Йован выглядит растерянным, но затем достает из кармана связку ключей от машины и бросает Драго.

– Может, прокатимся? – спрашиваю я.

– Мы купим тебе гребаные кроссовки, Сиенна.

Мы идем к машине Йована, когда мимо нас проходит сантехник. Он бросает на меня взгляд, а затем направляется к своему фургону. Я тянусь к пассажирской двери, когда Драго хватает меня за запястье.

– Ты сняла обручальное кольцо.

– Ты же сказал, что не возражаешь.

– Не возражаю, – заявляет Драго, закрывает за мной дверь и огибает капот. Я жду, что муж сядет за руль, но он идет через дорогу к фургону, где сантехник укладывает инструменты. Что он делает? Может, хочет что-то спросить у парня... Господи, мать твою!

Я выскакиваю из машины и бегу к фургону, где муж прижимает сантехника к борту. Драго стискивает горло парня и, судя по тому, как покраснело лицо бедняги, душит его.

– Драго! – Хватаюсь за горловину его толстовки и пытаюсь оттащить. Парень выглядит так, будто в любой момент потеряет сознание. – Эй!

Драго оглядывается через плечо и буравит меня взглядом. – Что?

– Что, что? Ты с ума сошел? Отпусти парня!

– Я тебя предупреждал, Сиенна. Мужчины, которые посмотрят на тебя без обручального кольца, умрут. – Он поворачивается к водопроводчику и продолжает его душить.

О Боже, он говорил серьезно! Никогда не видела, чтобы Драго вел себя агрессивно к кому-либо. Несмотря на его сварливость и властный вид, не думаю, что это в его характере. Отпустив толстовку, я истерично проверяю карманы. Где, где..? Да! Достаю из кармана обручальное кольцо и надеваю его на палец.

– Вот! – Поднимаю руку и машу перед лицом Драго, пытаясь сдержать панику. – Оно снова на пальце. Пожалуйста, остановись. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Драго смотрит на мою руку, потом на меня. – Оно там и останется?

– Я приклею его на палец, если хочешь. Только, пожалуйста, не убивай водопроводчика.

Драго переводит взгляд на мою руку, которую все еще держу перед его лицом, и отпускает шею парня. – Ладно. Пойдем купим кроссовки.

Драго

Сиенна стоит перед большим зеркалом в местном супермаркете и смотрит на свое отражение. Это единственное место, открытое с утра пораньше, где есть то, что нам нужно. Я не был уверен, как она отреагирует, что поведу сюда, а не в привычный для нее бутик, но она даже глазом не моргнула – вошла так, будто делала это каждую неделю. Забавно, как она обрадовалась, хотя и пыталась это скрыть, найдя одежду, которая продавалась в нескольких проходах от свежих продуктов. Она настояла, что нам нужно купить еще и коробку мандаринов, и теперь мне придется таскать ее, пока жена примеряет различную спортивную одежду.

Ее наряд состоит из бледно – голубой толстовки и таких же тренировочных штанов в сочетании с белыми кожаными кроссовками. Не знаю, видел ли я когда-нибудь, чтобы кто-то выглядел таким несчастным, как Сиенна, оценивающая свой наряд. Она что-то бормочет, и я перевожу взгляд на ее губы.

– ...даже не натуральный цвет. Какой-то странный выцветший синий. Аж угнетает.

– Цвет вгоняет тебя в депрессию?

– Ага. Очень.

Я оглядываюсь по сторонам и замечаю продавщицу у вешалки с куртками. Оставив жену наедине с ее бормотанием, подхожу к женщине.

– Найдите мне самый несуразный спортивный костюм, который есть в магазине.

Глаза продавщицы удивленно расширяются. – Самый... несуразный?

– Да. То, что не купит ни одна здравомыслящая женщина. Кричащая фуксия. Неоново – оранжевый. Можно с идиотским рисунком животного в ужасном цвете. Или что-то блестящее. И обувь тоже.

– О... Я посмотрю, что можно предложить.

Девушка убегает и возвращается спустя пять минут, неся с собой толстовку и брюки. Комплект ярко – лавандового цвета с широкой желтой полосой, проходящей по внешней стороне штанин и рукавов. Блесток нет, но завязки на брюках сделаны из атласа и имеют тот же желтый оттенок, что и полоски.

– Подойдет. – Я киваю. – Кроссовки?

Она поднимает пару кроссовок. Подошва белая, но по бокам разноцветный рисунок. Беру одну кроссовку у продавца рассмотреть получше. На ней нарисована куча маленьких разноцветных кроликов.

– Отлично. – Я забираю одежду и вторую кроссовку и возвращаюсь к жене.

Как только Сиенна видит вещи у меня в руках, то подбегает, хватает их и бросается в соседнюю примерочную. Я прислоняюсь плечом к боковой стенке примерочной напротив Сиенны и наблюдаю за ее ногами через щель между полом и дверью. Она прыгает на одной ноге, пока надевает треники. На моих губах появляется слабая улыбка. Не помню, когда в последний раз меня кто-то так забавлял. Долгие годы только работа приносила радость. Но теперь это не так. Теперь все мое внимание занимает маленькая чертовка в безумной одежде и с озорной ухмылкой.

