23

ТОНИ ИЛИ ПЛЫВИ

Три года назад

Вестчестер, Нью-Йорк

Гроув

Я ощущаю себя подводной лодкой.

Это странная аналогия, но я помню, как смотрела в детстве фильм, в котором в подводную лодку попала торпеда. Там были все эти отсеки, которые начали наполняться водой, а люди вокруг носились по коридорам, запечатывая за собой герметичные двери, чтобы лодка не утонула.

Поведение Итана за последние дни, заставляет меня закрывать все те уголки, которые я приоткрыла для него, когда мы вновь сошлись, а удар торпедой даже еще не случился.

Итан замечает это. Он видит, как я отдаляюсь от него, прямо как он сам. Мы обсуждаем то, как будем проводить время вместе в Нью-Йорке после нашего выпуска, но эти разговоры никогда не были убедительными. Не думаю, что в данный момент смогла бы притвориться убежденной в чем-либо, даже если бы попыталась. Все вокруг вызывает лишь безразличие и никакой боли.

И наоборот, ничего не доставляет истинного удовольствия.

Мы по-прежнему занимаемся сексом, но такое ощущение, что близость между куда-то исчезает. В прошлом, я может и боролась против этого, но сейчас – больше нет.

Я – не нянька в этих отношениях. Один раз я уже взяла на себя такую ответственность и это практически разрушило меня. Если он думает, что я стану проходить через все это снова, то он будет крайне разочарован.

Я думаю, мы оба ждем, что кто-нибудь другой исправит все волшебным путем, прекрасно осознавая, что это невозможно.

Наши дни

Нью-Йорк

Театр Граумана                         

Мы стоим на противоположных концах сцены, и пока мы отыгрываем следующую фазу, нас постепенно притягивает друг к другу. Это своеобразная метафора движений. Я делаю глубокий вдох и открываю всю себя, позволяя эмоциям окутать каждое слово.

— Кто-то однажды сказал: «Если любишь, отпусти. Если вернется – твое. Не вернется – никогда не было твоим».

Освещение на сцене слабое, но по мере того, как мы направляемся друг к другу, оно медленно становится ярче.

— Ты не веришь в это? — спрашивает Итан.

— Верю, но загвоздка в том, что иногда люди хотят уйти, потому что испытывают страх, либо дезинформированы, не уверены в себе или же просто запутались. И это происходит в те самые моменты… в те самые тяжелые, решающие моменты, когда двое людей стоят на грани того, чтобы упасть или взлететь, и тебе приходится задаться вопросом:Хочу ли я позволить этому человеку уйти? Или до того, как он сделает шаг к двери, продемонстрировать ему все причины, почему он должен остаться?

Он опускает голову.

— Мне не нужна была причина. Мне нужна была отговорка.

— Почему?

— Потому что, когда я узнал о твоей семье и твоих деньгах, я не думал, что я достоин тебя, или что вообще подхожу тебе.

— Ну, это просто глупости! Ты думаешь, что не достоин меня из-за моих денег?

— Если быть честным, дело в деньгах и власти.

— У меня абсолютно нет власти.

Его взгляд становится более проникновенным, обжигая мою кожу.

— Есть. По отношению ко мне.

Сейчас мы уже стоим лицом к лицу, и я кладу руку на его лицо.

— Я не рассказывала тебе о своей семье, потому что это была неважно. Так же, как и бантики и красивая упаковка, не имеют отношения к подарку, который находится внутри. Я хочу, чтобы меня ценили больше, чем просто дорогую этикетку. И ты дал мне это. Ты создал искренность, которая окутала меня словно я – самая ценное, что есть в этом мире.

Он целует меня и все огни меркнут, а свет прожекторов сжимается и сосредотачивается только на нас. Целый мир, заключенный в один луч света.

— Так что, да, — говорю я. — Я не верю, что можно любить настолько, чтобы отпустить. Я верю в такую любовь, за которую нужно бороться. Когда кричат и вопят, бьют кулаками, пока вторая половинка не узнает… не поймет, что он принадлежит мне, прежде чем он сделает выбор и выйдет за дверь.

Он касается моего лица, нежные пальцы скользят вниз вдоль щеки.

— Я рад, что ты не позволила мне уйти.

Он целует меня, а свет от прожектора меркнет, и лишь спустя несколько секунд тишины, зрители взрываются аплодисментами. Мне требуется несколько секунд, чтобы выйти из образов Сэма и Сары и вернуться к образам Кэсси и Итана, но, когда это происходит, огни вновь включаются и мы идем на поклон.

Я чувствую знакомый прилив адреналина после удачного шоу, но под ним скрывается тревога. Я чувствовала это с тех пор, как подслушала телефонный звонок Итана ранее на этой неделе.

Мы уходим со сцены и возвращаемся в наши гримерные, и пока я смываю грим и переодеваюсь, меня мучают сомнения.

К тому времени, когда Итан стучится в дверь, я уже чуть ли не в ярости.

Я откликаюсь.

— Войдите! — и он едва ли успевает закрыть дверь, как я уже тычу в него пальцем.

— Я очень надеялась, что ты сам скажешь мне, не заставляя меня спрашивать у тебя, но это сводит меня с ума! Что ты скрываешь от меня?

— Что?

— Ты знаешь, что я имею в виду. Ты вел себя скрытно всю неделю.

— Кэсси…

— Ты обещал мне, что я могу доверять тебе! Наплел, что ты теперь, как открытая книга. Это все было просто пустословием?

— Нет.

