В Симбии часто была поговорка, которая переходила из уст старших в уши молодежи:

В Симбии часто была поговорка, которая переходила из уст старших в уши молодежи:

"Никогда не задерживайся в южном порту, ибо то, что с тобой случится, — это скверный поступок".

Учитывая, что я прожила здесь всего шесть месяцев, было легко притвориться, что я не осознала опасности прогулки вглубь гавани, где корабли пришвартовывались для разгрузки.

О том, что у моряков моральные принципы несколько выше, чем у их капитанов, у которых их вообще не было. И то, что пройти так близко к судну, известному тем, что перевозило рабов, с телом, которое в плохую ночь продали бы за сотню серебряных монет на любом аукционе, было слишком заманчиво для тех, чьи умы вращались вокруг жадности.

Я определенно осознавала опасность — Генри сам предупредил меня низким голосом. Я думала, он пытался казаться мужчиной, чтобы я послушалась. Но он должен был знать, что я бы в любом случае его не послушала. Мне просто нужно было выбраться из этого дома, подальше от будущего, которое надвигалось на меня.

Мне не полагалось выходить из дома после наступления темноты или без разрешения Агнес. Но у меня всегда были проблемы с правилами. То есть с их соблюдением. Щиты на моих окнах не удерживали меня внутри, и я часто пользовалась этим.

Правила были таковы, что мы не привлекали внимания к тому, чем на самом деле было Королевское мероприятие: резиденция Сестер для девочек до их приведения к присяге.

Все женщины, работавшие в борделе, не обращали на нас внимания. Защитные барьеры вокруг резиденции каким-то образом отвлекали их от попыток понять, какова была наша цель здесь. Хотя это не срабатывало, чтобы мужчины не замечали тебя, и после того, как тебя заметили, что ж, тебе говорили выполнять свою работу, чтобы не привлекать ненужного внимания к ‘шлюхе’, которая не хотела быть шлюхой. Обычно я просто оставалась наверху именно по этой причине.

Я поглубже натянула капюшон на голову, спускаясь по причалу; фонари, свисавшие с железных крюков, с шипением погасли, когда я проходила мимо них.

Когда я разглядела тускло освещенный иллюминатор и темную воду, я замерла. Ледяная дрожь пробежала по моей коже, вызвав мурашки на поверхности.

Белизна паруса ярко сияла в ночи. Черная буква "Т" в середине означала грозное присутствие — и это была всего лишь простая буква. Титан. Я никогда не видела ни одного из их кораблей, пришвартованных здесь, и никогда не думала, что увидела бы. Все знали, что Максим и Титаны были не в хороших отношениях. Я узнала об этом из первых рук.

Но не могло быть такого, чтобы Максим не знал; он заблокировал этот город. Никто не входил и не выходил без тщательной проверки у главных ворот или здесь, в порту. Неприкасаемые стояли в очереди группами по четыре человека, наблюдая за разгрузкой товаров.

— И куда, по-вашему, вы направляетесь, миссис?

Скрипучий голос раздался справа от меня, и я обернулась, чтобы посмотреть на мужчину постарше: невысокий, с седой бородой, с трубкой у губ, сидящий, скрестив ноги, в ветхой шлюпке, привязанной к причалу.

Он кивнул в сторону гавани.

— На твоем месте я бы дальше не пошел. Там плохие люди.

Я рассеянно смотрела на развевающийся гигантский парус, гнев и неуверенность поселялись у меня под кожей. Мой голос был мягким, задумчивым.

— Может быть, я одна из них.

Он усмехнулся.

— Миссис, вы на них не похожи; они ненормальные. Были воспитаны определенным образом. Кроме того, даже если бы ты была такой, у тебя нет навыков, чтобы быть одной из них.

У меня вырвался горький смешок.

— И ты так хорошо меня знаешь?

— Ты женщина. В тебе нет той ярости, которая есть у мужчин.

Я так не думала. Я чувствовала гнев.

Но я только сказала:

— Допустим, ты прав, — потому что он не знал. Он не знал, что мне снилось, что я видела или слышала. Кем я была.

— А теперь будь хорошей девочкой и помоги больному старику выбраться, — он протянул мне свою шляпу, и я нахмурилась, прежде чем порылась в кармане плаща и бросила туда несколько монет.

— Спасибо, миссис. Дым почти кончился.

Я неодобрительно посмотрела на него.

Краем глаза я уловила чью-то фигуру, и мое сердце забилось как барабан, когда я наблюдала, как он вышел на палубу корабля. Волна неуверенности захлестнула меня, и внутренний страх разжег немного гнева в моей груди.

Темные коротко подстриженные волосы. Черная одежда Титана.

Ролдан.

У меня зачесались ладони, когда я смотрела, как он перепрыгивал через трап и спрыгнул с борта корабля на причал, направляясь к нескольким Неприкасаемым. Ролдан последовал за мной в направлении материка, и я знала, что он направлялся во дворец.

Корабль просто стоял там. Дразня меня своим развевающимся парусом и скрытыми секретами. Два Титана, которые спустились по пандусу и встали перед ним, были всего лишь препятствием на пути. Два больших и грозных блокпоста, но я предполагала, что выяснила бы, насколько непоколебимы.

Я сделала шаг к ним.

— Будьте осторожны, миссис. Вон тот тип еще похуже. Он вонзит вам нож в спину. Не сможете победить даже лицом к лицу.

Я повернулась, чтобы взглянуть на него.

