– Эх, ты…

Вдруг вспомнив что-то, он снова посмотрел на Цзин Ци.

– Бэйюань, ты ведь уже не ребенок, верно? Тебе пора задуматься о важных вещах. В следующем месяце пройдет отбор кандидаток [2], и дядя-император выберет для тебя скромную добродетельную леди из знатного рода. Но если тебе уже нравится кто-то, говори заранее: такой старик, как я, не должен заставлять тебя силой.

[2] Своеобразные смотрины, где император выбирал будущую невесту для кого-либо из отпрысков королевской семьи.

Цзин Ци удивленно поднял на него глаза.

Хэлянь Пэй с усмешкой похлопал его по плечу.

– Ты уже не маленький, пора остепениться. Как ты будешь выглядеть, если продолжишь болтаться повсюду без дела целыми днями? Разве другие люди не станут смеяться над тобой?

Главный бездельник начал порицать другого бездельника. Цзин Ци немедленно опустил голову и прошептал:

– Что дядюшка-император такое говорит? Бэйюань еще чувствует себя юным… Еще… еще слишком рано… остепеняться.

– Ха? – глянул тот. – Слишком рано? Скажи, а когда будет не рано?

Сухо кашлянув, Цзин Ци долго ломал голову над ответом и наконец выдавил:

– Гунны [3] все еще не истреблены, как я могу думать о семье?

[3] Кочевой народ, проживавший у границ Китая в эпоху Хань.

Хэлянь Пэй расхохотался, чуть было не завалившись на бок, и второй раз за встречу вытер слезы.

– «Гунны еще не истреблены, как я могу думать о семье»? Ты не силен в бою и не различаешь пять злаков [4]. Если гунны действительно придут, что ты сможешь сделать?

[4] Пять злаков – рис, просо, пшеница, соя и ячмень.

– Ваше Высочество, вы верно говорите, но… но… – пробормотал Цзин Ци с несчастным выражением на лице.

– Но что? – оборвал его Хэлянь Пэй. – Ты не хочешь жениться, потому что это помешает тебе продолжать творить непотребства? Настало время найти кого-нибудь достаточно властного, чтобы контролировать тебя… Кстати говоря о силе, тебе подойдет дочь Фэн Юаньцзи, Шу-эр. Вы виделись однажды, когда ты был еще ребенком. Ее отец был верен нашему народу до последнего вздоха, и Мы сжалились над ней, воспитав, как своего приемного ребенка. Благородная супруга Сян не имеет детей, потому девочка росла под ее началом. Она ни в чем не уступает мужчинам; еще в детстве она танцевала с мечами и играла копьями. Ее личность тоже незаурядна…

Сердце Цзин Ци бешено забилось. Покорно улыбаясь, он внимательно изучил выражение лица Хэлянь Пэя.

Дочь генерала Фэна, позже получившая титул принцессы Цзинъань? Жениться на ней – все равно что получить в свои руки толпу не добившихся успеха ветеранов, разбросанных по всей стране.  Кроме того, разве благородная супруга Сян не была связана с императорским наставником Чжао, что обладал великой властью? Он находился в близких отношениях с Лу Жэньцином, и хотя обычно все было скрыто от глаз, какой ученый прихлебатель не считал его начальником?

И какое же положение при дворе давал брак с принцессой Цзинъань?

Для других принцесса была лакомым кусочком, но для него – горячей картофелиной.

Хэлянь Пэй снова проверял его? Цзин Ци облегченно выдохнул и, внезапно придумав другой план, с грохотом упал на колени.

– Ваше Величество, этот ничтожный не осмелится выполнить ваш приказ!

Хэлянь Пэй окинул его взглядом.

– Почему же? Наша принцесса не достойна князя? – равнодушно спросил он.

Цзин Ци отбил поклон лбом, беззвучно стиснув зубы, и даже не обратил внимания на появившуюся ссадину. Лицо Хэлянь Пэя перекосило.

– Довольно! На что это похоже? – крикнул он, после чего холодно рассмеялся: – Раз уж князю не по душе Наша принцесса, Мы не будем заставлять тебя – этот император еще в своем уме.

– Этот ничтожный заслуживает тысяч смертей, – тихо ответил Цзин Ци. – Не знаю, могу ли искупить свой грех, но я влюблен в другого человека и не посмею запятнать доброе имя принцессы.

Хэлянь Пэй взглянул на него, помолчал немного и спросил:

– К какой семье принадлежит девушка, что своими талантами настолько восхитила князя Наньнина, что он не захотел в жены даже принцессу?

Цзин Ци долго молчал, а потом медленно проговорил:

– Отвечаю императору: Мин Хуа… мужчина.

Хэлянь Пэй чуть было не выплюнул свой чай. Заметив это, евнух Си тут же подбежал, чтобы похлопать его по спине. Император надолго закашлялся и лишь спустя время смог свободно вздохнуть.

– Что ты сказал? – переспросил он, повысив голос.

Цзин Ци поклонился снова, не поднимая головы.

– Отвечаю императору: несмотря на то, что Мин Хуа работает в борделе, его душа не знает разврата. Он всем сердцем любит этого слугу. Мы давно знаем друг друга, и я… я…

Когда прозвучало слово «бордель», мозг Хэлянь Пэя взорвался. Он дрожащим пальцем указал на Цзин Ци, повторяя одно лишь «ты…» множество раз, словно забыл другие слова.

– Ваше Величество, умерьте свой гнев, это… настоящие чувства, их очень сложно сдержать, – продолжил Цзин Ци. – Это невозможно объяснить словами, я просто знаю, кому должен принести клятву быть вместе в жизни и смерти…

– Негодяй! – гневно перебил его Хэлянь Пэй. –  Среди трех видов сыновнего непочтения к родителям самый тяжкий грех – отсутствие потомства! Ты не хочешь детей? Неужели ты желаешь, чтобы известнейший  княжеский род Великой Цин оборвался на тебе?!

Цзин Ци промолчал со скорбным выражением на лице.

– Цзин Бэйюань, ты сейчас же вернешься в поместье и будешь сидеть на домашнем аресте три месяца! – в ярости проговорил Хэлянь Пэй. – Если… если Мы узнаем, что ты выходил куда-то вроде борделя, Мы… Мы… сломаем тебе ноги ради блага Минчжэ!

Цзин Ци коснулся лбом пола в поклоне.

Хэлянь Пэй вдруг разбил чашку об землю:

– Вставай и убирайся! Как посмотрим на тебя, так зло берет! Вон отсюда, возвращайся домой и ни шагу за порог!

Цзин Ци пошатнулся, поднимаясь с колен, и евнух Си тут же попросил Ван У помочь ему. Цзин Ци выдавил из себя улыбку:

– Этот ничтожный подчиняется приказу.

Он отступил, слегка сгорбившись. Цзин Ци и так был худым, а опустившиеся плечи придали его удаляющейся фигуре изможденный вид. Хэлянь Пэй потрясенно наблюдал за ним, не в силах отвести взгляд.

Цзин Ци прошел весь путь из дворца так, словно его тело было сделано из дерева, после чего выпрямился. На его несчастном лице появилась легкая улыбка.

Известнейший княжеский род Великой Цин? С тем же успехом можно было полностью вырвать эти корни и избавить толпу высокопоставленных лиц от излишних подозрений. Три месяца домашнего ареста… Что ж, через три месяца у императора будет другая причина для беспокойства.

К тому моменту кое-кто обязательно сделает свой ход.