Дрожа, я указываю на ванную, надеясь, что теплый душ поможет, и он кивает в знак согласия. Он протягивает свою руку к моей, и я мгновение смотрю на нее, прежде чем переплести наши пальцы, затем он медленно поднимает меня на ноги.

Он ведет меня в ванную. Я твердо стою рядом с ним, когда он включает свет и нажимает несколько кнопок, душ внезапно оживает у меня на глазах.

Здесь все гладко. Стены, пол и потолок выложены угольной плиткой, отчего хромированная душевая кабина и туалетный столик выглядят потрясающе. Все это просто кричит о Хантере. Ванна находится слева, открытая, на когтистых лапах, и если бы я была в лучшей форме, то однозначно предпочла бы ее, но прямо сейчас мне просто нужно принять душ.

Неохотно отпуская его руку, я стягиваю платье со своей кожи, позволяя ей со шлепком упасть на пол, пока я пытаюсь расстегнуть лифчик.

— Э-э-э, я не знаю, предложить тебе помощь или оставить тебя наедине, — бормочет Хантер, глядя в потолок, и я понимаю, что просто небрежно начала раздеваться, не заботясь ни о чем на свете.

— Пожалуйста, помоги мне, — прохрипела я, мой голос звучит хрипло, и он медленно встречается со мной взглядом. Я подставляю ему спину, и проходит мгновение, прежде чем он расстегивает застежку. От прикосновения его пальцев к моей коже по спине пробегает дрожь, которая не имеет ничего общего с холодом.

Я снимаю бретельки с рук и трусики, совершенно не стыдясь. Он уже все видел с тех пор, как защитил меня во время моей позорной прогулки голышом по школе.

— Не мог бы ты остаться, пока я... — Мой голос замолкает, когда я указываю в сторону душа, и он кивает, мягко улыбаясь мне.

Войдя в огромную душевую кабину, струи которой направлены во все стороны, и в ней легко могут разместиться четыре человека, я подставляю руку под струю, ощущая температуру, и по сравнению с моими холодными руками она кажется почти как иголки.

Медленно ступая все дальше под струи, я задерживаю дыхание, позволяя боли от воды утихнуть, по мере того как мое тело привыкает к теплу. Я чувствую, что гораздо лучше контролирую свое тело, чем раньше.

— Ты в порядке? — Я слышу, как он спрашивает, и, оглядываясь через плечо, обнаруживаю, что он смотрит на меня с беспокойством. — У тебя все лицо сморщено, как будто тебе больно.

— Я в порядке. Просто она ощущается кипятком на моей коже, вот и все, — бормочу я, протягивая руку, чтобы попытаться распустить волосы из растрепанного пучка.

Все перепуталось, и я, кажется, не могу распутать резинку для волос, но, бросив один умоляющий взгляд через плечо, Хантер оказывается рядом со мной в душе, запустив руки в мои волосы, пытаясь помочь. Я смотрю на него, пока он расчесывает мои локоны. На нем трикотажные шорты, которые теперь прилипают к телу, бледно-голубая футболка и кроссовки. Он полностью отвлекает меня от всего остального, что происходит прямо сейчас.

— Волшебство, — говорит он, держа мою резинку для волос между нами с довольной улыбкой на лице, когда я чувствую, как мои волосы касаются плеч. — Ты будешь в порядке, пока я принесу тебе одежду? — спрашивает он, наклоняясь, чтобы встретиться со мной взглядом. Я прикусываю губу, кивая в ответ.

Он уходит, не сказав ни слова, а я поворачиваюсь, откидывая голову назад, чтобы вода струилась по моим волосам, и нежно массирую пальцами кожу головы. Быстро втирая в волосы его мужской шампунь и кондиционер "два в одном", я ополаскиваю и повторяю процедуру, заканчивая как раз в тот момент, когда он возвращается в ванную в свежих шортах и белой футболке.

Он протягивает мне большое пушистое полотенце цвета древесного угля, широко расправленное, так что я подхожу к нему, позволяя ему укутать меня в него, и у меня перехватывает дыхание, когда я понимаю, что оно тоже горячее.

— Спасибо тебе, — шепчу я, закрепляя полотенце на груди, прежде чем он снова берет меня за руку и ведет к своей кровати, где меня ждут футболка и боксеры.

Присаживаясь на минутку рядом с одеждой, я вздыхаю, пока мой мозг медленно пытается осмыслить все, что только что произошло. Хантер садится рядом со мной, не произнося ни слова, когда я опускаю голову на руки и слезы текут по моему лицу.

Я не знаю, как долго я плачу, но когда он кладет руку мне на плечо и притягивает к себе, я охотно подчиняюсь, полотенце все еще плотно облегает мое тело. Он не заставляет меня замолчать и не пытается разговорить. Он просто держит меня, пока мои эмоции выплескиваются перед ним.

Когда мои слезные протоки пересыхают и мне больше нечего отдавать, я сажусь прямо, мои глаза опухли.

— Прости, — бормочу я, вытирая лицо, внутренне злясь на себя за то, что вот так сломалась, но теперь мой мозг полностью осознает, что я была очень близка к смерти из-за собственной глупости.

— Ты хочешь поговорить о том, что произошло? Или предпочитаешь поспать? — Спрашивает Хантер, проводя пальцами по своим светлым волосам.

Я смотрю на него как идиотка, пытаясь принять решение. — Я, э-э, узнала кое-что сегодня вечером, вещи, которые ранили глубже, чем я ожидала, что привело к тому, что я слишком много выпила, и ты видел, что произошло дальше, — мой рот выпаливает это, прежде чем мой мозг успевают обдумать слова.

Он кивает в знак согласия. — Ты хочешь поговорить об этом?

— Я думаю, это зависит от того с кем я говорю, с обычным Хантером или с Хантером который принес мне закуски и лекарства, когда у меня были месячные?

Он смотрит на меня с чистой искренностью в глазах, совсем как парень, который практически заботился обо мне, когда я была очень капризной, и, не раздумывая, я решаю выложить все мысли и эмоции, надеясь, что он снова будет так же заботиться обо мне.