107

 

В начале сильная черта. Ожидание в предместье. Благоприятствует постоянству деятельности. Хулы не будет.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

Пока Робин была в Кенсингтоне, Страйк вернулся в офис на Денмарк-стрит и второй раз за две недели выбрал на ужин китайскую кухню, на этот раз — навынос. Последние шесть килограммов, которые надо было сбросить до достижения нужного веса, давались ему с большим трудом, и, хотя диетолог мог бы сказать ему, что с этим связано появление в его рационе еды из закусочных и пабов, искушение в виде курицы в кисло-сладком соусе и жареного риса оказалось для него в этот вечер слишком сильным.

Он ел в офисе, а не у себя в квартире, потому что хотел просмотреть резюме двух детективов, с которыми, по его мнению, стоило бы провести собеседование. К тому же он решил ознакомиться с материалами дела ВГЦ не отрываясь от доски, покрытой фотографиями и заметками, касающихся церкви. Ужиная, Страйк смотрел на нее, в ожидании, что в его подсознании мелькнет один из тех неожиданных ставящих все на места проблесков, когда зазвонил его мобильный.

— Привет, — сказала Мидж. — Только что звонила Таша. Она прошла регистрацию, и ей уже сделали клизму с холодным зеленым чаем.

Страйк поспешно проглотил всю кисло-сладкую курицу, которой только что набил рот.

— Господи, ей не было никакой необходимости...

— Ей пришлось, доктор Чжоу приказал. Говорит, что это было неплохо. Видимо…

— Без подробностей. Я ем. На что похоже это место, помимо трубки, торчащей у нее из задницы?

— Явно на логово злодея из «Бондианы», — сказала Мидж. — Все из черного и дымчатого стекла… но, представь себе, кажется, она знает, где держат вашу девочку.

— Уже? — спросил Страйк, отодвигая тарелку и берясь за ручку.

— Да. В клинике есть пристройка с надписью «только для персонала». Женщина, уже бывавшая там ранее, с удивлением сказала Таше, что полгода назад ее комната находилась в пристройке, так что ее использовали для гостей. Таша заметила, как кто-то из персонала заносит туда поднос с едой. Немного странный поступок, если только у них не заболела массажистка.

— Звучит многообещающе, — согласился Страйк.

— Таша говорит, что не хочет слишком часто попадаться на глаза, учитывая, что она только приехала. Завтра она собирается провести целый день на процедурах, а вечером прогуляться к пристройке и попробовать заглянуть в одно из окон.

— Хорошо, но напомни ей быть предельно осторожной. Если есть хоть малейший шанс, что ее застукают, она должна немедленно уйти оттуда. Ведь мы не хотим...

— Все это ты уже объяснил ей в электронном письме на сорока с лишним страницах, — сказала Мидж. — Она знает.

— Так будет лучше для нее, потому что в случае прокола поплатится не только она.

Когда Мидж повесила трубку, Страйк снова принялся за еду. Легкое раздражение его усилилось, потому что полагаться в таких обстоятельствах на человека, не являющегося сотрудником агентства, было для него весьма затруднительно. Покончив с ужином, он встал и посмотрел сквозь жалюзи на улицу.

В дверном проеме на противоположной стороне дороги стоял высокий, подтянутый чернокожий мужчина с короткими дредами. Он был одет в джинсы и стеганую куртку, но его отличительной чертой, как заметил Страйк, когда они ранее проходили мимо друг друга на Денмарк-стрит, были бледно-зеленые глаза.

Сделав пару снимков этого человека на телефон, Страйк отпустил жалюзи, убрал коробки из-под еды, вымыл тарелку со столовыми приборами, и снова сел за стол, чтобы просмотреть резюме двух потенциальных кандидатов, бывших сотрудников Паттерсона. Напротив надписи «Дэн Джарвис» Шах нацарапал: «Работал с ним, он засранец». Доверяя характеристике Шаха, Страйк разорвал резюме пополам, выбросил его в мусорное ведро и взял лист с резюме Ким Кокран.

Телефон зазвонил во второй раз. Увидев, что это Робин, он немедленно ответил:

— Думал, у тебя были планы на вечер?

— Да, именно по этому поводу я и звоню. Я только что ужинала с Пруденс. Твоей сестрой Пруденс, — добавила Робин, когда Страйк ничего не ответил.

— Чего она хотела? — подозрительно спросил Страйк. — Пыталась передать через тебя сообщение? Предупредить меня, чтобы я не приближался к Брюстер?

— Нет, как раз наоборот. Ужин был моей идеей — не для того, чтобы заставить вас помириться или что-то в этом роде, я не вмешиваюсь в вашу личную жизнь — хотела поговорить с ней о Флоре. Пруденс говорит, что знает, Флора скрывает что-то, чему стала свидетелем на ферме Чапмена, что-то связанное с Утонувшим пророком. Она подходит к этому на терапии, но потом снова отступает. Так или иначе...

Робин было трудно судить, было ли молчание Страйка злобным, поскольку она шла по Кенсингтон-Хай-стрит, заткнув пальцем свободное ухо, чтобы заглушить шум уличного движения.

— ...я настойчиво убеждала Пруденс не мешать Флоре обратиться в полицию или согласиться свидетельствовать против церкви в суде. Я сказала ей, что, как мне кажется, против нее не будут выдвигать обвинение. И добавила, что для Флоры возможно будет полезно рассказать обо всем.

