— Вы говорите это в метафизическом смысле? — спросил Страйк. — Так же, как Дайю на самом деле не утонула, а претворилась в чистую духом?

— Папа Джей, — неожиданно сказал Джексон, отталкиваясь от стены, — интересно, есть ли в этом большой смысл?..

— Спасибо, Джо, — тихо произнес Уэйс, и Джексон немедленно вернулся в строй.

— Вот это мне нравится, — одобрительно сказал Страйк. — Дисциплина военного уровня. Жаль, что это не распространяется на пехотинцев.

Дверь за спиной Страйка открылась. Он обернулся. Тайо вошел в комнату, крупный, с сальными волосами, крысиным лицом и одетый в спортивный костюм ВГЦ, который обтягивал его живот. Увидев Страйка, он остановился как вкопанный.

— Корморан здесь по моему приглашению, Тайо, — Уэйс улыбнулся. — Присоединяйся к нам.

— Как голова? — спросил Страйк, когда Тайо занял позицию рядом с Джексоном. — Зашивать пришлось?

— Мы говорили о Шерри, — сказал Уэйс, снова обращаясь к Страйку. — На самом деле — я знаю, тебе, возможно, трудно это понять — Бекка совершенно права в том, что она сказала: Шерри сыграла божественную роль, особенно трудную роль, в вознесении Дайю как пророка. Если она действительно повесилась, это тоже могло быть предопределено.

— Ты повесишь вторую соломенную фигурку в храме, чтобы отпраздновать это, не так ли?

— Я вижу, ты один из тех, кто гордится своим неуважением к ритуалам, мистериям и религиозным обрядам, — Уэйс снова улыбнулся. — Я буду молиться за тебя, Корморан. Я говорю это искренне.

— Я расскажу об одной книге, которую я прочитал, она как раз по твоей части, — сказал Страйк. — Наткнулся на нее в христианской миссии, где я провел ночь, недалеко от Найроби. Это было, когда я еще служил в армии. Я выпил слишком много кофе, а в комнате было всего две книги, было поздно, и я не думал, что Библия может поведать мне что-то новое, поэтому я выбрал «Кто передвинул камень?» авторства Фрэнка Морисона. Ты читал?

— Я слышал о ней, — Уэйс откинулся на спинку стула, все еще улыбаясь. — Мы признаем Иисуса Христа важным посланником Благословенного Божества, хотя, конечно, он не единственный.

— О, очевидно, он тебе в подметки не годится, — сказал Страйк. — Как бы то ни было, Морисон был неверующим, который намеревался доказать, что воскрешения никогда не было. Он провел углубленное расследование событий, связанных со смертью Иисуса, опираясь на все исторические источники, какие смог найти, и, как результат, был обращен в христианство. Понимаешь, к чему я клоню?

— Боюсь, что нет, — ответил Уэйс.

— Как ты думаешь, на какие вопросы хотел бы получить ответы Морисон, если бы задался целью опровергнуть легенду об Утонувшем пророке?

Отреагировали три человека: Тайо, который издал низкое рычание, Ноли Сеймур, которая ахнула, и Мазу, которая впервые заговорила.

— Джонатан.

— Любовь моя? — Уэйс повернулся, чтобы посмотреть на лицо на экране.

— Мудрец изгоняет все низкое и унижающее достоинство, — произнесла Мазу.

— Хорошо сказано, — это заговорил доктор Чжоу. Он выпрямился во весь рост и, в отличие от отсутствующего Хармона, выглядел бесспорно впечатляюще в своей мантии.

— Это из «Книги перемен»? — спросил Страйк, переводя взгляд с Чжоу на Мазу. — Как ни странно, у меня есть несколько вопросов на тему унижения, не хотите ли вы их услышать? Нет? — спросил он, когда никто не ответил. — Тогда вернемся к тому, что я говорил. Давайте предположим, что я хочу написать новую «Кто передвинул камень»? под рабочим названием «Зачем плавать в Северном море в пять утра?» Как скептически настроенный исследователь чудесного вознесения Дайю на небеса, я, думаю, начал бы с того, как Шерри узнала, что Джордан Рини проспит в то утро. Потом я бы выяснил, почему Дайю была одета в платье, которое делало ее максимально заметной в темноте, почему она утонула точно на том же участке пляжа, что и твоя первая жена, и — так же, как и в «Кто передвинул камень?» — я бы хотел знать, куда делось тело. Но, в отличие от Морисона, я мог бы включить главу о Бирмингеме.

— Бирмингеме? — повторил Уэйс. В отличие от всех остальных в комнате, он все еще улыбался.

— Да, — сказал Страйк. — Я заметил, что примерно в то время, когда исчезла Дайю, многие поехали в Бирмингем.

— Еще раз повторяю, у меня буквально нет...

— В то утро ты должен был быть в Бирмингеме, но отменил поездку, верно? Ты отправил свою дочь Эбигейл в Бирмингем вскоре после смерти Дайю. И я думаю, вас тоже сослали в Бирмингем, не так ли, мисс Пёрбрайт? И вы там были в течение трех лет, это верно?

Прежде чем Бекка успела ответить, Уэйс наклонился вперед, зажав руки между коленями, и тихо произнес:

— Если предполагается, что упоминание о моей старшей дочери должно меня обеспокоить, то ты далеко от цели, Корморан. Самое большее, в чем меня можно упрекнуть в отношении Эбигейл, — это в том, что я позволил ей стать такой испорченной после... после ужасной смерти ее матери.

