Кип какое-то мгновение смотрел на меня с беспокойством, прежде чем уголок его рта дернулся. Я сомневалась, что он смог выдавить из себя что-то похожее на улыбку, потому что он все еще пребывал в состоянии сильного беспокойства, но я дразнила своего беззаботного мужа, возвращая его к свету.

— Что? — спросил он.

— Просто, знаешь, мы переживаем напряженный момент, а кот прерывает нас, тычет своей задницей в лицо, потом уходит, — сказала я, хихикая.

Кип наклонил голову, все еще пристально глядя на меня, не улыбаясь. Он убрал с моего лица мокрую прядь волос.

— Я очень сильно люблю тебя, — тихо сказал он.

Слова прогремели у меня в голове, и я перестала смеяться.

Сжала его руку.

— Я знаю, — пробормотала я.

Грохот волн был единственным звуком, пока мы переживали еще один пронзительный момент.

Затем Кип дернулся, как будто выходил из какого-то транса.

— Теперь я могу отвезти тебя в больницу?

Я снова ухмыльнулась.

— Конечно, можешь. Только если я пойду сама.

— Ни за что, черт возьми, — ответил он, поднимая меня на руки.

— Кип, — огрызнулась я. — Я могу ходить. Я не стала инвалидкой

Он не удостоил мое заявление ответом, просто продолжил идти.

Достаточно сказать, что мы препирались всю дорогу до больницы.

Где, конечно, мы узнали, что с нашей дочерью все в полном порядке.

Я уже знала это.

Потому что впервые за долгое время у меня появилась надежда.

У меня была вера.