Я спрашиваю, когда у него начнутся репетиции для «Гамлета», но он избегает этого вопроса. Собственно, он избегает большинство моих вопросов, и в конце концов, я просто сдаюсь.

Перед тем, как уйти он долго целует меня, но это никак не уменьшает мою паранойю.

На следующий день, в субботу, парень Руби уезжает за город на выходные, и она вытаскивает меня из квартиры, чтобы попытаться вывести меня из депрессивного состояния.

Мы идем за покупками и обедаем. Я притворяюсь, что мне весело, но она не ведется на это.

К тому времени, когда мы приходим домой, ей уже все надоедает.

— Ну все, хватит! Что, черт побери, происходит между тобой и Холтом?

Я вздыхаю.

— Я не знаю.

Боже, как же это бесит! — Она плюхается на диван. — Вы двое уже так долго странно себя ведете. Он все еще парится из-за Коннора?

— Я не знаю. Думаю, отчасти, да.

— Но он сказал тебе принять предложение, правильно? Я клоню к тому, зачем ему было бы это делать, если он знает, что не сможет справиться с этим?

— Он хочет, чтобы я была успешной.

— Но потом он сам будет несчастен?

— Да.

— Ого! Он пытается поступить благородно. Теперь он мне почти нравится. И конечно же, понимание того, что он будет несчастен – тоже причина.

Я смеряю ее взглядом.

Она закатывает глаза.

— Ты пыталась поговорить с ним?

— Немного. Он уклоняется от темы.

Мой телефон звонит. Я проверяю экран, прежде чем ответить.

— Привет, Элисса.

— Кэсси, ты должна прийти сюда. — В ее голосе звучит паника, и такое ощущение, что она плакала.

— Ты в порядке?

— Нет. И мне плевать, что он запретил мне говорить тебе об этом. Просто приезжай.

Она скидывает, и моя паранойя перерастает в полноценную тревожность.

— Руби, могу я одолжить твою машину?

— Конечно. Что происходит?

— Я без понятия, но у меня предчувствие, что все плохо.

Спустя двадцать минут я паркуюсь перед квартирой Итана и бегу вверх по лестнице. В моей голове разворачивается тысяча различных сценариев, когда я стучусь в его дверь. Несмотря на мои попытки контролировать свой страх, я уже чувствую, как разбивается мое сердце в ожидании неизбежного разлома в форме Итана, которая оно вот-вот перенесет.

Через несколько секунд Элисса открывает дверь. Ее глаза красные и полны ярости.

— Может ты сможешь вразумить его. У меня не получается. Если он спросит, то я не звонила тебе.

После этих слов, она уходит, хлопая громко дверью.

Я прохожу в квартиру и вижу повсюду коробки. Большинство из них заполнены наполовину и в них творится сплошной беспорядок. Когда же я захожу в комнату Итана, то вижу еще больше коробок.

Он выходит из ванной комнаты с охапкой туалетных принадлежностей и замирает на месте.

Мы пристально смотрим друг на друга несколько секунд, после чего он говорит.

— Что ты здесь делаешь?

— Я могу спросить у тебя то же самое. — Я оглядываю коробки вокруг. — Рановато собираешь вещи. Я думала, ты останешься тут, пока не истечет аренда через две недели.

Он ничего не говорит. Вместо этого он смотрит вниз. Мое сердце колотится так быстро, что я чувствую удары при каждом вздохе.

— Итан?

— Я собирался сказать тебе… Я просто… не знал как.

Озноб пробегается по моей спине.

— Сказать что?

Он делает глубокий вдох и выдыхает. Затем повторяет еще раз. Я пытаюсь игнорировать тревожные звоночки, которые раздаются в моей голове.

— Я отказался от роли в «Гамлете» и принял предложение из Европы. Я улетаю через три дня.

Я смотрю на него во все глаза, во мне кипит адреналин и нервозная энергия. Я издаю резкий смешок.

— Нет, ты не сделал этого.

Он наконец двигается и кидает свои туалетные принадлежности в черную спортивную сумку.

— Да. Я принял другое предложение.

Я знала, что это случится, и все же, как бы я ни старалась подготовиться к этому, я все равно настолько ошеломлена, что у меня нет слов. Боль в моей груди не позволяет мне дышать, все частички, которые я пыталась защитить в себе, притворяясь бесчувственной, вспыхивают и полыхают.

Я не могу ничего сказать, поэтому просто киваю.

Он засовывает руки в карманы.

— Я так сильно пытался найти предлог, чтобы остаться с тобой, но я не могу. Я пытался преодолеть свои страхи, чтобы они не передались тебе, но у меня не получилось. Каждый день я вижу, как ты замыкаешься все больше и больше, и я понимаю, что это моя вина. Если я останусь, то я не просто убью твое стремление жить, я уничтожу твою карьеру. Я уже вижу, как это влияет на твою актерскую игру, и это, черт побери, убивает меня. Я не могу сделать этого, Кэсси. Я не могу увлечь тебя за собой. Как бы мне ни было больно уезжать, если я останусь, это только сильнее разрушит меня.

Я с трудом сглатываю, отчаянно пытаясь заглушить боль. Я вдыхаю и выдыхаю несколько раз. Стою уверенно и прямо, притворяясь, что ничего не происходит.

Он уходит от меня.

Снова.

Он говорил мне, что сможет быть со мной в отношениях, но это была ложь. Красивая ложь, в которую мне по-настоящему хотелось верить.

Какая же я невообразимая дура!

— Кэсси, — говорит он, делая шаг ко мне. — Пожалуйста скажи что-нибудь.

