ГЛАВА 11. Некоторые усилия, повлекшие за собой некоторые последствия

Ехать в карете сэра Генри было, по мнению Кита, приятно, хотя и не совсем удобно. Осенний солнечный свет струился в окна медовым потоком, заливая благородный английский пейзаж янтарным сиянием. Поля и маленькие городки медленно проплывали мимо, разворачиваясь один за другим в размеренном ровном ритме двух гнедых кобыл. Сам сэр Генри в элегантной черной шляпе с серебряной пряжкой, черных кожаных перчатках, с тростью из черного дерева с серебряным набалдашником выглядел воплощением стиля и изящества. Время от времени они обгоняли или встречали другие повозки: фермеров с телегами, запряженными ослами, торговцев с вьючными мулами, телегу с огромным стогом сена, запряженную тяжеловозами; чаще попадались пешие: крестьяне несли корзины с продуктами или толкали нагруженные ручные тележки; реже встречались всадники.

Единственным серьезным недостатком путешествия оставалась дорога; она больше походила на бесконечную череду выбоин, соединенных колеями, чем на ровное покрытие. Время от времени попадались броды или опасные скалистые участки. Тогда пассажиры выходили, а молодой кучер сэра Генри умело проводил карету через препятствия. К тряске, подпрыгиванию и раскачиванию кареты нужно было привыкнуть, но однажды освоившись, Кит перестал обращать внимание на эти неприятности.

Немалую роль в том, что дорожные трудности отходили на второй план, было и то, что говорили Киту спутники. Кит очень старался их понять, но давалось это ему с трудом. Большую часть он просто не понимал, а то, что удавалось понять, звучало настолько фантастично, что верилось плохо. Ему казалось, что сэр Генри и Козимо давным-давно оторвались от реальности и парят где-то в эмпиреях.

Ну и зачем тогда стараться? Помнится, отец говорил: что толку сердиться на комара, если уже съел верблюда вместе с копытами, рогами и хвостом? {Аллюзия на слова Евангелия: «Вожди слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие» (Мф. 23;24).}

— Гляди сюда, Кит, — говорил его прадед. — Когда бродишь по мирам, не теряй сосредоточения. Лучшая политика при этом — как можно меньше вмешиваться в дела местных жителей, исключение только для случаев крайней необходимости. Ты спросишь, почему? Потому что каждое взаимодействие способно поменять порядок вещей самым неожиданным образом. Небольшие, незначительные изменения еще кое-как допустимы, а серьезные приводят к глобальным изменениям во Вселенной, лучше этого не допускать.

— Это понятно, — ответил Кит. — Подождите, а как же насчет той ночи? Ну, когда вы разбудили булочника и предотвратили пожар? Разве это не такое вмешательство, о котором вы говорите?

— Вот-вот! — воскликнул сэр Генри. — От такого рода вещей лучше воздерживаться.

— Но как же? — запротестовал Кит. — Если нельзя вмешиваться, то как вы объясните предотвращение Великого лондонского пожара?

— Мы решили вмешаться, — назидательно отвечал прадед, — только после долгих и серьезных совещаний. Мы обсуждали это в течение нескольких лет и пришли к выводу, что никому не выгодно допускать страдания и потрясения такой катастрофы, если ее можно избежать.

— Но ведь после этого город стали застраивать в основном каменными зданиями? — удивился Кит. — Об этом все историки говорят: новый город мирового уровня, восставший из пепла, как феникс.

— Конечно, мы и это учитывали, — кивнул Козимо. — Но в сколько жизней обошлось такое новшество? Как, по-твоему, сколько жизней стоит каменный дом? Ничего такого особенного не возникло из огня, чего нельзя было бы добиться менее разрушительными средствами. Огонь всего лишь ускорил процесс, который и так уже шел. Короче говоря, тысячи невинных горожан могли бы и не страдать. При любом бедствии больше всего проигрывают те, кто меньше всего к нему готов.

— И не забывайте о просвещении, — добавил лорд Каслмейн.

— Сэр? — не понял Кит.

— Я имею в виду Собор Святого Павла, разумеется, — ответил сэр Генри, как будто это было очевидно.

— В соборе располагалось огромное книгохранилище, — объяснил Козимо. — Там были книги по медицине, по естественным наукам, математике, истории — и все это пропало в огне. Наука оказалась бы отброшена на сто лет назад, и это как раз в то время, когда люди приобретали привычку читать.

Кит вынужден был признать, что аргумент звучит вполне разумно.

— Значит, пока не просчитаешь всех последствий вмешательства, лучше не вмешиваться, — понял он.

— Какие-то изменения все равно неизбежны, — признал Козимо. — Одним своим присутствием ты меняешь реальность мира, в котором оказываешься. Просто запомни, что каждое изменение, каким бы незначительным оно тебе не казалось, имеет последствия. Если вселенная получит ощутимый толчок, последствия будут распространяться как волны.

— Что вы имеете в виду под вселенной? — спросил Кит.

— Это все существующее, — ответил прадед. — Здесь и сейчас. Но кто знает, сколько их вообще?

— Множественность вселенных еще предстоит доказать, — сказал сэр Генри. — Но пока достаточно и такого объяснения.

