Иден

Три дня. Три гребаных дня я отсиживалась в этом доме одна, не приблизившись ни к каким ответам. Расстояние моих ежедневных пробежек увеличивается, чтобы вытащить меня из тех же четырех стен.

Ричарду, похоже, насрать. За все время он ни разу не встретился со мной взглядом, даже когда сообщил о решении директора. В то время как моя мама только и делала, что ругала меня, поэтому я перестала отвечать на ее звонки.

Всякий раз, когда Арчи пытался рассказать о том, что произошло, я останавливала его. Я могу сказать, что он недоволен сложившейся ситуацией, но это не то, во что ему нужно вмешиваться. Все мои уроки присылались в электронном виде, так что, по крайней мере, я не отставала.

Каждый вечер после школы Арчи возвращался домой со своими гребаными парнями и их фанатками на буксире, и я старалась держаться подальше от них. Поэтому я возвращаюсь в свою комнату еще до того, как они переступают порог, и проверяю, заперта ли моя дверь, прежде чем надеть наушники и включить музыку погромче.

К тридцати годам я оглохну, но, по крайней мере, мне не приходилось слушать, как они смеются и перешучиваются у бассейна.

Я так же ни разу не видела Ричарда, с тех пор как он сообщил новость о моем отстранении и поспешил обратно в свою комнату. Кто-то явно преуспевает в игре в прятки, что приводит меня к тому, что я нахожусь точно в том же положении, в каком я была, когда впервые приехала. В темноте. Я готова начать слежку, если потребуется.

Мой телефон вибрирует рядом со мной на туалетном столике в ванной, когда я наношу слой туши, и я уже знаю, что это Чарли. Эта девушка звонила мне каждый день. Она даже предупредила меня, что после инцидента в понедельник поползли кое-какие слухи, о которых даже Арчи не хотел мне рассказывать.

Похоже, девушка прикрывает мою спину. Я все еще чувствую себя очень настороженно, задаваясь вопросом, есть ли в ситуации что-то большее, чем кажется на первый взгляд, но в глубине души она кажется искренней. Просто этот город уже оказывает на меня влияние. Я никогда не испытывала подобной паранойи. Даже в месте, которое я должна называть домом, я чувствую неловкость, недоверие ко всему этому гребаному городу.

Сегодня меня ждут в школе. Какая-то часть меня хотела послать их всех нахуй и не показываться, но я знаю, что их разозлит, если я появлюсь на вершине своей игры, совершенно равнодушная к их дерьму и выглядящая чертовски сексуально.

Вот почему сегодня я выбрала более насыщенный макияж с ярко-красной помадой и комплект из двух частей — топа и шорт. Они черные с разбросанными по нему пыльно-розовыми и белыми цветами. Топ цвета бордо придает им игривости, а шорты сидят чуть ниже моей задницы. Я люблю прилагать усилия к своим нарядам, и это придает уверенности в себе.

Пожалуйста, отправьте меня домой, я умоляю вас. Особенно с учетом того, что на девушке, которую я ударила по лицу своим подносом, в понедельник было гораздо меньше одежды, прикрывавшей ее тело.

Проверив сообщение, которое вспыхнуло на моем экране, я была права, предположив, что это Чарли.

Чарли: Девочка, я выхожу. Тебе лучше быть там, когда я приеду, или я приеду за тобой!

Она более властная, чем Арчи. Но мне не стыдно признаться, что я чувствовала бы себя лучше, гуляя с ней, чем в одиночку.

— Печенька, поехали! — Кричит Арчи, барабаня в мою дверь, и я быстро распыляю свои любимые духи с ароматом «кокосовая страсть», прежде чем направиться на шум, который он издает.

Распахивая дверь, я свирепо смотрю на него. — Я готова. Прекрати так шуметь, — ворчу я, но он только усмехается.

— О, они так облажались, — бормочет он себе под нос, качая головой, прежде чем повернуться. — Мы оба единственные дети, но ты определенно страдаешь синдромом единственного ребенка гораздо больше, чем я, — заявляет он с улыбкой, первым спускаясь по лестнице, и у меня возникает безумное чувство дежавю вместе с ним.

Подшучивание и непринужденность ощущаются так же, как и в понедельник, и я действительно рада, что он поверил мне на слово, когда я сказала, что хочу, чтобы он был Швейцарией. Я уже знаю, что сегодня мне не поздоровится, но он все еще здесь ради меня, и я рада, что он станет крутым футболистом, когда мы придем в школу.

Кажется, я достаточно обеспокоена, чтобы не разрушить его жизнь и репутацию, пока я здесь, и это, честно говоря, кажется странным.

Арчи запирает замок, когда я забираюсь в G-Wagen. Когда он садится рядом со мной, я замечаю еще одну спортивную сумку в его руке, и он бросает на меня многозначительный взгляд.

— У тебя сегодня снова тренировка, помнишь?

— Спасибо, — бормочу я, не признаваясь, что забыла заглянуть в свое расписание. Но он не лезет не в свое дело, и когда он прикасается к музыкальной системе, я даже не жалуюсь, позволяя инди-рок-группе просачиваться через динамики.

Мое тело начинает дрожать от нервного предвкушения, когда я завожу внедорожник и направляюсь к школе. Мне немного грустно, что я уже немного ориентируюсь в городе без GPS.

