Уголок рта Неприкасаемого приподнялся.

Уголок рта Неприкасаемого приподнялся.

— Бедствие.

— Как дела?

— Просто небольшая измена здесь, небольшое похищение там.

— Звучит занято. Я не знаю, как у тебя хватает времени удовлетворять всех женщин в твоем гареме.

Он весело вздохнул.

— О, я обещаю, что обо всех них заботятся.

Я неодобрительно нахмурилась, но затем покачала головой. Я превращалась в свою бабушку.

Его веселье исчезло, он стиснул зубы и оперся локтем на спинку стула.

— Я думаю, ты держишь нас всех за дураков.

— Я могла только надеяться на это, — пробормотала я, осматривая корпус.

— Эти наручники, которые на тебе, не позволяют тебе колдовать, так что побереги силы. Тебе это понадобится.

Я вздохнула.

— Я думала, мы были ближе к этому, Максим.

Он лишь мгновение смотрел на меня невеселым взглядом.

— Твой вид вызывает у меня отвращение. Правда. И тот факт, что теперь ты можешь восстать из мертвых, вызывает безмерное беспокойство.

— Тебе не нравится мой вид только потому, что ты думаешь, что это мы прокляли твой народ этим прекрасным Неприкосновенным даром.

— Я не думаю, я знаю, — прорычал он.

Я задела за живое ...

Очевидно, давным-давно одна Сестра почувствовала презрение со стороны мужчины из восточного города Талия — так давно, что я, честно говоря, считала это непочтительным, — который испытал отвращение, когда узнал, что она Сестра. Итак, она проклинала его и его народ, что если он не хотел прикасаться к ней из предубеждения, то никогда не смог бы прикасаться ни к кому, кроме своих — о, а потом она заставила его влюбиться в нее. Мне это казалось излишеством. Но я предполагала, что многое из того, что делали Сестры, было именно таким.

— Я этого не делала, так что не уверена, почему ты на меня злишься. Кроме того...

— Не говори, пока я тебя не попрошу.

Я закрываю рот, хмурясь.

— Теперь я собираюсь задать тебе несколько вопросов, а ты ответишь. Мне не нужны твои раздражающие мнения или дерзкие реплики в промежутках, поняла?

Я стиснула зубы, но после недолгого раздумья выдохнула вместе со своим раздражением. Злить его было не тем, что мне было нужно в данный момент.

— Понятно.

— Я не твой принц, но я правитель этого города. Обращайся ко мне с уважением, — сказал он мне так, словно обращался к непочтительному простому крестьянину.

Теперь он просто вел себя как ублюдок.

Меня охватило раздражение. Мне потребовалось все, чтобы не сказать это, но я сдержалась. Я научилась немного большему терпению с тех пор, как оказалась здесь, осознав, к чему привело мое упрямство в прошлый раз.

— Я. Понимаю. Милорд.

— Как ты жива?

Я сделала паузу, гнев медленно покидал меня. Я никому об этом не говорила.

Сглотнув, я опустила взгляд на деревянные доски.

— Почему ты думаешь, что я была мертва? Ты явно ошибаешься.

— Уверяю тебя, это не так.

— Слушай, мы можем поговорить в другом месте? Особенно без этих цепей?

Он уставился на меня, ожидая, что я обращусь к нему должным образом.

Я вздохнула.

— Милорд.

— Нет.

Какой приводящий в бешенство человек.

— Я не помню, чтобы имело место такое событие, как смерть. Должно быть, ты думал о другой девушке. Меня бы не удивило, если бы они волей-неволей ходили с ножами...

— Это подпадает под категорию раздражающих мнений.

— Я не знаю, что вам сказать, милорд. Я жива. Как ты можешь ясно видеть.

— Какой была твоя конечная цель?

— Я ни в какие игры не играла. Уэстон похитил меня.

— Как ты можешь все еще быть здесь, когда Ролдан сказал мне, что ты полностью мертва?

Я пожала плечами.

— Волшебная зрелость.

Неправда, но я сомневалась, что он об этом знал.

Сара пережила то же самое, когда у нее впервые начались месячные. Магдалена, когда потеряла девственность. Ни один из них никогда не умирал и не возвращался обратно.

— Как ты меня нашел? — спросила я со вздохом.

— Мои люди сказали, что видели женщину Уэстона в городе, поскольку помнят тебя с тех пор, как ты почтила нас своим присутствием в нашем лагере некоторое время назад. Я думал, им это померещилось или, может быть, они сошли с ума — было чертовски жарко.

Я нахмурилась еще сильнее. Почему женщина Уэстона?

— Во-вторых, я видел, как ты подожгла корабль Титанов. Тогда я понял, что это ты. Каким-то образом это простое маленькое пламя охватило весь корабль за считанные секунды.

О.

— Что ж, — сказала я, — думаю, этого достаточно.

Вокруг нас установился штиль, корабль казался пустым из-за тишины, и только пологая скала в неподвижной воде.

— Что ты делаешь в городе?

Я возразила:

— Чего ты от меня хочешь?

Он откинулся на спинку стула, вытянув ноги перед собой. Я представила, как он сидел, пока пара его женщин обмахивала его веерами. Было что-то забавное, но раздражающее в его потакании своим желаниям. В этом была разница между ним и Уэстоном. Возможно, они разделяли одно и то же отношение — мое ко многим вещам, но Максим был гедонистом — в то время как я верила, что у Уэстона были определенные вещи, к которым он стремился, однако взамен отказывался от многих удовольствий. Но от каких? Мне стало интересно.