— Думай об этом как о совокупности всего, что есть, было или будет, — посоветовал Козимо. — Вполне может оказаться, что Великая Вселенная содержит неисчислимое количество меньших вселенных, как зерна в гранате.

— Зачем нам так много? — удивился Кит.

— Не знаю, — признался Козимо. — Пока мне кажется, что они все смахивают друг на друга, просто каждое отделено от другого тонкой пленкой.

Кит на мгновение задумался, а затем проговорил:

— Я понимаю, что разные миры могут не находиться в одном часовом поясе, так сказать. Но вы же знаете, где и как проходят силовые линии, и куда они ведут? Тогда зачем вам карта?

— Ты узко мыслишь, — упрекнул Козимо. — Как бы тебе получше объяснить? — Он оперся подбородком на кулак и уставился в окно. — О, знаю! Ты же помнишь схему лондонского метро, да?

— Ну, мне приходится каждый день ездить довольно далеко, — признал Кит.

— Сколько линий в метро?

— Не знаю, может быть, дюжина.

— А сколько остановок? — спросил Козимо. — Сколько станций всего в метро?

— Полагаю, несколько сотен, — Кит пожал плечами.

— Именно, — кивнул Козимо. — Линии метро проходят на разных уровнях. Некоторые выше, некоторые ниже, а некоторые совсем глубоко; они пересекаются в земле в трех измерениях, соединяясь в разных точках.

— Станции пересадок, — догадался Кит. — Значит, можно переходить с одной линии на другую.

— Да, но не каждая линия соединяется с каждой другой — они просто пересекаются в некоторых местах, и трудно угадать, где это происходит. Это гениальная система, но очень сложная. Люди ведь путаются в метро, не так ли?

— Бывает, — согласился Кит; он часто пользовался метро и хорошо знал о таких случаях.

— Лучший способ избежать путаницы — использовать карту — такой схематический рисунок с разными цветами и пересекающимися линиями. — Взгляд Козимо сделался пронзительным. — А что, если тебе нужно добраться из Уайтчепела в Аксбридж без карты? Если бы над каждой дверью не висела схема, если бы на платформах не было никаких знаков, ничего из того, что указывало бы на то, где ты находишься и куда тебе надо? Ты бы заблудился, верно? Ты бы не мог сказать, куда ведет эта линия, или сколько станций тебе надо ехать, ты бы не знал, где линии пересекаются с другими, и сколько линий существует вообще. И вот ты едешь в поезде, понятия не имея, куда он едет. И как ты будешь добираться?

— Ладно, ладно, я понял, — признал Кит. — Карта нужна, чтобы ориентироваться в очень сложной системе.

— Вот именно, — покивал Козимо. — А теперь представь, что перед тобой система линий в миллион раз сложнее, чем метро, а еще есть множество отдельных линий, соединяющих тысячи станций, и просто невообразимое количество поездов…

— Это какая-то очень большая система, — признал Кит.

— А теперь, чтобы было еще интереснее, представь, что нужно учитывать время, иначе ты никогда не будешь знать, когда ты прибыл на ту или иную станцию, какой там год или даже век!

— Не могу, — сознался Кит.

— Между тем, ситуация очень близка к нашей, сынок, — сказал Козимо, откидываясь на спинку скамьи. — Мы с сэром Генри посетили и запомнили несколько линий и несколько станций в нашем районе, так сказать. Но гораздо большая часть этой гигантской системы остается абсолютной загадкой…

— Мы даже пока не знаем, сколько таких систем может быть, — добавил сэр Генри. — Я считаю, что их больше, чем звезд на небе.

— Я тебе скажу, что даже попытка удаляться без карты на несколько линий — довольно опасное занятие. — Козимо потер лоб, что-то припомнив.

— Хорошо, а что делать, если заблудишься?

— Это пусть тебя не беспокоит, все равно ничего нельзя знать заранее, — заявил прадед. — Сам подумай, если ты прыгаешь вслепую, ты же можешь попасть на край действующего вулкана, или оказаться посреди жестокой битвы, а то еще на льдине в бушующем море. — Козимо развел руками и покачал головой. — В общем, все может случиться. Поэтому карта жизненно важна.

— Он верно говорит! — сказал сэр Генри, постукивая палкой. — Мы в большом долгу перед Артуром Флиндерсом-Питри.

Кит почувствовал, что в мозгу все смешалось. Но одно продолжало его беспокоить.

— Хорошо. Вернемся к Вильгельмине, — сказал он. — Мы действительно можем ее найти? Только честно. Или с ней могла случиться какая-то беда?

— Кто может знать? — пожал плечами Козимо. — Она могла стать жертвой нападения, а то еще она могла стать источником огромных неприятностей, причиной множества катастроф, и масштаб их мы представить не можем.

— Невольно, конечно, — поспешил вставить сэр Генри.

— В лучшем случае, она может просто начать новую жизнь в чужой стране, выйти замуж, завести семью и не причинить никакого вреда. Зависит от местных обстоятельств. Ее ведь могли и на костре сжечь, как ведьму. — Козимо неопределенно помахал в воздухе рукой. — Результат представить невозможно.