Глава 16

Милла

С опозданием к зиме выпал свежий снег, покрывший всю местность, поскольку снежинки быстро падали большими пластами, густо оседая. Снег покрывал территорию на несколько дюймов. Было спокойно. Где бы вы ни находились, когда шел снег, внешний мир, казалось, затихал, словно прислушивался и ждал. Все на мгновение остановилось, атмосфера будто сделала глубокий вдох, прежде чем спокойствие снова было нарушено людьми.

Потому что, будучи людьми, мы поступали именно так. Мы разрушали все, к чему прикасались, особенно природу, делая мир еще более трудным местом для жизни. Достаточно было посмотреть новости, чтобы убедиться в состоянии окружающей среды. Временами это действительно заставляло меня ненавидеть человечество, видя разрушения, которые мы сознательно вызывали.

От моего дыхания затуманилось окно, у которого я стояла, прижавшись к стеклу, наблюдая за падающим снегом из моей гостиной. Это было захватывающее дух зрелище.

Пальцем я нарисовала несчастное лицо со словами "умираю, чтобы жить", написанными внизу на запотевшем окне, я грустно улыбнулась, прежде чем рукавом джемпера стерла его, как будто его там никогда и не было. Как быстро все можно убрать и забыть. Мой телефон зазвучал сообщением.

Он: Прошлая ночь продемонстрировала, насколько ты привязана ко мне. Люблю тебя, маленький ангел. Сегодня не уходи далеко от кампуса.

Если то, что он сделал со мной, связано с тем, что он утверждал, что любил меня, я бы не хотела быть его врагом.

Я быстро напечатала ответ: Хорошо, я тоже.

Чтобы успокоить его.

В последнее время его поведение стало более странным, более напряженным и в целом более параноидальным. Это заставляло меня нервничать больше, чем обычно. Мне казалось, что теперь, когда я вернулась сюда, я видела больше, но не совсем видела полную картину.

Его безрассудство и непредсказуемое поведение, когда он вернулся, откуда бы такие мужчины, как он, ни отправлялись издеваться над женщинами, пробудили во мне новый интерес и массу загадок, которые предстояло разгадать. Он был слишком сосредоточен на происходящем, чтобы понять, что разгадал мне часть головоломки.

Раньше я никогда не задавалась глубоким вопросом, было ли то, что он сделал со мной, чем-то большим, чем просто мы вдвоем, была ли это только я, были ли у него причины сделать то, что он сделал. Я имела в виду, конечно, я думала об этом, но не до такой степени.

В течение первых нескольких месяцев жестокого обращения его со мной, я изучала каждую деталь... Была ли это моя вина? Я сама навлекла это на себя? Подала ли я какой-то сигнал, что это то, чего я хотела? Я прокрутила в голове столько сценариев, что это ошеломило меня, прежде чем спросила себя, не дело ли в наших родителях, может быть, что-то в наследии? Что угодно.

Мне отчаянно нужен был ответ, знак. Потому что без этого, за что можно было бы ухватиться, без веской причины, я знала, что столкнулась бы с фактом, что один из моих лучших друзей детства решил взять на себя смелость часто подвергать меня сексуальному насилию. С добавлением физического насилия в довершение всего и хорошего траха разума в придачу для пущей убедительности.

Временами я видела в нем лучшую сторону, сострадательную, заботливую и беспокоящуюся обо мне, но мне приходилось напоминать себе, что это лишь незначительная часть его характера. Другая половина того, что он был моим обидчиком, была моим худшим кошмаром наяву. Две личности на разных концах спектра, скрытые в одном существе.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он уже не тот мальчик, которого я когда-то знала. Он изменился, или, может быть, он всегда был таким, просто был подавлен тем, что ему нужно было представить обществу. Что заставило меня задуматься, так это то, что побудило его прийти ко мне, выбрать меня. Ни одно из моих предположений за эти годы не имело особого смысла. Я знала, что он любил меня по-своему, извращенным способом. Хотя этого было недостаточно для рассуждений.

Холод снаружи, казалось, пробрал меня до костей, хотя внутри в комнате было обжигающе тепло. Реальность била меня прямо в лицо, и пришло время что-то с этим сделать. Его обострившаяся паранойя... На это были причины. Должно быть, дело не только в нем. Должно быть, так оно и было. Прожив несколько лет так далеко от него, я так и не смогла прийти к какому-либо выводу. Теперь, когда я была здесь, у меня была возможность получить ответы на свои вопросы. Черт возьми, да. Мне нужно было сделать это для себя — никогда не иметь возможности мечтать о моменте, когда то, что случилось со мной, подошло бы к концу, разрушало душу. Но… если бы я нашла что-то компрометирующее, что-то, что придало бы вес моим словам, позволившее бы мне разорвать связывающие нас цепи, я могла бы быть свободной.

Истинная и абсолютная свобода на моих собственных условиях. Сама мысль о том, что я могла бы просто быть собой, была ошеломляющей. Напряжение в моей груди было вызвано тем, что тревога решила дать о себе знать, и я мысленно заставила себя ослабить это. Я знала, что смогла бы это сделать. Это было началом конца.