Предоставление Арчи полной свободы в музыке, кажется, занимает его на некоторое время, давая мне покой, на который я надеялась, но я знаю, что это слишком хорошо, чтобы длиться долго, когда он прочищает горло.

— Выкладывай, Арч, — бормочу я, и он мгновенно убавляет громкость песни Livingstone, ревущей из динамиков.

— Тебе нужна ободряющая речь? — осторожно спрашивает он, и я стараюсь не вздыхать.

— Арчи, я уже говорила тебе, я не жалею о том, что сделала. Эта сука все начала. Они как гребаные стервятники, кружат надо мной, как над добычей, и я не собираюсь просто стоять и позволять им издеваться надо мной. Я не такая. Так что, если кто-нибудь сегодня что-нибудь сделает или скажет, я буду стоять на своем.

Какое-то время он не отвечает, вероятно, пытаясь привести аргумент, на который я не смогу ответить, но, должно быть, он видит решимость на моем лице, потому что вместо этого просто хихикает.

— Твой отец сделал из тебя крутую сучку, да?

Это застает меня врасплох, и когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, в его взгляде только доброта и признательность.

— Вообще-то, крутого босса, — бросаю я в ответ, и он смеется, кивая в знак согласия.

— Что ж, отлично. У нас здесь не так уж много таких, Печенька.

— Почему ты меня так называешь? — Наконец спрашиваю я, мои ладони начинают потеть, когда мы въезжаем на школьную парковку, и он хихикает в ответ.

— Потому что, если бы я заглянул в словарь, рядом с описанием одного из них было бы твое лицо. Жесткая снаружи, но мягкая внутри, — признается он, мгновенно продолжая и меняя тему, снова указывая на свое парковочное место. — Припаркуйся на моем месте.

— Ты уверен, что это хорошая идея? — Спрашиваю я, и он просто закатывает глаза, показывая, чтобы я сделала это. Я смягчаюсь, поскольку парковка уже почти заполнена, и занимаю его место. Я бросаю на него свой лучший взгляд, когда припарковываю внедорожник. — И для протокола, я не Печенька, — ворчу я, но он игнорирует это и выходит.

— Если я тебе понадоблюсь, и я серьезно, звони, пиши, что угодно. Я могу отказаться от Швейцарии через секунду, если тебе это нужно, — снова предлагает он, мягкость в его глазах показывает мне, насколько он серьезен, и это только усиливает мое замешательство по отношению к нему.

— Почему? Зачем тебе это делать? — Спрашиваю я, не в силах оставить все как есть, и он оглядывается через плечо на своих друзей, прежде чем ответить.

— Потому что твоя душа немного разбита, как и моя. Но их — их души уже разбиты на миллион осколков, и их назад не вернуть. Я не хочу этого для тебя.

Не дожидаясь ответа, он закрывает дверь и направляется к группе футболистов, ожидающих на краю дорожки.

Я, наконец, позволяю своему взгляду полностью переместиться на них, и я не особо удивлена, увидев, что три члена "Звезд" уставились прямо на меня.

Стук в мое окно застает меня врасплох, и я чуть не выпрыгиваю из собственной кожи, когда оборачиваюсь и вижу Чарли, улыбающегося сквозь стекло и машущую мне, как маньяк. Ее каштановые волосы собраны сзади в конский хвост, на носу очки в толстой черной оправе и легкий макияж. Мне нравится милое платье, которое на ней надето, в маленьких подсолнухах, ниспадающее до середины бедра.

Моя рука опускается на грудь, когда я пытаюсь успокоить бешено колотящееся сердце и сделать глубокий вдох.

Чарли открывает дверь прежде, чем я успеваю опомниться, ее улыбка становится шире, когда она видит мой наряд. — Девочка, у тебя проблемы с ногами, ты знаешь это?

— И ты чуть не довела меня до сердечного приступа, — говорю я, надув губы, но она только шире улыбается.

— Хватит увиливать, давай покончим с этим, ладно? — заявляет она, на самом деле вообще не задавая мне вопроса, и я стараюсь не морщиться.

Убедившись, что прихватила свою спортивную сумку вместе с кошельком, я вылезаю из G-Wagon и отряхиваю шорты, пока Чарли закрывает за мной дверь, уже чувствуя спиной дневную жару.

Она выходит на длинную дорожку, обрамленную с обеих сторон идеально подстриженными газонами, ведущую к лестнице, и я иду рядом с ней.

Мгновенно я чувствую на себе взгляды со всех сторон, шепот и смешки усиливаются, когда мы приближаемся к дорожке, но я надеваю солнцезащитные очки на нос, прикрывая глаза, пока мои волнистые светлые волосы развеваются вокруг моего лица.

С каждым шагом мы приближаемся к это компашке, но я поднимаю подбородок, выпрямляю спину и продолжаю идти.

К счастью, они стоят больше на траве слева от дорожки, так что у нас есть свободный проход до ступенек. Должно быть, рядом с Арчи и "Звездами" стоят еще шестеро парней, в дополнение к двум сучкам что были в пятницу, и еще горстка девчонок, которые трутся о любого парня, какого только могут.

Я ненавижу, что мои глаза изучают каждый дюйм Ксавьера, Хантера и Тобиаса, запечатлевая в памяти их мускулистые фигуры, растрепанные волосы и пронзительный взгляд. Тем более что они все равно откроют рот и все испортят.