Хэлянь Ци не знал, что в начале улицы, за два дома от него, уже целую вечность стояла ветхая повозка. Кто-то внутри отдал приказ, кучер щелкнул кнутом, и она вдруг сдвинулась с места.

Внутри стояла печь, в которой плясали крошечные язычки пламени, но все равно было холодно. Цзин Ци вытянул ноги, расслабленно откинувшись на подушки. Слегка отодвинув шторку у окна, он смотрел на темное небо и усилившийся снегопад, но продолжал молчать. Человек рядом с ним пил согревающее вино, и аромат напитка распространялся повсюду, будто проникая глубоко в сердце.

Этим человеком был Чжоу Цзышу.

Заметив, что другой долгое время молчит, он вежливо спросил:

– Что случилось? Князь думает, я совершил ошибку?

На лице Цзин Ци не было эмоций, но цвет остекленевших глаз вдруг стал чуть темнее, показывая, что он все слышал.

– Погрязшие в зле сами себя обрекают на гибель… – словно во сне сказал он. – Цзышу, ты не боишься возмездия?

Чжоу Цзышу ухмыльнулся.

– Князь верит в эту сверхъестественную чушь?

Замерзнув, Цзин Ци опустил шторку и спрятал озябшие руки в рукава.

– Я не верю ни во что, кроме сверхъестественного.

Чжоу Цзышу налил теплое вино в две небольшие чашки, протянув одну Цзин Ци.

– Прошу, князь.

Цзин Ци взял ее, поднес к носу и понюхал, прикрыв глаза. Его изящный профиль был окружен тусклым светом и казался слепленным из фарфора.

Чжоу Цзышу сделал маленький глоток, смакуя, и на его лице отобразилось удовольствие.

– Во время поста алкоголь запрещен. Сегодня мы пьем в последний раз. Тц, язык князя в приемных покоях императора принес нам, пьяницам всех сортов, немало страданий.

– Цзышу.

Улыбка застыла на лице Чжоу Цзышу.

– Князь, будьте спокойны. Я конфисковал все вещи молодого господина Чжан, обыскал его несколько раз, вывернул его одежду наизнанку и обратно и дал ему яд, вызывающий немоту: он не сможет разговаривать еще три месяца, – серьезно сказал он. – Это было сделано абсолютно тайно, даже он сам вряд ли понял, что произошло. С какой стороны ни посмотри, Хэлянь Ци просто пал под чужими чарами и поспешил забрать его себе, не спрашивая ни у кого… – он приподнял уголок своих тонких губ. – Как только все закончится, я гарантирую, что молодой господин Чжан сам оборвет свою жизнь. Тогда мертвые не смогут дать никаких показаний, оно и к лучшему.

Чжоу Цзышу тайно пришел на встречу с Цзин Ци без маскировки, раскрыв свое настоящее обличье. Черты его лица были четкими и строгими, а нос высоким и прямым; его можно было назвать красивым даже несмотря на чересчур тонкие губы. Говорили, что у людей с тонкими губами мало эмоций; благородные по своей природе, они были самыми трезвомыслящими и бесчувственными в мире.

Какая жалость, что глупыш Лян Цзюсяо всем сердцем верил, что его дашисюн был фигурой могущественной и честной.

Цзин Ци вздохнул:

– Чжан Тинъюй, сын Чжан Цзиня, генерала-губернатора провинции Ганьсу. Он в одиночку живет в столице, и все таланты, что у него есть – власть его семьи. Я не знаком с ним лично, но знаю, что он довольно посредственен и блестящее будущее его не ждет. Неужели… неужели его уничтожение без всякой на то причины нисколько не трогает твою совесть?

Чжоу Цзышу улыбнулся.

– Без причины? Это не так. Сколько добрых дел его отец, Чжан Цзинь, вместе с Чжао Чжэньшу совершили за эти годы? С подобным отцом смерть молодого господина Чжан не выглядит несправедливостью. Старик Чжан Цзинь – прихвостень Хэлянь Ци, и мальчишку я доставил на задний двор к нему же. Какой порядочный сын не идет по стопам отца? Кроме того… – он понизил голос, глядя на Цзин Ци. – Если бы этот поступок действительно нарушил Небесные законы, разве стал бы князь так безучастно на это смотреть, лишь немного пожурив меня наедине?

Всего несколькими словами он сумел впутать в это дело и Цзин Ци.

Цзин Ци вдруг понял, что ему нечего на это ответить. Он несколько устало приподнял уголок губ. В этот момент повозка остановилась, и кучер тихо сказал:

– Господин, экипаж князя уже здесь.

Цзин Ци допил вино одним глотком и поставил чашу на стол.

– Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Я не могу ни в чем тебя винить. Но как твой друг, Цзышу, я дам тебе небольшой совет: постарайся совершать меньше плохих поступков и позаботься о покаянии в будущем.

После этих слов он выбрался из экипажа и ушел, не обернувшись.

– Плохих поступков? – Чжоу Цзышу улыбнулся и покачал головой, снова налив себе вина. Выпив его, он коротко постучал по стене экипажа и сказал: – Князь уехал, мы тоже возвращаемся.

Если кто-то хочет совершать великие поступки, ему нужно быть соответствующе жестоким – жестоким к другим, и еще более жестоким к себе…

Нечистая совесть? А сколько людей в мире были действительно безгрешны?

Цзин Ци возвращался в поместье в сильный снег. Открыв ворота, он вдруг заметил во дворе человека, что терпеливо ждал его, хотя сам уже превратился в сугроб. У Си стоял в кругу слуг, что держали над ним зонты. Однако при таком сильном ветре и снеге они были абсолютно бесполезны, и он быстро превратился в снеговика.

Цзин Ци удивленно замер.

Тем не менее, У Си попытался заговорить первым:

– Я… я заметил, что прошел уже шичэнь [2], а ты так и не вернулся. Я хотел увидеть тебя. Боялся, что что-то могло случиться…

[2] отрезок времени, равный 1\12 суток (2 часа).

Сердце Цзин Ци оттаяло.

– И ты все это время стоял здесь? – невольно спросил он.

– Я вошел в задние ворота. Я не создам тебе никаких проблем, – осторожно проговорил У Си.

Цзин Ци поджал губы, не зная, что следует ему ответить, и посмотрел на Пин Аня.

– Ты используешь глаза вместо носа, или что? Ты специально выставил юного шамана на улицу в такую метель, хотел, чтобы он просушился? Вот так ты обращаешься с гостями? У тебя все меньше и меньше мозгов, если ты до сих пор не впустил его в дом переодеться и не принес имбирный суп с кухни.