6.

Я слышу пять последовательных звуковых сигналов – сигнал о том, что ворота заперты на засов. Охранники поворачиваются к ним спиной и начинают болтать друг с другом, и тень снова перемещается.

У меня пересыхает во рту, когда я смотрю на Доррана, когда он выходит в свет ночника.

На нем черная футболка и темные джинсы, которые легко маскируют его и затрудняют возможность угнаться за ним.

Он снова двигается, и это с такой убийственной грацией, что я теряю дар речи.

На несколько мучительных секунд он исчезает из поля моего зрения, но когда я вижу его снова, он взбирается по бетонной стене с левой стороны ворот.

Боже мой.

Дождь прекратился, что послужит препятствием для всего, что он запланировал.

На данный момент я могу только наблюдать за тем, что он делает, и молиться, чтобы у него все получилось, потому что, если его поймают, у меня не будет возможности оправдаться, чем бы это ни было, перед Мейвом или моей мамой, даже если я буду стараться изо всех сил.

Дорран прыгает, затем легко приземляется на мокрую траву. Охранники не замечают его, даже когда он почти скользит вперед уверенной, рассчитанной поступью.

Ветер снова усиливается, треплет его кудри, но он продолжает двигаться вперед – совершенно невозмутимый.

Он укрывается за третьей фигуркой, как раз в тот момент, когда один из охранников быстро обводит взглядом сад, прежде чем отвести взгляд. Они не смогут увидеть его, как только он доберется до меня. Но вопрос в том, как он доберется до меня?

Если я открою двери поместья прямо сейчас, есть большая вероятность, что это привлечет внимание охраны, а я определенно этого не хочу. Может, я и не очень хорошо знаю Доррана, но я чертовски уверена, что не хочу смерти этого ублюдка из-за нескольких долларов.

Он снова двигается – на этот раз перед седьмой фигуркой. Это огромный скачок вперед, но ему удается оставаться незамеченным, так что я не жалуюсь.

Он смещается сначала влево, затем вправо и продолжает сокращать расстояние между нами, двигаясь под прикрытием разбросанных фигурок.

Дорран – воплощение ночи - беззвучный, непредсказуемый. Чертовски фатальный по своей природе.

Откуда-то раздается глухой удар, и мы с Дорраном оба смотрим в его направлении. Один из охранников уронил запасной пистолет, а остальные смеются над ним. Почему? Честно говоря, я не знаю.

Этим людям платят за обеспечение безопасности мамы и меня, и вот они здесь, хихикают, потому что один из них выронил гребаное оружие.

Я никогда в жизни не чувствовала себя более защищенной.

Я отвожу от них взгляд и снова смотрю на Доррана, и вижу, что он использует отвлечение охранников как возможность броситься вперед. Он пересекает сад и достигает земли поместья, затем, наконец, смотрит на меня. Он ухмыляется, и, Боже, это так чертовски безумно, что заставляет мой пульс учащаться.

Он оглядывается по сторонам. Затем, слишком быстрым движением, он подпрыгивает и хватает самый нижний бетонный элемент, выступающий из правой колонны здания.

Охранники сейчас разговаривают, но слова мне непонятны.

Дорран использует силу, чтобы подняться выше, и мышцы его обнаженных рук растягиваются и сгибаются, когда он подталкивает себя вверх без особого труда. Он так свободно двигается, за ним так завораживающе наблюдать в состоянии скрытности.

Я втягиваю воздух – в горле у меня пересохло, как лед, – когда он сжимает гранитные перила моего балкона. Я делаю несколько шагов назад, когда он перекидывает через нее одну, а затем другую ногу, прежде чем повернуться внутрь и спрыгнуть на пол.

Гром снова сотрясает облачное небо, и за ним следует вспышка молнии, которая ненадолго освещает резкие черты лица Доррана.

Я сглатываю.

–Ты опоздал, - говорю я ему.

Колокольчики на старинных часах в фойе внизу начинают звенеть, и Дорран ухмыляется.

–Правда ли? - с вызовом спрашивает он.

Я заправляю упавшую прядь волос за ухо.

–Я достану твои деньги. ‐ Я поворачиваюсь и бросаюсь в свою комнату, бросаю телефон на кровать, хватаю наличные из второго ящика прикроватной тумбочки и возвращаюсь туда, где он ждет меня.

–Ты знаешь, - начинаю я, затем предлагаю ему деньги, – ты мог бы дать себя убить прямо сейчас. Охранники у ворот безжалостны к недостаткам; они бы без колебаний прикончили тебя. И каким бы свирепым ты ни был, даже Кровавый принц не сможет в одиночку справиться более чем с полудюжиной обученных убийц.

Его губы растягиваются в маниакальной улыбке, когда он берет у меня деньги и кладет их в карман.

–Не искушай меня, Маленький Лебедь, - говорит он с ноткой легкомыслия в голосе. –Потому что я просто могу почувствовать себя обязанным доказать, что ты неправа. В конце концов, сегодня вечером у меня хорошее настроение.

Я смеюсь, и что-то в выражении его лица меняется. Прежде чем я успеваю моргнуть, он сокращает расстояние между нами, вытаскивает складной нож и крепко сжимает рукой мое горло.

Он толкает меня локтем, и моя спина прижимается к колонне позади меня. Затем он наклоняется ко мне – так близко, что я вижу каждую искорку голубизны в его глазах.

