— Надеюсь, ты усвоила свой урок, — холодно заявил он.

Никаких следов друга, которого я знала. Только безжалостная сосредоточенность монстра, преподающего очередной из своих уроков, каждый из которых более интенсивный, чем предыдущий. Я отпрянула, когда он протянул ко мне руку. Он жестоко рассмеялся, гладя мои волосы гладко, с любовью, но его голос был напряженным, когда он сказал мне:

— Не позволяй им прикасаться к тебе. Ты моя и только моя, — добавил он угрожающим тоном, от которого у меня мурашки побежали по коже. — Я избавлюсь от любого, кто встанет у меня на пути. Ты понимаешь?

Я кивнула. Я действительно понимала. Он хотел, чтобы я зачахла и умерла от корней отношений, которые он вырвал из моей жизни.

Эти женщины... непрошеные слезы потекли по моим щекам, не собираясь останавливаться. Я сжала губы, чтобы сдержать крик. Он осторожно смахнул слезы с моей щеки, поднеся большой палец к моему рту.

— Открой.

Я подчинилась. Солоноватый привкус остался, когда он убрал большой палец.

— Ты так мило плачешь, маленький ангелочек.

Повернувшись к людям в масках, он сказал:

— Теперь вы можете уходить. Я надеюсь, вам понравилось, что сегодня вечером вам продлили свободу и разрешили поиграть с другими игрушками.

Он проводил их, прежде чем вернулся и снять цепи и наручники с моих запястий. Я нежно массировала каждое из них, находясь в состоянии повышенной готовности из-за его непредсказуемого поведения; мои мышцы были напряжены и туго сжаты в ожидании его удара. И он нанес удар.

Я сжала губы, чтобы сдержать агонию, которая поглотила меня, когда он вошел в меня, вонзаясь в меня и засовывая большую игрушку в другой вход, яростно растягивая меня, пока время, казалось, замедлялось. Его руки блуждали по всему моему телу. Я никогда раньше не испытывала двойного проникновения и была уверена, что никогда не захотела бы этого снова.

Это не было грубым сексуальным опытом. То, что происходило, было на более высоком уровне по шкале соотношения боли и удовольствия без настоящего удовольствия. Это была жестокая сексуальная пытка с намерением причинить мне сильную боль. Чтобы доказать, что я не представляла никакой ценности, кроме того, что было нанесено на мою плоть. Тело с дырами, которые нужно заполнить. В этом была моя ценность.

Каждое прикосновение, которое я терпела, добавляло еще один невидимый шрам, который невозможно было залечить. Я хотела, чтобы это закончилось.

Я чувствовала так много, что просто начала... ничего не чувствовать.

Пустота. Просто позволь мне уплыть, позволь мне оказаться в месте покоя и искреннего смеха, где нет зла, готового наброситься. Погружение в темноту всегда позволяло мне ценить все, что сияло.

Я рухнула на кровать в глубоком изнеможении, мое тело разрывалось от боли повсюду, внутри и снаружи, от тех шагов, через которые мне пришлось пройти и которые я выдержала. Звук его бессердечного смеха на протяжении всего сеанса с отвращением отдавался в моем сознании.

И когда он закончил, то жестоко улыбнулся, входя в меня, нанося удары в живот столько раз, что я упала на пол, раскаленная боль разливалась по всему моему существу. И все, о чем я могла думать, было... почему?

Я была слишком измучена, чтобы сделать хоть малейшее движение. Я была ослеплена, моя защита была жестоко и насильственно подорвана во имя страстного увлечения. Одной из худших сторон жестокого обращения со стороны кого-то, кого ты знал, было предательство; человек, который должен был защищать тебя, предпочел причинить тебе вред.

Последнее, что я услышала перед тем, как потерять сознание, был его шепот мне на ухо.

— Твои действия причиняют боль другим. Помни это.