Я направляюсь в зону прибытия. В воздухе царит неразбериха. Люди всех возрастов снуют вокруг, взбудораженные таким же волнением, как и я, по отношению к своим близким людям.

Ого.

Итан – близкий мне человек.

Кажется странным признавать это.

Люди понемногу стекаются из-за дверей, и я свожу вместе колени, чтобы унять дрожь в ногах. Два маленьких ребенка сбоку от меня, радостно подпрыгивают. Я им завидую. Мне бы не помешало попрыгать прямо сейчас.

Взволнованный мужчина появляется из-за дверей.

— Папочка! — начинают кричать дети, а затем бегут и заключают его в объятия своими крохотными ручками.

Все больше людей проходят через дверной проем, в то время, как друзья и семьи бросаются вперед, чтобы поприветствовать их. Я становлюсь на цыпочки, вытягивая шею, чтобы иметь обзор поверх толпы. Я понимаю, что все эти люди рады воссоединению, но им надо убираться с моего пути, чтобы я могла видеть дверь.

Мой взгляд цепляется за взлохмаченную копну волос. Протиснувшись между двумя крупными мужчинами, я вижу там Итана, высокого и красивого. Он с хмурым видом оглядывает толпу.

Я выкрикиваю его имя. Ну точнее, кричу его во весь голос. Мужчины сбоку от меня поворачиваются и смотрят. Мой уровень озабоченности выражается в отрицательных значениях.

Итан видит меня, и на мгновение, замирает. Его выражение лица заставляет мои легкие сжаться.

Затем он пробирается через толпу, извиняясь, пока он буквально отбрасывает людей со своего пути, чтобы добраться до меня. Я веду себя так же грубо.

Когда он оказывается в метре от меня, я бросаюсь к нему. Он ловит меня и зарывается головой в мою шею. Я отрываюсь от пола. Отчаянно держусь за него.

Он здесь. Дома. Со мной.

Я наконец-то дышу.

— Слава Богу, ты здесь, — говорит он, прижавшись губами к моей шее. — Черт, я соскучился по тебе.

Он опускает меня на пол и заключает лицо в ладони. Его взгляд падает на подвеску в виде сердца, расположившуюся у меня между грудью.

— Ох… ого! Это… — Он улыбается и качает головой. — Я всегда знал, что ты будешь великолепно смотреться с этой подвеской, но это просто… идеально. Ты идеальна.

Он проникновенно целует меня, и скорость моего пульса удваивается. Он присасывается к моей губе, и мне хватает лишь одного этого, чтобы мои руки начали блуждать по всему его телу. Я запускаю их ему в волосы, придерживая его затылок, а он притягивает мои бедра вперед и обхватывает руками верхнюю часть моей задницы. Я осознаю, что мы участвуем в отвратительном публичном проявлении чувств, но мне абсолютно все равно.

— Выдача багажа, — говорит он, едва дыша.

— Нам нужно забрать мою сумку.

— Оставь ее здесь. Мы купим тебе новые вещи.

— Хорошо. Поедем на такси?

— Ага.

Он снова целует меня, и весь наш план с поездкой на время отменяется. Он зарывается руками в моих волосах и тянет, достаточно сильно, чтобы свести меня с ума. И более чем достаточно, чтобы напомнить себе, почему мы обсуждали поездку на такси.

— Нам надо убираться отсюда, — говорит он, притягивая меня в объятия. — Но сначала, дай мне минутку, чтобы попытаться унять этот разбушевавшийся стояк. Скажи мне что-нибудь ужасающее. Отвлеки меня от моей острой потребности трахнуть тебя на этом уродливом ковре.

— Хм… хорошо. — Я пытаюсь сосредоточиться. — Ну, одна из постоянных поклонниц, которая приходила на спектакль на этой неделе, сказал, что по ее мнению, у меня с Нэйтаном химия лучше, чем у нас с тобой.

Он отстраняется и хмурится.

— Это с какого хрена? Ты шутишь?

— Не-а. Она сказала, что ей понравилось твое выступление больше, но мы с Нэйтаном – в паре смотримся лучше. Он был более нежным.

Он качает головой и едко усмехается.

— Причина, почему Нэйтан нежнее в том, что он не сдерживает себя от того, чтобы сорвать с тебя одежду перед театром полным людей. Это не химия. Это отсутствие страсти.

— Еще она связала тебе кардиган, и интересовалась, не холост ли ты.

Его недоверчивость исчезает.

— И что ты сказала ей?

— Что ты не носишь кардиганы.

— В смысле насчет того, холост я или нет.

Я провожу пальцем по принту на его футболке. К моим щекам подступило еще больше крови, как будто мое лицо и без того не горело огнем.                  

— Я сказала… что думаю, что ты уже занят.

— Думаешь?

— Ну… да.

Он приподнимает мою голову.

— Занят? Мне нравится, как это звучит.

Он снова целует меня. Нежнее, но все так же проникновенно.

— Когда в следующий раз увидишь ее, скажи, что я определенно занят. И что она не дружит с головой, если считает у Нэйтана больше химии с тобой. Химию с тобой изобрел я. Все остальное – лишь притворство.

В подтверждение своих слов, он целует меня в шею, и клянусь, он словно пытается убить меня в общественном месте. Все внутри меня пылает и изнемогает, и если он продолжит делать это своим языком, у меня подкосятся ноги.

— Как думаешь, твой чемодан сейчас уже на багажной карусели? — говорю я, тяжело дыша и теряя остатки самообладания.