Мои движения были более вялыми, чем обычно, из-за того, как использовали мое тело, и дальнейших побоев, которые я получила прошлой ночью. Моему разуму потребовалось несколько мгновений, чтобы справиться с болью, которая, как знал мой мозг, присутствовала. Я схватилась за живот, громко вскрикнув от боли, и заставила себя на мгновение замереть, поскольку волна головокружения угрожала снова затянуть меня под воду.

Последние несколько дней я то приходила в сознание, то теряла его, из-за чего мое тело стало слабым и сонным. Я больше не хотела терять время на исцеление. Тяжело дыша через нос, я сделала несколько успокаивающих вдохов, чтобы сосредоточиться, моргая от расплывчатых пятен, плавающих в моем зрении, которые отвлекали меня от задачи, которую я перед собой поставила. Сейчас было не время для вечеринок жалости.

Я должна все выяснит, что смогу, затем вернусь и отосплюсь. Решение принято.

Я медленно прошаркала к шкафу в своей спальне, вытаскивая подходящую для снега одежду, которая не промокла бы. Стянув свободные штаны от спортивного костюма и футболку, в которые я была одета, я сморщила лицо в агонии от движения, но не позволила ни единому звуку слететь с моих губ.

Заявиться без предупреждения в этот пентхаус, вероятно, было глупым поступком, поскольку я не знала, что меня ожидало, но он снабдил меня кодами и ключом, чтобы я могла войти, так что, если бы он не хотел, чтобы я появлялась в любое время, он бы не предоставил мне полный доступ.

Это логичный способ мышления, но он не всегда был человеком логики. Ну что ж. Теперь уже слишком поздно.

Я толкнула незапертую дверь, положила ключи в карман и позволила ей со щелчком закрыться за мной, когда рискнула пройти дальше в комнату, чтобы поискать что-нибудь, что угодно. Ниточка, за которую я могла бы ухватиться, ведущая меня в направлении раскрытия того, во что он был вовлечен.

Роскошь квартиры была более очевидна при свете дня, когда солнце отражалось от каждой поверхности, и не было видно ни пылинки. Горничная или кто-то подобный также имел сюда неограниченный доступ. Интересно.

Мои ботинки скрипели при каждом шаге из фойе внутрь. Я расстегнула их и отбросила ногой в сторону, не желая, чтобы стало очевидно, что кто-то побывал здесь без специального разрешения. И если оставить мокрые следы на виду, это заставило бы его слишком быстро осознать связь.

Схватив полотенце, я вытерла излишки воды и бросила его в корзину для белья, продолжая переходить из комнаты в комнату, выдвигая ящики, заглядывая в шкафы, даже приподнимая края матраса, чтобы посмотреть, не было ли там чего-нибудь. Ничего.

Я устало вздохнула, боль в моем теле давала понять, что я зашла слишком далеко, слишком рано. Взволнованная тем, что меня могут обнаружить, вернула все на место. Я наклонилась, морщась от боли и делая паузу, чтобы неглубоко вздохнуть. Вдох и выдох. Глубокое дыхание вызывало слишком сильный дискомфорт, поэтому вместо этого я делала небольшие неглубокие вдохи. Я вяло застегнула молнию на ботинках — простая задача, занявшая минуты, а не секунды.

Если бы я не испытывала такого сильного дискомфорта, я бы с удовольствием разбила дорогие вещи в этой квартире ради чистого удовольствия, направив эту ярость во что-то физическое.

Собираясь уходить, я заметила кое-что на шкафу в фойе. Это была белая визитная карточка с замысловатым красным рисунком - линии, переплетающиеся друг с другом, похожие на пламенной узор, и слово Павильон, жирно написанное сверху, и больше ничего.

Точно такой же дизайн, как и украшение на наручниках.

Я перевернула ее. Ни контактных данных, ни адреса. И я просто каким-то образом поняла, что с этим что-то не так. У меня было название. Это было немного, но шаг в правильном направлении, в котором я отчаянно нуждалась.

Я заказала Uber и осторожно опустилась в машину, держась за ее борта, пока меня трясло туда-сюда во время двадцатиминутной поездки обратно в кампус. Поблагодарив мужчину, я осторожно вышла, поднялась обратно наверх и почти рухнула на диван. В последнюю минуту мне удалось упереться руками, слегка пригнувшись, чтобы не усугубить свои травмы.

Скинув ботинки и пальто, я поерзала, чтобы принять более удобную позу, положив одну из больших подушек позади себя, а другую рядом в форме буквы L, чтобы смягчить спину и бок, когда положила ноги на диван и расслабилась.

Достав телефон, я сделала снимок и выполнила поиск изображений в Интернете. Меня удивило, что я что-то нашла. Это направило меня на веб-сайт, на котором не было абсолютно никакой полезной информации. Чистый лист без каких-либо выделяющихся функций или меню, объясняющих, что вообще включал в себя этот веб-сайт. Там были страницы, на которые можно было кликнуть, но каждый раз, когда я это делала, он запрашивал пароль, которого у меня, очевидно, не было. Я застонала, злая и разочарованная тем, что в квартире абсолютно ничего не было. Где еще я могла искать? Где-то должно быть что-то. Не успела я опомниться, как мои глаза закрылись сами по себе.