Глава 35

Престон

Павильон был разрушен. Адриан Уэст забрал с собой своих самых надежных союзников и исчез вместе с нашей женщиной.

Мы подъехали к не слишком привлекательному зданию, все припарковались и вышли из дверей. Это было гребаное заведение, именно такое, которое ненавидели мои отец и брат, но они верили, что это такое место, где мы не стали бы их искать, у черта на куличках, что было их первой ошибкой. В каком-то смысле они были правы, но мы были умнее. Мне не терпелось ворваться туда; я знал, что сначала нам пришлось бы обойти их личную охрану. Жажда крови бурлила в моем теле, желая насытиться.

Мы разделились, осматривая разные точки здания и расходясь в разные стороны, планируя вскоре встретиться внутри, убедившись, что выхода нет и эти двое не смогли бы сбежать.

Сегодня им пришел бы конец; я постарался бы оттянуть их кончину. Мы с Холлисом медленно подошли к входной двери. Я был наготове — в данный момент мы были легкой добычей. Он остановил меня, толкнув рукой в грудь, и я зарычал на него.

— Постой, — Холлис остановился, повернулся всем телом, направляя прицел на окно в здании, прицелился и нажал на спусковой крючок.

Пуля пробила стекло, и мы увидели, как упавшее тело скрылось из виду.

Повернувшись на его ноге в другую сторону и сделав еще несколько выстрелов, я засек еще больше падающих тел. Черт, я не обращал внимания. Что ж… не могу винить его за проницательность. Думаю, это была пара их охранников. Несколько убито, впереди еще много работы.

Лоуэллы защищали бы свои жизни с помощью высококвалифицированных профессионалов. Жаль, что мы были намного опытнее.

Мы быстро и тихо расправились с несколькими мужчинами на нашем пути с помощью щелкающих ножей, так что другие не услышали нашего приближения. Крадучись, мы пробрались в выбранную нами комнату, которую указали на чертежах.

Я вмешался, столкнувшись лицом к лицу с первыми людьми, которые научили меня, что доверие не давалось даром. Его нужно заслужить. Они никогда не получали моего. Или моей преданности. Я был подростком, когда понял, что с ними что-то не так, назовем это чувством или инстинктом. Они били меня без причины, потому что могли, пока я не стал сильнее их.

Я думал, что у моей мамы была правильная идея сбежать, когда у нее был шанс, даже если это был подлый поступок — оставить своих детей с монстром. Я не возлагал вину на нее. Мой отец, однако, был другим человеком.

Предполагалось, что мой старший брат — Пресли — присматривал за мной, стал бы моими глазами и ушами, прикрывающими мою спину. Он этого не сделал. Признанный фаворитом, он добился того, что Марк стал его точной копией, низведя меня до нежелательного человека, который мешался под ногами, но держал при себе на всякий случай, запасной вариант. Я стиснул зубы, я ни для кого не был запасным вариантом. Никогда.

Остальные оказали мне услугу, приковав его руки к прочному деревянному столбу в комнате, в то время как Марк с кляпом во рту сидел в углу комнаты, выглядя немного потрепанным. Какой позор. Он увидел, как погиб бы его любимый сын, прежде чем я лично отправил бы его в следующую жизнь.

Я шагнул вперед и присел на корточки. Я уставился в лицо, которое было похоже на мое, задаваясь вопросом, были бы у нас отношения, если бы нашего отца не было рядом. Но эта мысль была мгновенно забыта, когда он открыл свой большой рот.

— Младший брат, — насмехался он. — Каково это — знать, что твой друг детства трахал твою шлюшку? Прямо у тебя под носом, во всех смыслах этого слова, в течение многих лет.

Я злобно ухмыльнулся ему. Терпение.

— На самом деле печально, — признался я, — что твоя жизнь вращалась вокруг того, чтобы быть нашим отцом, быть в точности таким, как он. Чтобы завладеть его бизнесом. У тебя не было шансов. Мне жаль тебя.

Его лицо исказилось. О, он не любил жалости. Я знал, что не любил.

— Кровь всегда прольется, — ухмыльнулся он.

Однако я давным-давно понял, что это не так. Кровь абсолютно ничего не значила, когда дело касалось его и моего отца. Как бы я ни хотел, чтобы у меня не было их ДНК, оно было. Не мог это изменить. Тот, с кем ты был связан, не повлиял на твое поведение. Я был совсем не похож на тех больных, извращенных мужчин, какими они были.

— Вот тут ты ошибаешься.

Я вскочил на ноги и сплюнул на пол, едва не задев его тело. Это было проявлением неуважения, и я знал, что если бы он не был связан, то набросился бы на меня, но я мог бы уложить его во сне кулаками.

Мало кто видел дальше смеха, шуток и счастливых улыбок, которыми я свободно делился. Это была только часть меня. Недооценивая, они никогда не предвидели моего приближения. Я просто все туже затягивал веревку вокруг дикого животного, которое жило под моей кожей, жаждущее крови. Я мог гарантировать, что каждый раз это было их гибелью. Многие люди располагали только половиной фактов.

Предполагать означало ограничивать разум одним способом видения, но по человеческой природе наше восприятие должно быть бесконечным. Невежество заставило вас поверить, что тот, кто выражал счастье, не закрывал часть себя.

