– Господин, на горе Тай недавно произошло землетрясение, и население все еще в панике. В последнее время император жертвен по отношению к небесам и усерден в служении народу: винит себя в страданиях простых людей, разбирает внутренние дела дворца, даруя всем прощение. Если выскажетесь о действиях Второго Высочества сейчас, это навредит доброму имени императора…

Не успев закончить, он был прерван человеком, что сидел позади него. Это был сын Цзян Чжэна, Цзян Юйцин. Так совпало, что они вместе сдавали императорские экзамены, однако сейчас Лу Шэнь уже занял официальный пост, а тот остался всего лишь редактором в академии Ханьлин. Прошлое взаимопонимание между одноклассниками тоже рассеялось. Цзян Юйцин во многом был похож на отца, однако не унаследовал и половины его представительности.

Он не удержался и оборвал речь Лу Шэня, чтобы сказать всем присутствующим:

– Слова господина Лу неубедительны. С древних времен чиновники рисковали жизнью, критикуя императора, а военные рисковали жизнью, сражаясь в войнах: это обычное дело. Умереть ради страны и народа – вот достойная смерть. Если все, как господин Лу, будут кропотливо подбирать момент для каждого слова, кто же будет вершить правосудие?

Лу Шэнь знал, каким человеком был его соученик, и не хотел с ним спорить, глядя только на Цзян Чжэна.

– Господин, будьте осторожнее в высказываниях. Чужой не должен лезть в дела родственников. Второй принц в детстве был слаб и всегда находился подле императора; сейчас тот покровительствует и благоволит ему. Я боюсь, что…

Если бы Чжан Цзинь обратился за помощью к Цзин Ци, тот определенно тоже замял бы это дело. Хэлянь Ци, разумеется, нужно было привлечь к ответственности; вопрос был в том, как это сделать. Лучше всего было разобраться с ним прямо сейчас, и лучшим способом сделать это было его беспробудное пьянство, развлечения и изнасилование благонадежного подданного во время поста. Обвинение в непочтительности к родителям хотя бы не стало бы поводом для казни.

Сейчас император находил своего второго сына, что добывал для него диковинки, приятным для глаз. Небрежно выдвинутое обвинение в измене даже с неопровержимыми доказательствами он просто не смог бы принять – это заставило бы Хэлянь Пэя убить его собственными руками. Чтобы справиться с Хэлянь Ци, нужно постепенно, в течении нескольких лет, доводить его отношения с императором до точки кипения, чтобы Хэлянь Пэй отверг сына самостоятельно. Тогда принца можно будет устранить одним движением.

Управлять большой страной – все равно, что живьем варить одну мелкую рыбешку: это дело напоминает бурю, которая непременно повлечет за собой возникновение небольших ошибок, допущенных по невнимательности, но эти ошибки зачастую приведут к совершенно противоположному результату. Хэлянь Пэй мог обдумывать и приказывать, но не мог видеть причин и поводов, приведших к ситуации. Намерения правителя не могли обсуждать даже боги и демоны; их нельзя было объяснить или исследовать, иначе это нарушит главное табу.

Чжоу Цзышу не совсем понимал этот принцип, но для Цзин Ци и Хэлянь И он был кристально ясен.

Лу Шэнь с Цзян Чжэном долгое время обсуждали эту ситуацию. Когда солнце уже склонилось к западу, Цзян Чжэн наконец согласно кивнул, и Лу Шэнь смог вздохнуть с облегчением и вернуться в свое поместье, будучи уверенным, что с этим вопросом покончено.

Вопреки ожиданиям, на следующий день во дворце Цзян Чжэн резко изменил свое мнение, низко поклонился, а затем представил все до единого доказательства виновности второго принца перед Хэлянь Пэем: доклад Чжан Цзиня, собственные расследования и показания свидетелей, – взбудоражив тем самым каждого присутствующего чиновника. Лу Шэнь ошеломленно посмотрел на этого праведно выглядящего человека. Цзян Чжэн не стал избегать его взгляда, на его лице читалось предельное спокойствие; он выглядел так, словно готов был принять все что угодно, даже смерть.

Сразу после этого чиновники один за другим начали вставать со своих мест, дабы выразить Цзян Чжэну свою поддержку.

Все вышло из-под контроля. Эмоции толпы постепенно становились все неистовее. Лицо Хэлянь Ци было ужасно бледным, колени дрожали, и он даже не мог подняться с земли. Хэлянь Пэй чуть не сошел с ума, сидя на императорском троне, не в силах вымолвить ни слова.

Эта атмосфера подтолкнула к действиям даже Хэ Юньсина, который только начал посещать утренние слушания. Он собирался подняться, чтобы предложить для начала обсудить и пересмотреть поспешно сделанные выводы, но, к счастью, Лу Шэнь быстро остановил его, не позволив сунуть голову в протестующую толпу.

Цзян Чжэн был прямолинеен и честен всю свою жизнь. К сожалению, слишком честен.

Дело было не в том, что он не имел плана, и не в том, что он не прислушивался к словам Лу Шэня. Подняв такое количество людей следом за собой, он ставил на гуманное правление самого императора, который всегда оставлял массовые проступки безнаказанными.

Лицо Цзин Ци, тем не менее, побледнело.

Он молча поднял голову и случайно встретился взглядом с Хэлянь И. Прикрыв глаза, Цзин Ци одними губами сказал:

– Это восстание…

Массовые проступки всегда оставались безнаказанными… Тем не менее, господин Цзян, это было восстание.