— Тогда расскажи мне. Я слышала твой телефонный разговор на днях. Я знаю, что-то происходит. Ты сказал, что это не имеет ко мне отношения, но я чертовски уверена, что имеет.

Он вздыхает.

— На прошлой неделе среди зрителей присутствовала кастинг-директор. Она хочет, чтобы я поехал в Лос-Анджелес в роли приглашенной звезды в новый популярный сериал от «HBO». Это довольно крупная роль, и мой агент настаивает, чтобы я согласился.

— И почему ты не соглашаешься?

— Потому что… наше шоу идет всего четыре недели, и вне сцены мы с тобой добились колоссального прогресса, и… поэтому я не хочу ехать.

— Итан…

— Будут и другие предложения. Меня не бросят в черный список, если я откажусь.

— Нет, но ты будешь полным придурком, если откажешься.

— Видишь? Вот поэтому я и не говорил тебе.

— Потому что я скажу тебе соглашаться на роль?

— Да.

— Это же глупо!

— Нет, не глупо! — Он встает и подходит ко мне. — Я хочу остаться здесь и играть в этом потрясающем шоу вместе с тобой каждый вечер, а не лететь на другой конец страны на целую неделю. Почему это так неправильно?

— Потому что это только одна неделя, и мы справимся без тебя. Это же действительно потрясающая возможность. Твой агент согласовал все с продюсерами?

— Да. Они обеспокоены тем, что могут разочаровать аудиторию, но в то же время, они считают, что получилась бы отличная реклама.

— Вот именно!

— Получается тебе будет пофиг, если я уеду на неделю?

— Конечно же, нет, но я выживу. Наверняка нам понадобится несколько дополнительных репетиций, чтобы убедиться, что твой дублер готов к работе, но Нэйтан все быстро схватывает. Он справится.

От меня не ускользает, как он слегка морщится, и затем засовывает руки в карманы.

— О, боже, пожалуйста, скажи мне, что причина, почему ты не хочешь ехать, в том, что ты боишься, что я буду играть любовные сцены с твоим дублером?

Он качает головой.

— Дело не в этом.

Он не смотрит на меня. В моей голове раздаются тревожные сигналы.

— Я чувствую себя дураком из-за того, что просто говорю это.

— Да скажи уже! Ты пугаешь меня!

Он делает вдох.

— Я не хочу оставлять тебя. Я уже бывал перед таким выбором и чаще всего выбирал неверно, чем следовало бы. И вот опять! Я так сильно старался вернуться и быть здесь с тобой… Я не думаю, что смогу сделать это.

— Итан…

— Нет, ты не понимаешь. Здесь я могу прикасаться и целовать тебя каждый день, даже если это только по сценарию пьесы. Как, черт побери, я могу оставить это?

— Это всего лишь неделя.

— Неделя без тебя равносильна году. Поверь мне. Я это знаю.

Я подхожу к нему и обнимаю его. Он сжимает меня так сильно, что это практически вызывает дискомфорт.

— Ты сможешь сделать это. Тебе это нужно.

— Почему?

Я отстраняюсь и смеряю его своим самым серьезным выражением лица.

— Помнишь, что ты сказал мне несколько лет назад, прямо перед тем, как уйти? Ты сказал: «Можно наблюдать, как кто-то жертвует собой, и только потом осознать, что он меняет свою индивидуальность ради тебя и не в лучшую сторону». Это именно то, что и происходит сейчас. Мне нравится то, какого прогресса ты добился, и вся эта сила и смелость, которые есть в тебе, но отказываться от роли ради меня? Это просто неправильно. Позвони своему агенту и скажи, что ты принимаешь предложение.

— Кэсси…

— Серьезно, Итан. Сделай это. Я буду ждать тебя здесь, когда ты вернешься.

Он снова обнимает меня, и я пробегаюсь руками по его волосам.

— Знаешь, доктор Кейт сказала кое-что интересное сегодня. Она сказала, что люди слишком озабочены тем, чтобы справиться со своими страхами, когда им просто надо научиться принимать их и делать вещи, которые пугают их вопреки всему.

Он выдыхает рядом с моей шеей.

— Я боюсь оставлять тебя снова.

Я отстраняюсь и смотрю ему в глаза.

— Все равно сделай это.

— Я люблю тебя, — говорит он, заключая мое лицо в ладони. — Ты же знаешь это, да?

— Ты говоришь мне это каждый день. Как я могу забыть?

В один из таких дней, я смирюсь со своим страхом и признаюсь в любви ему в ответ вопреки своему страху.

Три года назад

Вестчестер, Нью-Йорк

Гроув

Неделя выпускных экзаменов – это просто какой-то ад! Я брожу между занятиями словно нахожусь в тумане. Я вымотана времяпрепровождением с Итаном и тем фактом, что мы должны избегать определенные темы в разговоре, и еще я озабочена тем, как мне отвлечься от своих эмоций, чтобы я могла сконцентрироваться.

Моя итоговая оценка по актерскому мастерству – просто катастрофа! Я настолько замкнута, что не могу выдать даже базовые эмоции, поэтому я фальшивлю, надеясь, что Эрика не заметит это.

Но, конечно же, она замечает.

Еще до того, как я заканчиваю, мне видно выражение разочарования на ее лице. Когда я смотрю на Итана, я тоже вижу разочарование, но в нем оно проявляется гораздо глубже.

Вечером мы говорим о том, что будет после выпускного. Он говорит мне, что его мама и папа предложили мне остаться с ними в Манхэттене, пока у меня не появится своя квартира, но судя по его голосу, он не в восторге.