Глава 27

— Рич написал мне, — говорю я этим же вечером. — Я хотела сообщить тебе, но попала в аварию.

— Кто-то избил тебя не случайно, — лицо Йена мрачное. — Несчастный случай — это когда колесо велосипеда попадает в яму, и ты падаешь. Побои — это нанесение телесных повреждений.

— Хо-о-о-рошо. — Я вижу, что он никогда не отпустит эту тему. — В любом случае, я не могу прочитать все сообщения, но он послал свою фотографию. Его ни в чем не уличить. Просто фото, где он пьет. У него точно есть жена? Он не упоминал о ней.

Йен недоверчиво смотрит на меня.

— Если бы ты хотела подцепить новую девушку, то сказала бы, кто у тебя дома?

— Я не знаю. У меня никогда не было двух парней. Кажется, затруднительно.

Я протягиваю ему телефон. Он читает текст вслух.

«Извини, что избегал разговора о твоем друге Йене.»

«Без сомнения, он хороший парень, но, если тебе когда-нибудь понадобится поговорить, дай мне знать.»

О, Боже. Хмурое лицо Йена становится еще мрачнее, если это возможно.

— Что он сказал? Он отвечает на твои сомнения?

Я глажу его руку своей, чтобы успокоить. Он перехватывает мою кисть и подносит ее ко рту. Но не целует нежно. А открывает рот и кусает мою ладонь, посылая удары прямо в сердце. Я задыхаюсь, а потом стону, когда он лижет место укуса.

— Он — яд. Не забывай об этом.

Мне ничего не остается, как кивнуть. Йен дарит еще один поцелуй, а затем возвращается к чтению сообщений.

«Думал о тебе сегодня, когда посылал маме цветы. Понял, как удобен курьер на велосипеде. Держу пари, твои ноги очень сильные.»

«Зацени бар на крыше в Кимберли. Свяжись со мной, если тебе интересно.»

После того, как я отправила смайлик, он присылает другой ответ.

«Только смайлик? Ты можешь сделать что-то лучше, чем это.»

Йен отбрасывает телефон в сторону и выглядит взволнованным. Он кладет руки на бедра.

— Мне это не нравится, Тайни.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне не нравится, что он тебе пишет, флиртует с тобой. Что он знает твое имя.

— Разве не поздно для этого?

Он качает головой.

— Мне нужно придумать что-нибудь другое.

— Почему это так важно для тебя?

Я никогда не давила на него раньше. Это не было важным, но, если мы собираемся построить что-то вместе… секретов быть не может. Не такого масштаба.

Он потирает затылок и отводит взгляд. По крайней мере он не собирается лгать мне в лицо.

— Это то, что я делаю для кое-кого. Не для себя. Я не хочу больше говорить.

Под его нервозностью я замечаю мрачные эмоции. Гнев, покрытый страхом. Последнее заставляет меня смягчиться и сдаться.

— Не сегодня, — говорю я.

Он кладет руку на мое плечо.

— Не сегодня.

Это не совсем обещание, что он расскажет все свои секреты в один день, но и не закрытая дверь. Он смеется.

— Это то, чем я давно ни с кем не делился, поэтому не знаю, как рассказать эту историю. Или, что ты все еще будешь хотеть меня, когда услышишь ее.

Повернув голову, я прижимаюсь лицом к его руке, чувствуя костяшки пальцев мягкой кожей моей щеки.

— Ты можешь доверять мне.

— Я доверяю.

Мы позволяем тишине впитать слова, которые слишком боимся говорить друг другу — я люблю тебя, ты нужна мне, я не могу жить без тебя — но мы их чувствуем. Притяжение между нами реально, и мы связаны, даже если не хотим этого. Это начинается в тот день на улице, так давно. Крючок в моем сердце прикреплен к веревке, которая с каждой минутой обматывается сильнее. Если я захочу, то не смогу вырваться.

Эти моменты общей уязвимости заставляют меня поверить, что мы равны. То, что Йен сказал раннее, верно, под деньгами, славой, социальными различиями — у всех нас кровь одного цвета. Мы все болеем одинаково. Мы все можем ненавидеть, любить, плакать, хотеть.

Он сжимает мое плечо с грустной улыбкой на лице.

— Пойдем, поужинаем. Я хочу посмотреть ресторан. Хозяин планирует открыть еще один и ищет инвестора. Пойдешь и оценишь это место со мной?

Мои синяки еще видны, но мне нравится, что он не хочет, чтобы я пряталась в его лофте или в Централ Тауэрс. Я стучу в мамину спальню, узнать, хочет ли она с нами, но она против. Несмотря на ее недавний всплеск энергии, она чувствует себя очень вялой, поэтому предпочитает оставаться дома и смотреть телевизор. Йен помогает ей добраться до гостиной, усаживает на диван, приносит плед и чашку чая.

Я дарю ей воздушный поцелуй и, к моему удивлению, он тоже. Мама держит его за руку, чтобы он не поднялся.

— Береги мою девочку.

— Всегда.

Их привязанность и общение сдавливает мне горло, поэтому я ухожу переодеваться, чтобы не расплакаться от счастья.

После быстрого душа я затягиваю волосы в конский хвост и наношу макияж. Рисую стрелки карандашом, мазок туши и губную помаду.

Из шкафа достаю широкие шелковые брюки с кружевной вышивкой по боковому шву. Сочетаю с топом с открытой спиной, который завязывается на шее. Еще один день без бюстгальтера. Йен будет в восторге, либо мучительно заведен. Я надеюсь на оба варианта.

