— Он помнит. Он особенно хорошо помнит, как вы сказали ему: «Я могла это остановить».

— Я никогда такого не говорила.

— Вы отрицаете, что сказали мистеру Хитону «я могла это остановить»?

— Да. Нет. Я не... может быть, я сказала что-то вроде: «Я могла помешать ей зайти так глубоко». Это то, что я имела в виду.

— То есть теперь вы вспоминаете, что говорили это?

— Нет, но если я это сказала... Именно это я и имела в виду.

— Это просто странная форма слов, — сказал Страйк. «Я могла остановить это», а не «я могла остановить ее». Знали ли вы, что в то время, когда вы отвезли ее на пляж, шла борьба за опеку над Дайю?

— Нет.

— Вы не слышали никаких разговоров о том, что семья Грейвс хочет, чтобы Дайю переехала жить к ним?

— Я слышала… Я кое-что слышала о том, что были люди, которые хотели забрать Дайю у ее мамы.

— Это Грейвсы, — сказал Страйк.

— О. Я думала, это из-за социальных работников, — объяснила Кэрри и добавила эмоционально: — У них слишком много власти.

— Почему вы так говорите?

— Опыт моей подруги. Она ужасно страдает от социальных работников. Некоторые из них помешаны на власти.

— Мы можем вернуться к вечеру накануне того дня, когда вы с Дайю ходили купаться? — спросил Страйк.

— Я уже все вам сказала. Я все сказала.

— Мы слышали, что в тот вечер вы угостили детей особыми напитками.

— Нет, я этого не делала! — сказала Кэрри, теперь уже порозовев.

— Дети Пёрбрайт помнят по-другому.

— Ну, они ошибаются! Может быть, кто-то другой дал им что-то выпить, и они путают это с той ночью. Я никогда им ничего не давала.

— Значит, вы не давали младшим детям ничего, что могло бы помочь им быстрее заснуть?

— Конечно, нет!

— Были ли на ферме какие-нибудь подобные лекарства? Какие-нибудь снотворные таблетки или жидкости?

— Нет, никогда. Подобные вещи не были разрешены.

— Эмили говорит, что ей не понравился напиток, и она вылила его, — сказала Робин. — И она сказала мне, что после того, как все остальные уснули, вы помогли Дайю вылезти из окна общежития.

— Этого не было. Этого никогда не было. Это ложь, — возразила Кэрри. — Я никогда, никогда не помогала ей вылезти из окна.

Она казалась гораздо более расстроенной этим вопросом, чем была во время обсуждения утопления.

— Значит, Эмили все это выдумала?

— Или ей это приснилось. Это могло ей присниться.

— Эмили говорит, что Дайю довольно часто гуляла по ферме тайком, — сказала Робин. — Она утверждала, что та колдовала со старшими детьми в лесу и амбарах.

— Ну, я никогда не видела, чтобы она гуляла тайком поблизости.

— Эмили также рассказала мне, что у Дайю иногда была запрещенная еда и маленькие игрушки, то есть то, что другим детям не разрешалось. Вы покупали это для нее?

— Нет, конечно, нет! Я не смогла бы этого сделать, даже если бы захотела. Нам не разрешалось брать деньги. Я никогда не ходила в магазины. Никто не ходил. Это было запрещено.

За этими словами последовало короткое молчание. Кэрри наблюдала, как Страйк достает из кармана мобильный. Женщина то краснела, то бледнела, а татуированная хной рука теперь лихорадочно крутила обручальное кольцо.

Страйк намеренно оставил сегодня в офисе полароидные снимки обнаженных молодых людей в масках свиней. Поскольку Рини сбросил их на пол во время разговора, Страйк решил, что нецелесообразно передавать оригиналы улик разгневанным или напуганным опрашиваемым.

— Я бы хотел, чтобы вы взглянули на эти фотографии, — пояснил он Кэрри. — Всего шесть снимков. Вы можете прокрутить вправо, чтобы увидеть остальные.

Он встал, чтобы передать свой мобильный Кэрри. Она снова начала заметно дрожать, когда посмотрела на экран.

— Мы знаем, что блондинка — это вы, — сказал Страйк.

Кэрри открыла рот, но сначала не издала ни звука. Затем она прошептала:

— Это не я.

— Боюсь, я вам не верю, — возразил Страйк. — Я думаю, это вы, а мужчина с татуировкой в виде черепа — Джордан Рини...

— Это не так.

— Тогда кто он такой?

Последовала долгая пауза. Затем Кэрри прошептала:

— Джо.

— Как его фамилия?

— Я не могу вспомнить.

— Джо еще был на ферме, когда вы ее покидали?

Она кивнула.

— А кто этот мужчина поменьше ростом? — Страйк указал на мужчину, который на второй фотографии овладел блондинкой сзади.

— Пол, — прошептала Кэрри.

— Пол Дрейпер?

Она снова кивнула.

— А девушка с длинными волосами?

Еще одна долгая пауза.

— Роза.

— Как ее фамилия?

— Я не помню.

— Что с ней случилось?

— Я не знаю.

— Кто делает снимки?

Кэрри снова открыла рот и снова закрыла его.

— Кто делает снимки? — Страйк повторил.

— Я не знаю, — снова прошептала она.

— Как вы можете не знать?

Кэрри не ответила.

— Это было наказание?  — спросил Страйк.

Кэрри снова дернула головой.

— Это означает «да»? Кто-то заставил вас делать это?

Она кивнула.

— Кэрри, — спросила Робин, — человек, делавший снимки, тоже был в маске?

Кэрри подняла голову и посмотрела на Робин. Это выглядело так, как будто женщина покинула свое тело: Робин никогда не видела никого, кто был бы так похож на сомнамбулу, каждый мускул на ее лице расслабился, глаза были пустыми.

Затем, заставив Кэрри и Робин подпрыгнуть, из шоппера у ног Кэрри заиграла песня.

Я люблю веселиться, м-м-м, всем нравится

Заниматься любовью и слушать музыку

Тебе надо оторваться на всю катушку, о-о-о…⁸⁷

Кэрри автоматически наклонилась, порылась в шоппере, достала свой мобильный и ответила на звонок, оборвав песню.

— Привет, Нат, — прошептала она. — Да... Нет, я отвела их к твоей маме… да… нет, я в порядке. Могу я тебе перезвонить?… нет, я в порядке. Я в порядке. Я тебе перезвоню.

Повесив трубку, Кэрри перевела взгляд с Робин на Страйка, затем ровным голосом произнесла:

— Теперь вы должны уйти. Вы должны уйти.

— Хорошо, — ответил Страйк, который понимал, что давить на нее дальше нет смысла. Он вытащил из бумажника одну из своих визитных карточек. — Если вы захотите нам еще что-нибудь сообщить, миссис Вудс...

— Вы должны уйти.

— Если вы хотели рассказать нам что-нибудь еще о смерти Дайю...

— Вы должны уйти, — в очередной раз повторила Кэрри.

— Я понимаю, что это очень трудно, — сказал Страйк, — но если вас заставили сделать что-то, о чем вы теперь сожалеете...

— УХОДИТЕ! — крикнула Кэрри Кёртис Вудс.