Невероятно, по крайней мере для Страйка, которому было трудно плакать в экстремальных ситуациях, не говоря уже о слезах по сигналу, но глаза Уэйса наполнились слезами.

— Жалею ли я о том, что Эбигейл ушла из церкви? — спросил он. — Конечно, но ради нее, а не ради меня. Если ты действительно поддерживаешь с ней контакт, — сказал Уэйс, приложив руку к сердцу, — передай ей от меня: «Папурожное скучает по тебе». Так она обычно называла меня.

— Трогательно, — равнодушно ответил Страйк. — Продолжаю: я полагаю, ты помнишь Рози Фёрнсби? Пятнадцатилетняя девочка-подросток с хорошими формами, которую ты собирался отвезти в Бирмингем в то утро, когда умерла Дайю?

Уэйс, вытиравший глаза скомканным полотенцем, не ответил.

— Ты собирался «кое-что ей показать», — продолжал Страйк. — Какие вещи он показывает молодым девушкам в Бирмингеме? — спросил он Бекку. — Вы, должно быть, видели некоторых из них, если пробыли там три года?

— Джонатан, — повторила Мазу более настойчиво. Муж проигнорировал ее.

— Ты говоришь, что «испортил ее», — сказал Страйк, оглядываясь на Уэйса. — Это слово с двойным значением, если вообще когда-либо существовало первое... которое подводит нас к маскам свиней.

— Корморан, — произнес Уэйс усталым от мира тоном, — думаю, я услышал достаточно, чтобы понять, что ты полон решимости написать какое-нибудь зловещее разоблачение, полное недомолвок, лишенное фактов и приукрашенное любыми вымышленными деталями, которые вы с мисс Эллакотт сможете придумать вместе. Я с сожалением вынужден сообщить, что нам придется подать в суд на мисс Эллакотт за жестокое обращение с детьми. Будет лучше, если впредь мы будем общаться через моих адвокатов.

— Какая жалость. Мы так хорошо ладили. Вернемся к маскам свиней…

— Я ясно изложил свою позицию, мистер Страйк.

Обаяние и непринужденность Уэйса, его улыбка, его теплота исчезли. Однажды Страйк уже сталкивался с убийцей, чьи глаза под воздействием стресса и возбуждения, вызванных описанием его преступлений, стали такими же черными и пустыми, как у акулы, и теперь он снова наблюдал этот феномен: глаза Уэйса превратились в пустые скважины.

— Эбигейл и других заставили надеть маски свиней и ползать по грязи, чтобы выполнять свою работу по дому, по приказу твоей очаровательной жены, — сказал Страйк.

— Этого никогда не было, — презрительно высказалась Мазу. — Никогда. Джонатан…

— К несчастью для вас, миссис Уэйс, у меня есть конкретные доказательства того, что эти маски носили на ферме Чапмена, — сказал Страйк, — хотя в ваших же интересах было бы отрицать, что вы знали обо всех способах их использования. Возможно, мистер Джексон мог бы просветить вас?

Джексон взглянул на Уэйса, затем ответил, растягивая слова на своем странном гибридном наречии:

— У вас какая-то фантастическая галлюцинация, мистер Страйк.

— Тогда позвольте мне высказаться более откровенно, прежде чем я уйду. Полиции не нравится слишком много совпадений. Дважды за последние пару месяцев за телефонными звонками с неизвестных номеров следовали попытки самоубийства, одна из которых «увенчалась успехом». Я не думаю, что кто-то, кроме моего агентства, заметил это совпадение, но скоро это может измениться.

— В конце прошлого года на пленку были записаны слова Кевина Пёрбрайта о том, что у него назначена встреча с кем-то из церкви. Пять дней спустя он был убит. Это две неестественные смерти и один случай почти удавшегося доведения до смерти на трех человек, которые были на ферме Чапмена, когда Дайю утонула — при условии, конечно, что она вообще когда-либо тонула.

У Бекки отвисла челюсть. Мазу начала кричать, но, к несчастью для нее, то же самое сделали и Тайо, и Ноли Сеймур, которые, оба находясь в комнате, легко заглушили ругательства, слетавшие теперь с тонких губ Мазу.

— Ты ублюдок...

— Ты мерзкий, порочный, отвратительный человек, как ты смеешь говорить такие вещи о мертвом ребенке, у тебя что, совести нет...

Страйк повысил голос, перекрывая шум.

— Есть свидетели того факта, что Рози Фёрнсби была на ферме Чапмена, когда были сделаны некоторые полароидные снимки. Шерри Гиттинс опознала Рози как одну из героинь этих фотографий. Я знаю, что вы пытаетесь найти ее, поэтому я предупреждаю тебя, — сказал он, указывая прямо в лицо Джонатану Уэйсу, — если ее найдут мертвой, будь то от ее собственной руки, или в результате несчастного случая, или в результате убийства, будьте уверены, я покажу эти снимки полиции, обращу их внимание на тот факт, что в течение десяти месяцев произошли четыре неестественные смерти бывших членов ВГЦ, призову их перепроверить некоторые записи телефонных разговоров и сделаю все возможное, чтобы мои знакомые журналисты подняли как можно больше шума по этому поводу. По правде говоря, я не такой скромный, как ты, Джонатан, — Страйк поднялся на ноги. — Мне не нужно спрашивать себя, подхожу ли я для этой работы, потому что я знаю, что я охренительно хорош для нее, так что имейте в виду: если вы сделаете что-нибудь, что причинит вред моему партнеру или Рози Фёрнсби, я сожгу вашу долбаную церковь дотла.