Очарован. Да, я совершенно очарован своей блестящей женой, и будь проклят, если знаю почему. Она слишком молода, эксцентрична, постоянно улыбается и до жути жизнерадостная. А я не люблю жизнерадостных людей. Никто не может быть счастлив все время. Если люди так себя ведут, значит, они либо глупы, либо притворяются. И если в чем я уверен на сто процентов, так это в том, что моя ненаглядная женушка далеко не глупа. Даже если ее поведение может легко убедить людей в обратном. Но это они глупцы, раз не видят того, что так ясно для меня.

Дверь со скрипом открывается, и на пороге появляется Сиенна в отвратительном лавандовом наряде. Я не понимаю, как она может выглядеть так красиво в такой идиотской одежде. Она ухмыляется мне, поднимает телефон и делает селфи, улыбаясь в камеру.

– Ты выкладываешь это в социальные сети? – спрашиваю я.

– Конечно. А что?

– Просто так. Как только вернусь домой, поручу Мирко что-нибудь сделать с ее аккаунтами в социальных сетях. Он регулярно взламывает правительственные сайты, так что должен знать способ скрыть изображения Сиенны. Никому, кроме меня, не позволено пускать слюни на фотографии моей жены. Вчера утром, когда Сиенна еще спала, я наскоро сфотографировал ее в постели на телефон. До сих пор не знаю, зачем это сделал.

По пути к кассе мы проходим через отдел домашнего декора, где на двух длинных полках расставлены различные безделушки: сухие цветы, стеклянные статуэтки, рамки для фотографий и другие подобные предметы. Сиенна останавливается перед чашей, наполненной шариками разных цветов. Она с восторгом вскрикивает, глядя на стекло и проводя пальцами по блестящим камушкам. Давно я так не радовался чему-то, как она горстке дурацких стеклянных камешков. Клянусь, эта женщина, видимо, в прошлой жизни была вороной, раз ее так завораживают блестящие вещи. Невозможно не поддаться ее обаянию. Странное нежное чувство разливается у меня на душе, когда вижу, что моя жена так счастлива, и я жажду видеть больше этой чистой радости.

Даже если знаю, что она лгала мне с самого начала.

 * * *

– Мы побежим по тропинке среди деревьев, – говорю, закрывая за Сиенной дверь машины. – Поехали.

– Так ты всерьез задумал пробежку?

– Я не часто шучу, Сиенна. Давай. Беги впереди меня. Просто беги по тропинке.

– Почему бы тебе не вести?

– Хочу, чтобы ты была у меня на виду, чтобы не смогла улизнуть, когда я не смотрю.

Она пораженно вздыхает, но начинает бежать к деревьям. Я следую за ней в нескольких футах позади, не отставая от нее и любуясь ее милой попкой в облегающих спортивных штанах. Это одна из причин, почему настоял, чтобы она бежала впереди. По другой – я не услышу, если она что-то скажет позади меня.

Когда мы пробегаем мимо лужайки, где Бели сгребает листья, Сиенна останавливается и что-то говорит ему. Кто-то должен был предупредить ее, что этот старый сукин сын асоциален и никогда не разговаривает с людьми. Я отхожу на несколько шагов в сторону, делая вид, будто разминаю подколенные сухожилия, и наблюдаю за обменом мнениями между моей женой и садовником. Я ни разу не видел, чтобы он улыбнулся, поэтому лицезреть, как он разражается смехом и показывает большой палец, просто невероятно. Сиенна машет ему рукой и бежит дальше.

– Что она сказала? – спрашиваю у старого ворчуна.

– Твоя жена нашла мне новое место.

– Место? Для чего?

– Для моих лилий. – Садовник улыбается и продолжает сгребать листья.

Покачав головой, продолжаю свой бег, догоняя свою лучезарную жену, которая бежит трусцой в тридцати ярдах по тропинке. Она болтает с Рельей. Который должен быть сейчас на смене караула и делать обход, черт побери! Он видит, что я приближаюсь, поворачивается на пятках и устремляется в сторону ворот.

– Не отвлекай моих людей, пока они на службе.

Сиенна наклоняет голову и сужает глаза. – Знаешь, а ты очень ворчливый. Но такой... милый.

– Как меня только не называли, Сиенна, – обхватываю ее за талию и притягиваю к себе, – но милый – никогда.

Я чувствую каждый ее вздох. Ее слегка раскрытые губы как будто играют со мной, побуждая к безрассудному поступку. У меня не осталось сил сдерживаться, и желание сделать ее своей сводит меня с ума. Хоть она и продолжает обманывать меня с того самого момента, как переступила порог моего дома, а возможно и раньше. Знал, что впуская шпионку в свою жизнь, я рисковал. Но даже понимая все это, не жалею ни об одном мгновении с ней.

Интересно... Где она выучила сербский?

С самого момента ее приезда внимательно наблюдал за ней, но прошло больше недели, прежде чем понял этот маленький факт. Это произошло случайно во время ужина несколько дней назад. Все смеялись над какой-то шуткой, а Кева бегала вокруг и расставляла тарелки с едой на столе. Майло, один из солдат, протянул руку, прося кого-нибудь передать ему картофельное пюре. Моя жена улыбнулась и передала ему тарелку, все еще хихикая над шуткой. А Майло не говорит по-английски. Думаю, она даже не заметила своей ошибки.

Очевидно, Аджелло знал, что Сиенна говорит по-сербски, иначе не выбрал бы ее. Вот сукин сын. Неудивительно, что половина преступного мира желает его смерти. Вопрос в том, что мне делать с моей очаровательной шпионкой коза ностра? Убить ее быстро или заставить страдать?