–Ну, Маленький Лебедь, - шепчет он, - что такого смешного было в том, что я только что сказал?

Я смотрю на него снизу вверх, и мое сердце бешено колотится в груди.

Он прекрасен.

Он жестокий.

Он - мой ключ к спасению.

Дорран подносит свой клинок к моей щеке, и холодный металл едва не прокусывает мою кожу, отчего по коже головы и шеи бегут мурашки.

–Скажи мне, - снова шепчет он, затем крепче сжимает мое горло.

Я пытаюсь ахнуть, но это невозможно. Я не могу дышать, и в середине груди ощущается легкая боль, которая должна бы беспокоить, но это только возбуждает меня.

Когда я не отвечаю ему, он проводит лезвием по моей щеке и подносит к моим губам.

–Открой рот, - приказывает он.

Я переминаюсь с ноги на ногу и продолжаю смотреть на него, на что он хихикает и сжимает мое горло еще крепче.

Я выгибаюсь вперед и хватаю его запястье обеими руками, когда чернота расползается по краям моего зрения. Я вцепляюсь в его пальцы, потому что сейчас действительно не могу дышать, и моя грудь кажется слишком тяжелой и сдавленной.

Дорран просто ухмыляется.

–Открой свой чертов рот, Сигнетт, - приказывает он.

Черт, то, как он произносит мое имя – это как драконий огонь в моей груди. Это прожигает меня насквозь; это оттаивает моя чертова рациональность.

Я смягчаюсь и приоткрываю губы, и он тут же ослабляет хватку на моем горле.

–Хорошая девочка, - мурлычет он. –Теперь высунь язык.

Я подчиняюсь и чувствую, что становлюсь влажной, когда он разглаживает складной нож и проводит им по моему языку. Он начинает с кончика, затем продвигает его дальше, вплоть до внутренней части моего рта.

–Тебе это нравится, - говорит он. В его голосе нет вопроса. –Кто бы, блядь, знал. ‐ Он вытаскивает лезвие и поворачивает его, засовывая черную рукоятку оружия мне в рот. –Соси, - приказывает он.

Я обхватываю губами металл, и он мгновенно нагревается рядом со мной. Затем я втягиваю щеки, посасывая его, и Дорран начинает медленно втягивать ручку в мой рот и вынимать из него.

–Сильнее, Маленький Лебедь, - приказывает он. –Я уверен, что твой рот может сделать лучше, чем это.

Раздается раскат грома, и секунду спустя снова льет дождь.

Я сжимаю ручку так сильно, как только могу, учитывая, как мало места у меня для того, чтобы двигать головой.

Дорран вдавливает ручку глубоко – в заднюю часть моего горла – и я давлюсь. Он вытаскивает ее, а затем снова вдавливает.

–Вот именно, соси это. Соси так, как ты бы соскучилась по моему члену. Прими это все и покажи мне, как сильно ты этого хочешь.

Я стону, и он подходит ближе ко мне.

–Ты станешь моим концом, - говорит он мне, затем изучает мое лицо. –И я обещаю тебе, если ты победишь меня, я заберу тебя с собой в ад.

Моя киска болит; мои соски твердеют. То, что говорит этот мужчина, доводит меня до грани безумия.

Он снова сжимает пальцы на моем горле, а затем почти засовывает ручку в самый уголок моего рта.

Мои глаза расширяются, когда я пытаюсь вдохнуть, но вместо этого меня тошнит. Моя голова прижимается к колонне, когда поднимается тошнота, но Дорран не останавливается. Он продолжает засовывать рукоятку выкидного ножа мне в рот и вынимать из него – все быстрее и быстрее. Теперь по моему подбородку стекает слюна, и несколько слезинок скатываются по вискам.

Внезапно он вытаскивает ручку у меня изо рта, отпускает мое горло и делает один шаг назад. Затем он наблюдает за мной – медленно, хитро – и наклоняет голову набок.

–Сними свои шорты.

Я сглатываю, и это причиняет боль.

–Почему? - Спрашиваю я. Мой голос звучит надломленно для моих ушей.

–Ты ходила к Гэвину после того, как ушла из «Finesse»? - спрашивает он. Он спросил меня ранее, буду ли я, и я сказала ему, что не буду. Я имела в виду это.

–Нет, - говорю я.

–Ты хочешь его? - Его глаза немного сужаются после того, как он задает этот вопрос.

Я усмехаюсь.

–Ты спрашиваешь меня об этом, потому что тебе не все равно, или потому что тебе просто любопытно?

Он выпрямляет голову.

–Ни то, ни другое.

Я провожу тыльной стороной ладони по своему заплеванному подбородку.

–Тогда зачем вообще спрашивать?

–Потому что, Маленький Лебедь... - Он наклоняется и опирается обоими предплечьями на колонну над моей головой. –Я ни с кем не делюсь своим дерьмом, и меньше всего с такими подонками, как он.

В этом одном предложении так много всего, что нужно обдумать, что я улучаю момент и позволяю прокрутить это в своей голове во второй раз.

Дождь усиливается, и когда порывы ветра дуют мимо нас, я чувствую запах пота, одеколона и земли на Дорране.

–Значит, тебе не все равно, - говорю я. –Лжец.

Он колеблется.

–Скорее, я не определился с этим. ‐ Он издает что-то вроде мягкого хмыканья. –Да, давай пока остановимся на нерешительности.

–Прекрасно, - заявляю я.