— Каких слов ты от меня ждешь? — Тон моего голоса ровный и отстраненный. Я молю, чтобы мои эмоции вели себя так же.

— Я не знаю. Скажи мне, что ты все понимаешь.

Я смотрю на него, приходя в еще больший шок.

— Я не понимаю.

— Скажи мне, что ты не ненавидишь меня.

А вот это уже вызывает во мне смех. Кажется странным, что я способна издать такой счастливый звук, выражающий счастье, когда меня переполняет горечь.

— Когда ты принял это решение?

— Сразу после того, как нам сделали предложения.

Я смотрю на него.

— Но… ты же согласился на роль Гамлета.

— Нет, я не соглашался.

— Значит, ты солгал мне?

— Нет, я никогда не говорил тебе, что принял эту роль. Ты просто предположила, что я это сделал.

Я так близка, чтобы начать кричать во весь голос, что это пугает меня.

— Когда именно ты собиралась сказать мне? По пути в аэропорт?

Он опускает взгляд на свои руки.

— Я пытался набраться смелости и поговорить с тобой десятки раз. Но потом я понимал, что мне действительно надо уехать, и эта дыра… открывается внутри меня и причиняет настолько сильную боль, что я не могу больше даже думать об этом.

Ему слишком больно от мысли о том, что он должен мне сказать, что бросает меня?!

Мое горло сжимается, в то время, как боль разливается по всей моей груди и плавит мое сердце. Я пытаюсь замедлить дыхание. Заглушить свой гнев. Но у меня не получается.

— Пошел ты, Итан! Я предлагала отказаться от «Портрета», чтобы спасти наши отношения, но ты не позволил мне!

— Проблема не в «Портрете»! — говорит он и делает шаг вперед. — Проблема даже не в Конноре. Проблема во мне, и то, какой ты становишься, когда находишься со мной в отношениях. Это нездорово, Кэсси. Я хочу дать тебе так много, но все, что я делаю – это только получаю, и в конечном итоге, я стану грузом на твоих плечах, и только не говори мне, что не заметила, что это уже происходит.

— Значит, ты уезжаешь? Убегаешь, как будто это решение проблемы?

— Я больше не знаю, что мне делать.

— Ты мог бы остаться! Бороться за нас. За меня.

— Я боролся! И сейчас проигрываю! Ты что не понимаешь? Тебе лучше без меня. Всегда было лучше. Я просто был слишком сильно влюблен в тебя, чтобы признать это. И сейчас я делаю единственное, о чем вообще могу думать, и ты, черт побери, должна быть благодарна, что, наконец-то, освободишься от меня.

Он тяжело дышит, в его глазах стоят слезы. Меня трясет от переизбытка эмоций.

Я столько всего хочу ему сказать, но все путается, и я сбиваюсь с толку и остаюсь ни с чем. Ни заумных колкостей. Ни уговоров. Я даже не умоляю его передумать.

Ничего.

Ничего.

Ни-че-го.

Мое сердце бьется подобно живой ране внутри меня. От боли я закрываю глаза.

После нескольких вздохов, горечь наполняет меня изнутри, и я наконец-то перестаю чувствовать.

Это странно. Словно некое естественное обезболивающее.

Когда я открываю глаза и смотрю на него, я чувствую безразличие и холод. Я отключена. Часть меня осознает, что я впала в шок, но мне все равно.

Я пожимаю плечами.

— Тогда, полагаю, на этом все.

— Кэсси…

— Ты пропустишь выпускной.

— Если бы был какой-нибудь другой выход…

— Хорошей поездки. Уверена, из тебя получится превосходный Меркуцио.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти. Когда я уже почти у входной двери, он окликает:

— Подожди!

Я останавливаюсь, но не поворачиваюсь. Я чувствую его позади себя, он близко, но не прикасается.

— Кэсси, я… — Он выдыхает и его дыхание колышет мои волосы.

— Я ненавижу все это. Я ненавижу себя. Пожалуйста…

Он прикасается к моей руке, но я отдергиваю ее, словно его пальцы меня обжигают. Затем я делаю то, что должна была сделать несколько месяцев назад. Я ухожу от него и не оборачиваюсь.

Наши дни

Нью-Йорк

Театр Граумана

Мы вымотанные выходим из театра. Помимо того, что мы играем в спектакле каждый вечер, мы, вдобавок, приходили в течение дня, чтобы убедиться, что дублер Итана полностью готов к завтрашнему вечеру.

Работать с Нэйтаном было интересно. Он – отличный актер, и, хотя наша химия с ним – совершенно другая, я думаю, наша игра все же найдет отклик у зрителей.

Итан на удивление спокойно отнесся к нашим романтическим сценам и даже дал Нэйтану несколько советов о том, как правильно взять меня за задницу, чтобы легче поднять. Когда я увидела, что он совершенно спокоен, это приа=дало мне уверенности и я смогла расслабиться и просто делать свою работу. В этот момент, я могла бы поклясться, что слышала, как Марко вздохнул с облегчением.

Мы с Итаном идем домой в тишине, изредка задевая друг друга руками. Знакомая боль, вызванная желанием к нему, нарастает и усиливается. Она становится все сильнее и сильнее по мере того, как часы отсчитывают время его отъезда. Ко всему этому добавляется моя паника и требует, чтобы я предприняла что-то. Прикоснулась к нему. Поцеловала его. Напомнила ему обо всех тех способах, с помощью которых я способна сделать его настолько счастливым, чтобы ему даже в голову не приходило там остаться.