— Что ты здесь делаешь? — требовательно спросила я, запрокидывая голову и глядя ему прямо в глаза.

Он сильно постарел. Придурки, как правило, стареют. Он, все еще красив, в том непринужденном стиле «мальчика-серфера, который так и не повзрослел». Темные растрепанные волосы, загорелая кожа, гладкое и дорогое на вид поло. Мускулистые руки и ухоженные ногти. Но глаза… Они выдавали его. Они были пустыми. Бездушными.

Эти глаза были сосредоточены на моем теперь уже большом животе.

— Мой муж будет дома с минуты на минуту, — сказала я ему, стараясь, чтобы это прозвучало непринужденно и без испуга.

Но я именно такая.

Чертовски напуганная.

Я беременная, без оружия, в доме наедине с мужчиной, который бил меня по лицу, когда мы в последний раз были наедине.

Я уже не та женщина, какой была тогда, но также достаточно умна, чтобы понимать, что нахожусь в серьезном невыгодном положении.

— Твой муж, — повторил он, причмокивая губами. Он говорил тихо, стоя неподвижно. Слишком, блять, неподвижно.

Я знала эту энергию. Мое тело научилось бояться этой энергии, знать, что вскоре последует боль.

Эммет оглядел кухню, его взгляд упал на фотографию в рамке со дня нашей свадьбы, которую прислала мне Нора и которую я распечатала несколько недель назад. На ней были мы, целующиеся. Руки Кипа сжимали мое тело, и казалось смешным думать, что мы когда-нибудь сможем держать руки подальше друг от друга.

Ледяной взгляд Эммета вернулся ко мне, и мой желудок сжался.

— Твой муж – причина, по которой я потерял свой бизнес, свою жену и чуть не попал в гребаную тюрьму, — выплюнул он, в его тоне сквозила ярость.

Я удивленно моргнула. Неужели Кип сделал это? Я видела выражение его лица, когда он узнал о моем прошлом. Я бы не удивилась, если бы он пролетел через весь мир, чтобы убить Эммета.

Он этого не делал.

К счастью.

Я не хотела, чтобы Кип делал это для меня.

Такого рода вещи, казалось, не соответствовали ему. Я даже не знала, были ли у него такие связи, чтобы осуществить нечто подобное. Но не могла этого исключать. Кип полон сюрпризов.

Я расправила плечи и с вызовом встретилась взглядом с Эмметом.

— Я уверена, что из-за самого себя ты потерял бизнес, жену и чуть не угодил в тюрьму, — выпалила я в ответ, звуча намного увереннее и бесстрашнее, чум чувствовала. — Карма иногда работает медленно, — я наклонила голову, рассматривая его. — Хотя, если бы она работала, тебя бы раздавил автобус или что-то в этом роде, и ты доживал бы свою загробную жизнь как навозный жук.

— Ты болтливая сука, — прорычал он.

Ладно, как бы хорошо это ни было, я на мгновение вернулась к старым привычкам. К Фионе до беременности. Которая могла отчитывать придурков, известных своей жестокостью, потому что могла позаботиться о себе.

Фиона до беременности не боялась побоев.

Потому что была только я.

Теперь я не одна.

Я положила руку на живот.

Ошибка.

Взгляд Эммета переместился туда.

— Это мой ребенок, — он указал на мой живот. — Ты должна была родить мне ребенка.

Паника охватила меня от собственнических интонаций в его голосе. Не просто паника. Ярость. Абсолютный неприкрытый гнев при мысли, что он может претендовать на владение моим телом, тогда или сейчас.

— Я ничего тебе не должна, придурок, — выплюнула я. — Я никогда не принадлежала и не буду принадлежать тебе.

Он двигался быстрее, чем я ожидала.

Очевидно, он пришел сюда не ради чашки чая и печенья, чтобы вспомнить старые времена. Его мотивы были злонамеренными. Но я планировала задержать его, надеясь, что Кип может ворваться в дверь. Или Каллиопа. Любой из них вытер бы пол моим бывшим мужем.

Не очень надежный план, но мои возможности были ограничены. У меня не было никакого оружия в пределах досягаемости, он стоял между мной и входной дверью, и я все еще понятия не имела, где мой гребаный телефон. Я была почти беззащитна, но не хотела показывать этого. Притворяйся, пока у тебя не получится.

Я тоже двигалась, но медленнее, чем обычно. Поэтому, ему удалось схватить меня за волосы и попытаться ударить лицом о столешницу.

На этот раз у меня не было запоздалой реакции. Мой инстинкт самосохранения, наконец, сработал, и ярость на этого засранца потекла по венам.

Я откинулась назад, врезалась в его тело. Развернулась, морщась от боли в боку от быстрого движения, и, не колеблясь, ударила коленом прямо ему по яйцам, удовлетворенная его стоном боли и тем, как он рухнул на пол.

Раздалось шипение и еще один стон боли от Эммета, и я оглянулась, увидев Бу на полу, колотящего по нему лапами, пока он не отправил его в полет одним движением руки.

Я закричала, беспокоясь за питомца, но у меня не было времени пойти и спасти его, не сейчас, когда Эммет уже сориентировался.

Я выскочила через двери на терассу, тяжело дыша, острая боль в боку превращала каждый вдох в мучение.

