Глава 11. «В этикете ценится взаимность»

Хоть этот благородный юноша и обладал выдающимися талантом и внешностью [1], хоть его облик и чрезвычайно радовал сердце и глаз, Цзин Ци все же готов был заявить, что очень не хотел бы видеть его лично.

Так называемая «утренняя аудиенция у императора» на самом деле была не более чем рутинным ожиданием у дверей приемных покоев на протяжении какого-то времени. Если какие-нибудь докладные записки имелись, их представляли. Если не имелись, то сановники воспринимали это как утреннюю разминку для укрепления организма и приветствовали друг друга. Если они хотели переманить кого-то на свою сторону, то обменивались еще несколькими фразами. Если кто-то приходился им не по вкусу, то между слов и строк мелькали подшучивания и насмешки. После этого все расходились и возвращались к своим делам.

Император занимался распитием чая, просмотром пьес и кормлением птиц, потому совершенно не имел времени слушать их ссоры.

Вот почему Хэлянь И прибыл в княжескую резиденцию действительно очень рано. Когда Цзин Ци только появился в мире людей, ему было не больше десяти лет, его голос звучал по-детски, однако всякий раз, как он открывал рот, манера его речи была взрослой. Иногда несколько фраз такого ребенка с поведением взрослого вызывали смех у окружающих, однако, когда слов становилось слишком много, волосы вставали дыбом от страха.

Цзин Ци был слишком ленив, чтобы стремиться выглядеть моложе своих лет, потому за все эти годы он еще больше невзлюбил выходить из дома и общаться с какими-либо людьми, кроме этого глупого ребенка Пин Аня с его слишком честной душой.

К тому же Цзин Ци все еще испытывал некоторый страх перед Хэлянь И, сердце его охладело, а сам он сутками напролет спал, не собираясь просыпаться, вялый и разомлевший.

Со временем Его Высочество наследный принц все-таки привык. Он только чувствовал, что Цзин Ци после смерти старого князя и тяжелой болезни хоть и выглядел так, будто все это пустяки, на самом деле был глубоко ранен в душе. Он всегда казался уставшим: человек, прежде веселый и полный озорных идей, теперь редко произносил даже пару слов.

Очевидно, иногда даже недоразумения могли приносить выгоду.

Цзин Ци, разбуженный голосом Хэлянь И, сонно раскрыл глаза, взглянул на него, машинально нахмурился, завернулся в одеяло, повернулся к наследному принцу спиной и продолжил спать. Хэлянь И оказался очень прилежным в своих визитах, и со временем все привыкли к его присутствию. Цзин Ци не потрудился ответить ему хоть сколько-нибудь прилично.

Его Высочество наследный принц, конечно, понимал, что Цзин Ци ни к чему не стремился, только ел и ждал смерти. Сначала он еще полагался на свое старшинство и положение в обществе, чтобы сделать ему несколько замечаний, но позже разглядел, что этот безнадежно испорченный человек выглядел еще более-менее, но совершенно не разбирался в делах.

Однако в конце концов они выросли вместе, как друзья, и были гораздо ближе друг другу, чем родные братья. К тому же этот человек никогда не стремился к материальным выгодам, а напротив — с малых лет любил тишину и отлынивал от работы только в хороших местах. Иногда Хэлянь И чувствовал головную боль от ветра, воняющего мясом, и кровавого дождя, проливающегося при дворе [2]. В такие моменты время, проведенное в княжеской резиденции Наньнин, словно находящейся все пределов людского мира, возвращало его сердцу спокойствие.

Потому Хэлянь И всегда проявлял к Цзин Ци терпение и благосклонность, а еще мирился с его непочтительным отношением. Он протянул руку, похлопав его по плечу через одеяло, и со смехом сказал:

— Ты собираешься лежать так до конца года и готовиться к забою? Ешь, спишь, высыпаешься и снова ешь. Даже жирные свиньи не так прилежны, как ты. Вставай!

Он обернулся, посмотрев на зевающего и потирающего глаза Пин Аня, покачал головой и подумал: «В самом деле, каков хозяин, таков и слуга, даже лень их одинакова».

— Сходи за водой для своего господина и проследи, чтобы он как следует умылся и почистил зубы, — распорядился Хэлянь И.

Пин Ань кивнул и, пошатываясь, побрел прочь. Хэлянь И повернул голову и увидел Цзин Ци, чей облик так и говорил: «Пусть ветер дует и волны бьются, а я продолжу крепко спать». Не зная, злиться или смеяться, он протянул руку и снова сильно ударил его пару раз.

— Цзин Бэйюань, вставай! Который сейчас час? Отец-император уже одобрил мою докладную записку, в следующем году тебя вызовут ко двору для решения политических вопросов. Когда это время придет, неужели ты останешься таким же ленивым?

Он замучил Цзин Ци до такой степени, что тот медленно сел, держа в руках одеяло.

— Прибыть ко двору, чтобы решать вопросы...

— Кроме того, ты не смог заработать даже нескольких заслуг. Неужели ты хочешь, чтобы та группа заносчивых ученых мужей смеялась над тобой, как над никчемным гулякой из представителей «золотой молодежи»?