— Сломай ему запястье.

Я посмотрел на Техаса, который стоял рядом с Марком, и он с удовольствием щелкнул его по запястью легким поворотом руки. Когда мужчина, о котором шла речь, взвыл от боли, я ухмыльнулся.

Мы только начали — это было мое время. Все здесь позволили мне командовать. Я запоздал с этим, и вот оно было преподнесено мне на блюдечке.

Наклонившись, я схватил Пресли за лицо, мои ногти сильно впились в его плоть, когда он попытался высвободить их. Достав из кармана складной нож — тот, что дали мне за прохождение инициации у Сов, — я поднес его к его губам. Он замер, в его глазах теперь был страх. Я открыл его и сделал неглубокий порез на его нижней губе; он захныкал. Я провел по нему кровью, размазывая ее.

— Не двигайся.

Он так и сделал. Хороший мальчик.

Я убрал нож, и он вздохнул с облегчением, но слишком рано. Я сделал длинный порез в уголке его рта остро заточенным ножом, быстро обработав и другой, откинувшись назад, когда кровь потекла по его подбородку из рваных ран. Он напомнил мне испорченную версию Джокера.

Он описался, издавая звуки боли, и я сморщил нос от отвращения. Киска.

Марк издал какие-то звуки из-за своего импровизированного кляпа, но я отмахнулся от него, зная, что разобрался бы с ним позже. Он собирался увидеть падение своего избранного наследника, того, кто должен был унаследовать все его предприятия после его смерти. Казалось, что он направлялся прямо ко мне, и я бы с удовольствием разобрал его до основания.

Не обращая внимания на промокшие штаны, я разрезал их по бокам, стягивая материал, не заботясь о том, чтобы не задеть его кожу, оставляя его полностью обнаженным для меня ниже пояса. Это действительно вывело его из себя.

— Старший брат, — протянул я, размахивая ножом, пока он наблюдал за каждым моим движением. — Ты только что признался, что знал о продолжающемся изнасиловании человека? Который, когда это началось, был несовершеннолетним ребенком? И шутил по этому поводу? Той, кто принадлежала мне, кто моя.

Мои ноздри гневно раздулись.

— Черт! — невнятно пробормотал он, безуспешно пытаясь пошевелиться.

Я рванулся вперед, разрезая его сморщенный член. Шесть, семь, восемь раз. От кончика до основания, медленно кастрируя его. Я услышал рвотные позывы на заднем плане.

Пресли сунул это туда, где ему не место, потакая другим жертвам. Отбросы общества.

Обеими руками я сорвал оставшуюся одежду с его верхней половины, материал безвольно свисал по бокам, когда я уставился на неповрежденную плоть на его груди. Зная, что мои глаза блестели от восторга, и используя то же самое острое лезвие, что я использовал для его — я посмотрел вниз — культи, я вскочил и сильно пнул его по окровавленному месту.

Я схватил его за плечо, вырезая имена на его груди, каждое из которых идеально представляло его. Педофил. Ничтожество. Пизда. Насильник.

Его крики были самыми сладкими звуками. Кровь сочилась из множества частей его тела, которые теперь были покрыты шрамами, свидетельствующими о том, кем он был на самом деле.

Блевотина хлынула у него изо рта нескончаемым потоком. Это было заслуженно, но я уже повеселился с ним. Грубо схватив его за волосы, я посмотрел ему в глаза, которые были полны ненависти и боли.

— Будем надеяться, что в твоем случае реинкарнации не существует, — прокомментировал я.

Я врезал нож в одно его ухо — кровь водопадом полилась по моей руке — и продолжил водить им по его горлу к другому уху.

Через несколько мгновений его голова тяжело опустилась мне на руку, когда погас свет. Я оттолкнулся от него, когда его мертвое тело рухнуло на пол.

Затем я повернулся к мужчине постарше.

Я ухмыльнулся, направляясь в угол, где ему заткнули рот кляпом и связали. Вырвав ткань у него изо рта, я позволил ему произнести эти слова, на данный момент.

— Сынок, — строго сказал он.

Он никогда по-настоящему не был моим отцом, а я никогда по-настоящему не был его сыном, так что этот тон мне совсем не подходил. Увидев решимость в моих глазах, он посуровел в ответ, и я понял, что он понял, что мольбы сохранить ему жизнь не сработали бы.

Я перевел взгляд на Техаса.

— Не возражаешь, если я одолжу твой нож?

Техас передал его мне без лишних вопросов. Держа свои и его руки по отдельности, я улыбнулся донору спермы и ударил обеими по его бедрам, прорезая мышцы, как масло, пока не почувствовал, что они врезались в кость.

Я спокойно встал, оставив их на месте. Он не мог их снять; его руки были связаны. Слезы текли по его лицу в такт прекрасным звукам его невыносимой боли.

Я чувствовал, что все мои братья у меня за спиной, их энергия окружала меня. Они мысленно подбадривали меня и, образно говоря, стояли рядом. Я никогда не был так благодарен за то, что нашел место, где я принадлежал им, где меня никогда не чурались. Мое мнение имело значение.