— Если он не там, то черт с ним. В нем нет ничего такого, что было бы сложно заменить. За исключением моей записной книжки. — Он на секунду задумывается. — Вообще-то, нам лучше бы пойти за ним. Если кто-нибудь найдет его, то он узнает, сколько во мне разврата. И все это касается тебя.                  Он берет меня за руку и ведет в зону получения багажа. У него широкие шаги, поэтому мне приходится слегка пробежаться трусцой, чтобы поспеть за ним.

— Эй, я на каблуках. Не так быстро.

Он останавливается и поворачивается ко мне.

— Думаешь, люди будут пялиться, если я перекину тебя через плечо? Потому что мне очень хочется сделать это. Так я смогу полюбоваться на твою задницу и просто бежать.

Взгляд в его глазах слегка маниакальный. На секунду мне кажется, что он собирается сделать это, но тут ему на глаза попадается вооруженный до зубов начальник охраны, стоящий в паре шагов от нас.                              

— Простите, сэр? — говорит он, и охранник смотрит на него. — Будет ли приемлемо, если я понесу свою девушку, как мешок картошки, чтобы побыстрее выбраться отсюда и нежно заняться с ней любовью?

Губы охранника шевелятся, но он сдерживает улыбку.

— Нет, сэр, это будет неприемлемо.

— А если как поросенка?

— Не-а.

— А если посадить ее в тележку?

— Не-а.

— С вами не весело.

— Моя жена говорит так же.

Итан снова берет меня за руку и продолжает вести к багажной карусели. Он идет слегка медленнее, но не сильно.

Как только мы доходим, он видит свой чемодан и хватает его. Затем он тащит меня к стоянке такси, и после того, как мы садимся и он говорит адрес водителю, он обнимает меня и вздыхает.

Я прижимаюсь к его груди и закрываю глаза. Каждая частичка меня испытывает облегчение оттого, что он дома.

— Итак, ты назвал меня своей девушкой там внутри.

— Подловила-таки меня, да? Ты злишься?

Я на секунду задумываюсь об этом.

— Нет.

— Испугана?

— Немного.

— Хорошо. Я могу с этим справиться. Расскажи мне о своих переживаниях относительно того, что я называю тебя своей девушкой.

Я опускаю взгляд на свои пальцы и пожимаю плечами.

— Я не знаю. Просто кажется, что все слишком быстро.

— Кэсси, я влюблен в тебя уже больше шести лет. Как это может быть слишком быстро?

— Я имею в виду, относительно нынешней попытки построить отношения.

Он замирает и крепче обнимает меня.

— Слушай, это никакая не попытка. Это оно самое. Это конец. Последняя остановка поезда наших отношений. Я думал, что был предельно ясен насчет этого.

Дрожь радости и паники проходят одновременно сквозь меня.

— Хорошо, — говорит он, заключая в лицо мои ладони. — Вот, что сейчас будет. Ты забудешь, что я назвал тебя своей девушкой. Я отвезу тебя к себе, сниму с тебя одежду и буду нежно заниматься с тобой любовью, пока ты не будешь молить меня остановиться. Я ни в коем случае не стану повторять выражение «моя девушка» и не буду давить на тебя, заставляя навесить ярлык на наши отношения. На котором, кстати говоря, должно значится «охренительно классные». Я просто счастлив быть там, где мы сейчас.

— И где же это?

— Вместе с тобой. — Через минуту, он покашливая, говорит. — Навсегда, — затем он одаривает меня невинной улыбкой. — Что? К чему этот взгляд? Я ничего не сказал.

Я смеюсь и целую его. Мы все еще целуемся, когда припарковываемся у его дома.

Он кидает деньги таксисту, и весь наш путь в его квартиру проходит в поцелуях и в попытках маневрировать его сумкой. Как только мы перешагиваем порог, сумка оказывается на полу, а наша одежда становится врагом, от которого мы должны избавиться любой ценой.

Так получается, что одежда одерживает победу, в основном, потому что у нас нет терпения, чтобы полностью раздеться. Или хотя бы наполовину. Или просто дойти до спальни.

Как только он снимает мои трусики, а я расстегиваю его джинсы, он берет меня у стены. Грубо. Но мне и не хочется сейчас нежности. Резкие толчки и сдавленные стоны, являющиеся воплощением семи дней желания.

Ни один из нас не выдерживает долго. Я вскрикиваю первая. После нескольких толчков, он следует за мной. Мы цепляемся друг за друга, содрогаясь и вздыхая. Когда мы оба уже буквально без чувств, мы, спотыкаясь идем в спальню. По пути мы снимаем с себя остальную часть одежды, и наш второй раунд происходит уже менее торопливо, но не менее страстно.

После третьего раза, мы оба засыпаем в считанные секунды.

Четвертый раз происходит спустя несколько часов в душе. Он тщательно моет меня. Повсюду. Своим языком.

Мы так и не доходим до ужина.

Он что-то невнятно произносит, намекая на пятый раунд, но я вся вымотана. Поэтому вместо этого, мы лежим в кровати и смотрим фильмы. Он ласкает мою спину, пока я вывожу узоры на его груди. Я не помню, когда я в последний раз, чувствовала себя настолько довольной и расслабленной. Возможно, и никогда.

Это кажется таким правильным, что мне хочется плакать.

— Итан?

— Хммм?

— Если хочешь… и если ты будешь делать это только, когда мы будем наедине, потому что я не хочу, чтобы люди на работе подшучивали над нами… ты можешь… — Я делаю глубокий вдох. — Ты можешь называть меня своей девушкой.