Пин Ань вошел с тазом, наполненным водой, взяв с собой маленького слугу по имени Цзи Сян, который помог Цзин Ци умыться и переодеться. Когда Хэлянь И поднялся с места, Пин Ань спешно подал ему горячий чай.

Цзин Ци позволил Цзи Сяну возиться вокруг, словно все еще не проснулся и вот-вот задремлет снова.

— Прошу Его Высочество наследного принца предоставить еще одну докладную записку и заставить Его Величество отозвать обнародованное распоряжение, — спокойно сказал он долгое время спустя.

Хэлянь И, держа чайную чашечку и чуть-чуть приподнимая крышку, удивленно взглянул на него:

— В пятнадцать лет прибывать ко двору — обычное дело. Если ты не желаешь заниматься делами империи, то чего же ты тогда хочешь?

Цзин Ци подавил зевок. Его слегка приоткрытые глаза, словно цветы персика, наполнились блестящей влагой. Хэлянь И изумленно взглянул на него и опустил голову, потягивая чай маленькими глотками, чтобы справиться с чувствами, волнующими сердце. Он не знал, когда этот человек из ребенка со сладким голосом, что только вел себя как взрослый, стал таким зрелым, прекрасным юношей [3]. Его хмурый взгляд и смех несли в себе благородство с едва заметным оттенком утомленности. Он унаследовал утонченную красоту покойной принцессы и романтическое очарование покойного князя. Оставалось только опасаться, что в будущем все молодые девушки в городе лишатся сна, тоскуя по этому человеку.

Однако сейчас этот «прекрасный, словно орхидеи и яшмовые деревья» юноша лишь неторопливо сказал слегка гнусавым голосом:

— Чем заниматься?.. А, неважно, на службе все равно нечего делать. Или, возможно, попросить императора оказать мне милость и позволить охранять императорскую гробницу? — он вытер пальцами слезы после очередного зевка. — Я смогу спать, когда захочу, и просыпаться, когда захочу...

Прежде чем он закончил фразу, Хэлянь И с грохотом поставил чашку на стол. Пин Ань вздрогнул и быстро проглотил ленивый зевок, передавшийся ему от Цзин Ци. Низко опустив голову, он не осмелился произнести ни слова.

Цзин Ци полусонно уставился на Хэлянь И с самым невинным выражением на лице.

В самом деле... сверху позолота, а внутри гниль; из гнилого дерева хорошей вещи не вырежешь [4]; стену, слепленную из грязи [5], тоже грязью не обольешь...

— Тебе уже столько лет, а ты не имеешь никаких амбициозных планов?! — сердито закричал Хэлянь И. — Как ты смеешь говорить такие слова, будучи выращенным в этом доме? Твои перспективы, лежащий впереди путь — ты больше не хочешь их?

Цзин Ци на самом деле уже пришел в себя и смотрел на молодого человека с серьезным выражением на лице, слушая нотации о своей невежественности и отсутствии амбиций. Внутренне он уже смеялся, однако внешне по-прежнему растерянно смотрел на Хэлянь И.

Сейчас хозяином при дворе, казалось, был пустивший все на самотек Хэлянь Пэй, но в тени скрывались Хэлянь Чжао, который, словно бешеная собака, набрасывался на всех, кого встретит, и женоподобный Хэлянь Ци, чья душа была полна завихрений и поворотов. За кем он должен был последовать, чтобы иметь многообещающее будущее?

Они с Хэлянь И долгое время смотрели друг на друга. Несметное количество слов, поднимающихся в сердце, так там и оставались. Все-таки действительно невозможно злиться на внешне красивого, а на деле никчемного человека, который к тому же не понимает истинного положения вещей.

Хэлянь И оставалось только вздохнуть и сжать пальцами переносицу.

— Быстрее вставай и поешь что-нибудь. Сегодня великий ученый Лу празднует день рождения, отец-император лично подготовил подарки. Как бы там ни было, ты должен навестить его.

Цзин Ци оказался в затруднительном положении: если он сейчас скажет, что не пойдет, возможно ли, что юноша действительно рассердится... Такая импульсивность была абсолютно недопустима.

Хэлянь И в самом деле ставился на него гневным взглядом:

— Ты еще и медлишь!

Цзин Ци бесшумно вздохнул, почувствовав некоторую обиду.

Все уже было организовано, Пин Ань подготовил поздравительные подарки, потому ему не о чем было переживать. Цзин Ци, словно вспомнив о чем-то, сказал:

— Пин Ань, сбегай в резиденцию юного шамана и спроси от моего имени, собирается ли их господин на званый обед. Если собирается, пригласи его пойти вместе, — сделав паузу, он обернулся на погрузившегося в раздумья Хэлянь И и добавил: — Еще скажи ему, что Его Высочество наследный принц тоже здесь.

Пин Ань откликнулся и вышел. Хоть в его сердце и было немало обид, он уже давно привык бегать в резиденцию заложника и даже познакомился с воинами Южного Синьцзяна, похожими на дьяволов во плоти. В прошлый раз А Синьлай, обладающий самым жестоким нравом из всех, даже обнял его за плечо и предложил выпить лечебного вина. Конечно, узнав, что оно было сварено из пяти ядовитых тварей [6], Пин Ань вернулся и плевался до тех пор, пока его желудок не перевернулся вверх дном.