Максим потер подбородок, обдумывая это, в то время как тишина во многом уняла легкую боль в моей голове.

— Знаешь, я знаю тебя лучше, чем ты думаешь.

Я усмехнулась, забавляясь.

— Я в этом сильно сомневаюсь.

— Я, наверное, знаю тебя лучше, чем Уэстон.

Я приподняла бровь.

— По крайней мере, я целовал тебя лучше, — сказал он с легким весельем в глазах, — хотя сейчас мне неприятно признавать, что я вообще целовал тебя.

Мои брови нахмурились, игнорируя его оскорбление в мой адрес как сестры.

— Откуда тебе это известно? Я не думала, что Уэстон из тех, кто любит поцеловать и рассказать.

Он некоторое время смотрел на меня, словно обдумывая, что он должен мне сказать.

— Мы с Уэстоном кровные братья. Мы были молоды и глупы. Порезали ладони и пожали друг другу руки. Наши отцы связали себя узами брака, когда были моложе, чтобы показать преданность между нашими городами; мы думали, что поступим так же, — он рассмеялся, совершенно невесело. — В жизни Уэстона происходит не так уж много событий, о которых я не знаю, и, к сожалению, наоборот. Иногда я ощущаю его эмоции как свои собственные. Я почувствовал твой маленький момент незадолго до... Ну, твоей магической зрелости или что-то в этом роде.

Я сузила глаза, глядя на него.

— Это не твое дело.

Он усмехнулся.

— Казалось, так оно и было, когда я почувствовал это и все такое. Однако, казалось, это длилось недолго, прежде чем я почувствовал сильнейшее сексуальное разочарование, которое когда-либо испытывал в своей жизни.

— Как ты, должно быть, был благодарен, что у тебя был свой гарем, — сказала я, изображая безразличие.

— Вполне, — он улыбнулся. — Хотя это конкретное веселье длилось недолго... Учитывая, что меня накрыла волна боли. Я думал, что кто-то действительно одолел Уэстона и убил его. Но боль просто продолжала нарастать. Я болел месяц. Это отложило мои планы по вторжению в Симбию, — он прищурился, глядя на меня, но я смутно заметила.

Мне всегда было интересно, что случилось с Уэстоном. Он сказал мне, что тоже умер бы из-за уз, но я знала, что это было не то, что произошло, когда он казался живым и здоровым, если спросить кого-нибудь в городе. По крайней мере, он немного пострадал от этого.

— Что ж, прими извинения от Ролдана, если хочешь, потому что именно он зарезал невинную женщину.

— Я так слышал, — протянул он.

Гнев вспыхнул в моей груди, когда он воспринял информацию с безразличным видом.

— Что с вами, мужчинами, не так, что убийство женщины для вас — просто еще один день?

— Самое интересное во всем этом то, что все это было сделано для защиты женщины. Или, я бы сказал, девушки.

Я запнулась.

— Что?

Он настороженно посмотрел на меня, но затем покачал головой, словно пытаясь прояснить свои мысли.

— Ролдан всегда был... ну, Ролданом. Наименее отзывчивый из всех нас. Но у него есть одно слабое место, и его отец знал это. Но даже без угрозы, я уверен, что он бы пытал тебя, если бы такова была договоренность.

— Что ты имеешь в виду под — договоренностью?

— Как ты думаешь, почему по всему городу развешаны плакаты с твоим изображением? Самые разные люди искали тебя. Ролдан был послан убить тебя по приказу семи королей, и он сделал бы это намного раньше, если бы там не было Уэстона.

Плакаты были расплывчатыми, совсем не намекающими на то, что короли официально приказали меня казнить. Это было немного чересчур для восприятия.

— После того, как Ролдан понял, что не сможет подобраться к тебе достаточно близко, пока Уэстон на твоей стороне, он вернулся в совет. Уэстон, конечно, совершил государственную измену, но никого, черт возьми, не волнует, когда их золотой мальчик сбегает с женщиной, которая могла бы разрушить все наше общество, если бы захотела.

Горько, сильно? — моей первой мыслью было.

Но потом я запнулась.

Он знал. Он знал о печати и обо мне. Конечно, знал. Мое сердце билось о ребра. Что это значило для меня?

— Титан потерял в этом больше всех. Если ты бы открыла печать, фермер мог обладать большей силой, чем воин-титан. Конечно, они были в смятении из-за всего этого. Уоррик, отец Уэстона, взял дело в свои руки и угрожал жизни дочери Ролдана, если тот не нашел бы способ убить тебя.

У меня в груди возникло неприятное ощущение.

— Сколько ей лет?

Он улыбнулся.

— Только что исполнилось три. Собирается стать свирепым маленьким воином.

Я подтянула колени поближе к себе, мои руки все еще были неудобно скованы за спиной. Я ненавидела Ролдана за то, что он сделал со мной, и никогда не забыла бы подробности того дня. Его бесстрастный взгляд все еще горел в моих снах, заставляя меня просыпаться в холодном поту. Но его мотивы, спасение его дочери, немного ослабили негодование в моей груди.

Тогда я поняла, что ненависть — она лишь медленно затягивала тебя на дно. И последнее, чего я хотела, это быть втянутой в пучину. Оно танцевало вокруг меня, просто ожидая своего момента.