Он запнулся, поднеся трубку к губам.

Это были мои глаза — всегда были. Иногда мне удавалось заставить их казаться молодыми и невинными, иногда мне было все равно, и я позволяла темноте сгущаться.

— Знаешь, есть способ победить их, — тихо сказала я.

Он приподнял бровь, затянулся трубкой и задумчиво выпустил дым.

— Тогда в чем же секрет?

Я улыбнулась, глядя на темную океанскую воду.

— Ты умрешь.

Мои шаги гулко отдавались по дереву.

Ностальгия, скользкое чувство, которое оставляло вас с тяжестью на сердце и чувством потери, по какой-то причине нахлынуло на меня, когда я увидела решительные и сильные взгляды Титанов, которые стояли перед кораблем, больше похожие на статуи, чем на людей.

Я вложила в свой голос больше радости, чем было необходимо.

— Джентльмены? Вы знаете, который час? Моя мама всегда говорит, что мне нужно взять с собой новые карманные часы, но...

— Нет, — рявкнул один из них.

Он был выше другого, его лицо немного заострилось. На нем было то же, что я всегда видела на Ролдане: облегающая куртка без рукавов, свободные штаны и сапоги. Все черное. И точно так же, как у Ролдана, ни у того, ни у другого не было красного кольца, включенного в их фирменный знак, только пара тонких черных линий опоясывала их предплечья.

Зазвонил церковный колокол, оповещая меня о наступлении часа, и я улыбнулась.

— О, неважно!

И тут я споткнулась, рассыпав кошелек по всему причалу, и монеты зазвенели по деревянным доскам.

— Упс, — сказала я, извиняющимся тоном поднимая глаза и видя обоих Титанов с выражением отвращения, искажающим их черты. — Я, уф, просто заберу это...

— Оставь их и уходи, — рявкнул тот, что повыше.

— Но...

— Уходи.

Я поднялась на ноги.

— А теперь послушай сюда. Я не какая-нибудь плачущая горничная, которую можно отпугнуть. Эти монеты мои, и я останусь, чтобы забрать их!

Выдающееся выступление, если не будет немного самонадеянным признавать это.

Они оба непонимающе уставились на меня, как будто не могли поверить в мою наглость. Но затем тот, кто говорил, медленно подошел ко мне. Трепет предвкушения прокатился по мне, и я встретила его непоколебимый взгляд. Он подошел ко мне, стоя так близко, что я была вынуждена сделать шаг назад.

— У тебя есть три секунды, чтобы исчезнуть, прежде чем я решу, что этому кораблю нужна женщина, чтобы оживить его.

— А обычно получается пригрозить вашим противникам хорошим времяпрепровождением?

Я чуть не подавилась смехом, увидев его ошарашенное выражение лица.

— Она сумасшедшая, — выплюнул он Титану, стоящему позади него, который только хмыкнул в ответ.

— Надеюсь, ты не возражаешь против того, чтобы переспать с сумасшедшей женщиной, — сказала я.

— Нет, — ответ последовал незамедлительно.

Я сдержала смех. Это начинало казаться слишком простым. Разве у титанов не было больше здравого смысла?

Я встретилась с ним взглядом.

— Ты совершил три ошибки. Хочешь, я расскажу тебе о твоей первой?

Его губы сложились в хмурую линию, но взгляд говорил о том, что он заинтригован.

— Встречаешься со мной.

Он провел языком по зубам.

— Вторая?

— Разговариваешь со мной свысока.

Он кивнул, как будто притворялся, что слушал, но на самом деле думал о том, должен ли он сначала убить меня или поразвлечься со мной.

— Третье?

— Влюбляешься в меня.

Он моргнул, затем недоверчиво рассмеялся.

— И как ты пришла к такому выводу?

— Легко, — я улыбнулась. — Ты сейчас упадешь на колени и признаешь это.

Его взгляд стал подозрительным, нерешительным.

— Сейчас же.

Его лицо исказилось от гнева и замешательства, в то время как казалось, что он переживал внутреннюю борьбу; но затем его колени с глухим стуком ударились о палубу. Казалось, что признания в любви давались ему немного тяжелее, чем стояние на коленях у моих ног, потому что он стиснул зубы, но не смог удержаться от нескольких слов изумления моей ‘красотой’ и нежности, сорвавшихся с его губ. Однако он мог поработать над выражением своего лица и не выплевывать в меня эти слова.

Так вот, вот как это выглядело — лишать мужчину мужественности. Оставалось надеяться, что Генри не наблюдал ...

Взгляд другого Титана сузился, когда он сделал шаг в нашу сторону.

— Арчер, — рявкнул он, но Арчер не ответил; вместо этого его глаза были прикованы ко мне, загипнотизированные, но по-настоящему ненавидящие каждое мгновение этого.

Я не знала, что мужчина мог выглядеть так, будто готов целовать тебе ноги, если ты ему только позволишь, и в то же время так, словно он хотел придушить тебя, пока я не начала убирать эти доки и заставлять работорговцев бросать свою повседневную работу.

Я подняла плечо, глядя на растерянного Титана, наблюдающего, как его друг стоял на коленях у моих ног.

— Что я могу сказать? Наверное, я "сногсшибательна, как солнце", — передразнила я Арчера — он действительно умел делать комплименты, — прежде чем добавила: — Не самая красивая в стране, как говорит моя бабушка, но, несомненно, близка к этому, если я могу заставить Титана упасть ...