Проскальзываю в пару черных туфель с красной подошвой, в которые была обута консультант. Узкий нос сжимает пальцы, но они выглядят так фантастически, что, думаю, немного дискомфорта не убьет меня. Кроме того, если мои ноги будут реально болеть, есть вероятность, что Йен будет нести меня домой.

Когда захожу в гостиную, глаза моей матери загораются.

— Ты выглядишь великолепно, да, Йен?

Я закатываю глаза на мамину попытку напроситься на комплименты. Йен выглядит как сексуальный зверь, шагающий ко мне с обложки мужского журнала, в тонких облегающих брюках, в кремовом пиджаке и черной рубашке, с расстёгнутыми пуговицами настолько, что я могу видеть его волосы на груди.

— Прекрасно.

В два шага он оказывается возле меня.

— Сочно, — шепчет он мне на ухо.

Его рука оказывается на моей обнаженной коже, охватывая почти все пространство. Поворачивая меня так, чтобы спина находилась не в поле маминого зрения, Йен скользит пальцами под топ и прижимает кончики пальцев к груди.

— Охуительно.

Я напрягаю ноги, чтобы не рухнуть.

— Спокойной ночи, мам, — кричу я и иду к двери, подальше от пальцев Йена.

— Спокойной ночи, мама, — повторяет Йен.

Она смеется, и именно с этого радостного смеха мы начинаем наш вечер.

Когда мы добираемся до фойе, серый автомобиль стоит у тротуара.

— Привет, Стив, — приветствую я, пока забираюсь внутрь.

Он хмыкает, видимо весь запас слов исчерпан, когда он спасал меня от сумасшедшего наркомана-клиента. Мы едем смотреть ресторан недалеко от лофта Йена. Расположен он на втором этаже трехэтажного кирпичного здания. Понять, что это ресторан, можно только из-за швейцара. Вход такой неприметный, скрывающийся за тайной дверью. Лифт доставляет нас на второй этаж. Все столики заняты. Я едва могу видеть бар из-за количества народа, в этот момент я безумно благодарна высоким каблукам.

Йен оборачивает руку вокруг моей талии, пока мы ждем метрдотеля. Его рука защищает меня от других людей, но разжигает медленный огонь внутри. Ему тоже тяжело. Я чувствую напряжение в его теле и то, как его пальцы лежат на краю моего топа.

— Разве я забыл отдать тебе бюстгальтеры, которые мы вместе купили? — он прижимается к моему уху.

— Нет, ты забыл купить топы с тканью на спине. Видимо, твоих денег недостаточно, чтобы приобрести полноценную вещь.

Он посмеивается, и его губы так близко ко мне, что я чувствую воздух в волосах, и это также тепло, как ласка.

— Нам нужен новый консультант, который купит тебе рубашки с закрытой спиной, потому что эти отрицательно влияют на мою способность быть с тобой на людях.

Он подходит ближе, и я чувствую его эрекцию. Испытываю искушение опустить руку и схватить его через брюки, но подходит метрдотель.

— Керр, на двоих, — говорит Йен.

Волосы сотрудника ресторана — сплошная масса кудряшек, и я не могу перестать пялиться на них, когда он наклоняется, чтобы проверить книгу брони.

— Нужно подождать тридцать минут.

Он показывает на толпу в баре. Йен не двигается и смотрит на подобие Гарри Стайлса с поднятой бровью.

— Мы не будем ждать тридцать минут.

И это волнует принимающую сторону. Он поднимает руки, но прежде, чем скажет слово, громкий голос раздается справа от Йена.

— Йен Керр, рад, что ты сегодня присоединился к нам.

Голос принадлежит стройному лысому мужчине, чьи брюки так обтягивают ноги, что удивлюсь, если он сможет сесть. Его лоферы ярко-синие и с острым носом.

— Трэвис, что у нас есть?

Он смотрит на экран и говорит:

— Частная комната?

Йен качает головой.

— Нет, я хочу видеть, как это место работает.

Только что прибывший кивает головой, как попрыгун.

— Конечно, сюда.

Он ведет нас к достаточно большой угловой кабинке. Я проскальзываю, останавливаясь в центре, Йен устраивается рядом со мной. Его рука тянется через спину

— Я — Донателло, помощник менеджера. Мы были так взволнованы, когда получили от вас бронирование. Шеф-повар подготовил специальную дегустацию, и в нашем подвале есть огромный ассортимент вин. Наш сомелье скоро будет здесь, чтобы описать незабываемое путешествие, в которые мы вас поведем…

Йен поднимает руку, и Донателло тут же замолкает.

— Дегустация — это прекрасно, но, пожалуйста, ничего больше запланированного сегодня. Как я уже сказал, хочу увидеть, как это место функционирует.

Донателло сжимает руки, и его бодрость кажется немного вынужденной.

— Конечно. Конечно.

Я хочу наклониться вперед и успокоить Донателло, что Йен всегда такой бесцеремонный, но все что я могу — поблагодарить менеджера и улыбнуться.

— Он боится. Будь любезен, — предупреждаю, когда мужчина уходит.

Йен выглядит ошеломленным.

— Я подумал, что тебе не нужна тридцатиминутная диссертация о букетах вин и их взаимодействии с блюдами.

Он поднимает руку, чтобы вернуть Донателло, но я опускаю ее.

— Нет, просто будь добрее. Он пытается произвести на тебя впечатление.

Йен вздыхает, но в следующий раз, когда подходит менеджер, он улыбается и говорит, что тот делает хорошую работу. Донателло тает.