил один из них.

Он не понимал, почему его господин, уважаемый министр обрядов, должен был прибегнуть к этому тайному методу встречи с наследным принцем.

— Ты не понимаешь, — сказал ученый мужчина.

Это был невысокий, крепкий мужчина, которому на вид было около сорока лет.

— Дянься не обидится. Вам двоим просто нужно держать язык за зубами, и никто не узнает об этом.

Яо Чжу сказал это, чтобы пригрозить им и убедиться, что они будут хранить молчание. Лица двух молодых слуг выглядели страдальчески, но они могли только пообещать сделать это.

***

Лу Цзин посмотрел на встревоженное лицо своей второй тети. Он ничего не сказал, но опустил взгляд, барабаня двумя пальцами по толстой стопке счетов, которые она принесла.

— Это счета, которые были скопированы во времена смерти старого герцога Аньго, — сказала вторая тетя, нервно сглатывая. Она смертельно боялась, что скажет что-то не то и навлечет на себя гнев Лу Цзина.

— В то время в главной резиденции было много дел, и твоя мачеха не справлялась, поэтому я помогала вести счета. Я сделала копию на случай, если что-то пойдет не так, — сказала она. Лу Цзин не удосужился указать на множество очевидных фактических несоответствий в словах второй тети.

— С какой целью вы отдали эти бухгалтерские книги мне? — спросил он, переходя прямо к делу.

— Твой отец и два твоих дяди достигнут конца траурного периода следующей весной, — сказала вторая тетя.

Она повертела платок в руках, вытирая пот, выступивший на ладонях, затем подняла голову, чтобы посмотреть на реакцию Лу Цзина. Она стиснула зубы и продолжила.

— Чжоюй, я наблюдала за твоим взрослением. Я знаю, что эти счета будут безопаснее всего с тобой. Ты теперь наследный принц-консорт, и имеешь самый высокий социальный статус среди всех членов семьи Лу. Если твой отец и его братья разделят семейное имущество следующей весной, ты должен вмешаться и проследить, чтобы все было сделано по справедливости.

Период траура для старого герцога Аньго составлял три года для его сыновей и один год для его внуков. Вторая тетушка не осмеливалась поднимать вопрос о разделе семейного имущества и переезде, до истечения этого трехлетнего траурного периода, хотя она ненавидела жить с Фужэнь.

Когда Лу Цзин проводил вторую тетю, его лицо расплылось в забавной улыбке. Он велел Ле Сяну отнести эти бухгалтерские книги обратно в Восточный дворец. Этот было неожиданным благом; с этими бухгалтерскими книгами, он точно не окажется в невыгодном положении, когда он будет "сводить счеты" с госпожой Вэй.

Банкет в главной резиденции наконец-то закончился.

Третий дядя Лу Цзина, Лу Цзяньнань, впал в пьяный ступор гораздо раньше и был вынужден покинуть банкет.

Его второй дядя был также красным в лице и в шее. Лу Цзяньюй попытался попросить наследного принца остаться на еще одну чашку чая, но Сяо Чэнцзюнь отказался, сказав, что его супругу не положено оставаться в девичьем доме. На самом деле правило заключалось в том, что невеста не должна оставаться ночевать в своем девичьем доме, а не то, что она должна была покидать свой девичий дом до захода солнца, и в любом случае, даже если бы это было так, в этот самый момент все еще был ранний полдень!

Лу Цзяньюй не мог ничего сказать в ответ на слова наследного принца. Он мог только беспомощно наблюдать, как наследный принц и его супруга сели в карету и умчались прочь, оставляя за собой облако пыли.

— Это и есть драгоценный меч, Алое Облако? — спросил Сяо Чэнцзюнь, с любопытством рассматривая меч в руках Ле Сяня. — Ты хорошо владеешь мечом?

— Не совсем, — со смехом ответил Лу Цзин. Он показал свои руки Сяо Чэнцзюню. – Я обучался боевым искусствам моей семьи, в которых особое внимание уделяется стрельбе из лука. Кроме этого, я не могу сказать, что хорошо владею другим оружием, хотя и знаю, как им пользоваться.

Сяо Чэнцзюнь взял одну из рук Лу Цзина и изучил ее. Она была гладкой, белой и безупречной, словно кусок прекрасного белого нефрита. Только на среднем пальце была тонкая мозоль. Сяо Чэнцзюнь погладил мозоль большим пальцем, и на его губах заиграла слабая улыбка. Его супруга была откровенна с ним о своих способностях, и он был рад этому.

Такая честность — привычка, которую следует поощрять.

Лу Цзин посмотрел на слабую улыбку наследного принца, и он напоминал ему кота, чей хвост слегка приподнялся.

Этот пушистый хвост слегка коснулся его сердца, заставляя его учащенно биться. Он быстро вложил светло-голубую коробку в руки Сяо Чэнцзюня, стараясь не обращать внимания на это незнакомое ощущение.

— Это для тебя, — сказал он.

Лу Цзин говорил неофициально, но наследный принц не заметил. Он открыл светло-голубую коробку и увидел красивый лоток для мытья кистей из трехцветного хэтяньского нефрита.

Вещь выглядела так, словно была вырезана из цельного куска нефрита. Она была преимущественно белого цвета, и в ней были редкие розовые и зеленые прожилки, проходящие сквозь нефрит. Белые части составляли основное тело круглой мыльницы, а розовые и зелёные части были вырезаны в виде цветов и листьев лотоса соответственно.

Привлекательность резьбы заключалась в том, что цветы и листья лотоса были вырезаны не в виде углублений в теле нефритовой мыльницы, а выступали наружу в реалистичной манере, как будто это были настоящие растения, хотя и в миниатюре. Растения были прорисованы с потрясающей детализацией. Даже на маленьких листьях были вырезаны крошечные прожилки, а на каждом из нежных цветков лотоса было шестнадцать лепестков.