Выбегать через заднюю дверь не лучший вариант. Но чтобы выйти через парадную дверь, мне пришлось бы пройти мимо Эммета и рискнуть, что он схватит меня. Я ударила его по яйцам, но, к сожалению, не вырубила его. Он быстро придет в себя. Я не успею добежать по длинной дороге до ближайших соседей. И не помню, куда положила ключи от машины.

Но выбежав через черный ход, спустившись по лестнице и оказавшись на пляже, я бы на самом деле смогла быстрее найти помощь, поскольку у моего ближайшего соседа тоже есть доступ к пляжу. До лестницы, ведущей к их дому, было минут пять ходьбы.

Я лишь надеялась, что они дома. И вооружены.

За исключением того, что я недооценила кое-что. Например, сколько времени потребовалось моей беременной заднице, чтобы спуститься по лестнице. И побежать. Босиком. По песку.

Я была не в лучшей форме. Мои легкие были сдавлены вместе со всеми остальными органами, и было почти невозможно отдышаться.

Сегодня на пляже никого.

Мне чертовски повезло.

На улице еще тепло, но весь день было чертовски ветрено. Не лучшая погода для купания, волны дикие и опасные. Конечно, в этом районе все равно купалось не так уж много людей. Этот уголок пляжа в основном посещали люди, которые жили в коттеджах, разбросанных по береговой линии.

Я также недооценила, сколько времени потребуется Эммету, чтобы оправиться от удара по яйцам, и как быстро он сможет сбежать вниз по лестнице и догнать меня.

Мое тело сжалось, когда он схватил меня, яростно дернув назад, так что моя голова ударилась о его плечо, и я почувствовала вкус крови, когда мои зубы вонзились в язык.

— Теперь ты, блять, ни за что от меня не уйдешь, дорогая Фи, — протянул он мне на ухо, пока я сопротивлялась. — Я ждал годами, чтобы покончить с тобой.

Его рука легла на выпуклость моего живота, и я поперхнулась от того, что он прикасался ко мне там, прикасался к моему гребаному ребенку. Горло обожгло огнем от необходимости защитить ее любыми необходимыми средствами, но страх сжал сердце, поскольку мои усилия были ничем по сравнению с мужчиной, привыкшим причинять боль женщинам.

— Я так рад, что смогу погубить тебя, — прошептал он. — Забрать все. У человека, который думал, что может превзойти меня. Я все заберу.

Он схватил платье, которое было на мне, и задрал его, обнажив мои ноги, бедра, а затем и нижнее белье.

Я почувствовала вкус желчи и сопротивлялась еще сильнее, крича, как банши, на тот случай, если кто-то есть поблизости. Но ветер все еще свистел, волны разбивались о скалы бухты, и мой крик был поглощен океаном.

Тем не менее, я сражалась как сумасшедшая, царапаясь, лягаясь, щелкая зубами, пытаясь укусить его.

Его руки проникли в мое нижнее белье как раз в тот момент, когда я под нужным углом наклонила голову туда, где его другая рука упиралась мне в верхнюю часть груди. Я без колебаний вонзила зубы в его руку, почувствовав медный привкус крови. Не отпускала, с силой разрывая его горькую и эластичную кожу. Я бы проглотила его кусок за куском, если бы потребовалось.

— Чертова сука! — прорычал он, отдергивая руку, кровь разлетелась во все стороны. Я выплюнула мясо, оставшееся у меня во рту, удовлетворенная его криком боли.

Он грубо толкнул меня вперед, и я споткнулась, пытаясь удержаться, но болезненно приземлилась на колени и запястья, песок был не мягким и податливым, а больше похожим на бетон.

Боль пронзила запястья и коленные чашечки, желудок сжался. Я не знала, было ли это от страха или из-за того, что ребенок в беде. Надо верить, что она сильнее этого. Она выдержит несколько ударов. Она выживет.

Я поползла вперед, не в силах встать на ноги. Волны брызгались в лицо, и я закашлялась, вдохнув морскую воду.

Зачем меня омыла волна, утаскивая подальше от цивилизации и помощи. Но я искала утешения в соленой воде. В ее защите.

За исключением случаев, когда есть жестокий бывший муж, явно одержимый идеей убить тебя, океан предлагал только смерть.

Он прорвался сквозь волны и схватил меня, встряхивая, как тряпичную куклу, толкая дальше в воду.

Сначала волны обрушились, и мне удалось отчаянно глотнуть воздуха, прежде чем мое лицо снова погрузилось в воду. Эммет изо всех сил пытался удержать меня на земле из-за волн, из-за того, как я сопротивлялась и молотила руками. Но он устоял на ногах. Он был сильнее, крепче держал меня. В моих легких не было передышки от соленого воздуха. Я пыталась задержать дыхание и бороться одновременно.

Я была сильным пловцом. Выросла на пляже, ныряла, проверяя свои возможности, задерживала дыхание так долго, как только могла, просто чтобы посмотреть, что произойдет. А потом, в самые мрачные дни, когда я все еще истекала кровью, была в синяках и опустошена, заходила в большой бассейн в нашем особняке и оставалась под водой так долго, как только могла. Дольше, чем могла. Я наслаждалась жжением, черными точками в глазах, ощущением, как мои легкие вот-вот взорвутся. Я чувствовала близость смерти, дразнила себя, потом мое тело заставляло меня подняться. Я бы не встретила смерть, потому что у меня был инстинкт самосохранения. Даже когда разум испытывал искушение сдаться, тело не позволяло.