— Я также спросила, готова ли Пруденс помочь человеку, только что вышедшему из церкви, учитывая ее опыт в том, что ВГЦ делает с людьми. Наверное, будет безопаснее, если Уилл не будет встречаться с ней у нее дома, на случай, если церковь попытается его найти, но они могли бы пообщаться по Фейстайму или еще как-то. Если он узнает, что Пруденс — твоя сестра и совершенно не связана с его семьей, может быть он согласится поговорить с ней. А если нам удастся заставить Флору и Уилла пообщаться друг с другом, то, не знаю, может, это окажет на них терапевтическое воздействие. Или даже сделает их смелее, как думаешь?

Вместо ответа Страйка в трубке была тишина.

— Ты меня слышишь? — Робин повысила голос из-за грохота проезжающего мимо двухэтажного автобуса.

— Что случилось с тем фактом, — спросил Страйк, — что я — бездушный, жестокий мерзавец, которому нужно немедленно отстать от Брюстер и позволить ей продолжать рисовать картинки для Пинтереста?

— Случилось то, — ответила Робин, — что я слышала, как Уилл убеждает себя в том, что Утонувший пророк придет и заберет его. И я не могу выбросить из головы Джейкоба. Мы должны найти свидетелей, которые дадут показания против церкви. Видишь ли, я разделяю твой образ мыслей. Это наша работа.

Она была почти на станции. Когда Страйк ничего не ответил, она отошла в сторонку и прислонилась к стене, продолжая прижимать телефон к уху.

— Ты злишься, что я пошла к Пруденс за твоей спиной? Просто я подумала, что будет проще, если в итоге она возненавидит меня, а не тебя. Я объяснила ей, что пришла на ужин по собственному желанию. Она знает, что ты не просил меня об этом.

— Я не злюсь, — ответил Страйк. — Если ты добьешься результатов, черт возьми, это будет первый лучик света за долгое время. И если Брюстер выступит в качестве свидетеля того, что случилось с Дейрдре Доэрти, у нас может быть достаточно оснований, чтобы отправить туда полицию, даже если Уилл все еще полон решимости позволить Утонувшему пророку добраться до него. Где ты?

— В Кенсингтоне, — ответила Робин, испытывая огромное облегчение, что Страйк не сердится.

— Видела поблизости красные «корсы»?

— Ни одной, — сказала она. — Недавно мне показалось, что за мной следует крупный парень...

— Что?

— Успокойся, это не так, у меня просто разыгралось воображение. Я пропустила его, и он прошел мимо меня, бормоча себе что-то под нос.

Нахмурившись, Страйк поднялся на ноги и снова посмотрел вниз, на Денмарк-стрит. Зеленоглазый мужчина все еще стоял там, теперь разговаривая по телефону.

— Наверное понял, что ты его раскусила. На улице торчит парень с дредами уже около... а, подожди, он уходит, — сказал Страйк, наблюдая, как мужчина закончил разговор и направился в сторону Черинг-Кросс-роуд.

— Думаешь, он наблюдал за офисом?

— Да, но делал он это весьма хреново, если его целью было оставаться незамеченным. Имей в виду, — Страйк снова отпустил жалюзи, — их план может заключаться в том, чтобы дать нам понять: они за нами наблюдают. Для небольшого запугивания. Как выглядел тот крупный парень, следовавший за тобой?

— Лысеющий, лет пятидесяти — честно говоря, я не думаю, что он за мной следил. Просто я на взводе. Но, знаешь: сейчас, пока я пила кофе с Пруденс, произошло нечто странное. Мне позвонил Руфус Фёрнсби, сын Уолтера. Тот самый, который бросил трубку два дня назад.

— Чего он хотел?

— Чтобы завтра я пришла к нему в офис.

— Зачем?

— Без понятия. Голос у него был довольно напряженный. Он сказал только, что если я хочу побеседовать с ним об отце, то могу встретиться с ним в офисе без четверти час, и там он поговорит со мной… почему ты ничего не говоришь?

— Просто это странно, — сказал Страйк. — Что произошло такого, что он передумал?

— Не знаю.

Наступила очередная пауза, во время которой Робин успела подумать, насколько усталой она себя чувствует, и о том, что ей еще предстоит часовая поездка домой. С тех пор как она покинула ферму Чапмена, она одновременно и жаждала, и боялась сна, потому что он перемежался кошмарами.

— Я думала, ты будешь сердиться из-за Пруденс и обрадуешься по поводу Руфуса, — сказала она Страйку.

— Возможно, я буду рад им обоим, — ответил Страйк. — Просто я нахожу такую резкую перемену странной. Хорошо, я изменю расписание, чтобы ты могла побеседовать с ним в обеденный перерыв. Сейчас ты направляешься домой?

— Да, — подтвердила Робин.

— Тогда внимательно следи за бормочущими мужчинами или за высокими чернокожими парнями с зелеными глазами.

Робин пообещала, что так и будет, и повесила трубку.

Страйк достал электронную сигарету, глубоко затянулся, и снова взял резюме Ким Кокран. Как и Мидж, Кокран была бывшим полицейским и проработала на Паттерсона всего шесть месяцев, прежде чем скандал с подслушивающими устройствами потопил его бизнес. Страйк как раз размышлял о том, что с ней, возможно, стоит провести собеседование, когда в приемной зазвонил стационарный телефон.