— О, Малышка, — бормочет он, его голос сочится греховными обещаниями, — ломать тебя не входит в наши намерения. Но не ошибись, мы заставим тебя прогнуться.

Она остается вызывающей, ее взгляд непоколебим, даже когда Дэр нависает над ней. Я наблюдаю за их взаимодействием с извращенным удовлетворением.

Бросив последний долгий взгляд, Дэр поворачивается ко мне, его глаза полны безмолвного общения. Наше время вместе подходит к концу, и мы оба это знаем. Пришло время отступить в тень.

Я встаю и обхожу ее с другой стороны, возвращая ее внимание ко мне. Но это спланированный отвлекающий маневр, она даже не видит, когда Дэр достает шприц, наполненный успокоительным. Но она чувствует, когда он вводит его ей.

Она отключается через несколько секунд, позволяя нам развязать ее и отнести в кровать.

Я наблюдаю, как Дэр осторожно укладывает ее на кровать, заботливо укутывая. Ее тело кажется безмятежным во сне, что резко контрастирует с пылким духом, который она демонстрировала несколько мгновений назад. Мы перемещаемся по комнате, осматривая дом, следя за тем, чтобы не осталось никаких следов нашего присутствия.

Когда мы направляемся к выходу, я бросаю последний взгляд на ее спальню, где она спит, и во мне пробуждается страстное желание. Минуты тянутся перед нами, вечность ожидания, пока мы не сможем увидеть ее снова, пока мы не сможем возобновить наш извращенный танец.

Снаружи ночь окутана тьмой, соответствующей теням, которые живут внутри нас. Я испытываю трепет, извращенное удовлетворение, зная, что мы оставили на ней свой след, запечатлели наше присутствие в самой ее душе. Она может сопротивляться, она может бороться с очарованием, но в глубине своего существа она жаждет тьмы, которая связывает нас вместе.