Глава 33

ЛАРА

Стоя перед коробкой, я смотрю на нее сверху вниз.

Подарок?

Может быть, это для Алии Ханым?

Осторожно вытаскивая записку из-под ленты, я открываю ее.

Ödülüm,

Надень это для меня на вечеринку.

Габриэль.

Мой взгляд устремляется к коробке, и мое сердце начинает биться быстрее.

Подарок для меня.

Я сажусь на кровать, рассматривая красивую коробку. Она черная, с узором из листьев по всей поверхности. Мне требуется мгновение, чтобы осознать волнение от получения моего первого подарка.

Я снова встаю и опускаюсь на колени перед креслом. Дрожащими пальцами снимаю крышку, и тут у меня перехватывает дыхание.

Боже мой. Это платье с витрины.

Я осторожно достаю мерцающую ткань из коробки и держу прекрасное платье перед собой. Мои глаза начинают затуманиваться, и я быстро моргаю.

Поднимаясь на ноги, я быстро раздеваюсь и влезаю в платье. Я бросаюсь в ванную и теряю способность дышать, когда вижу свое отражение в зеркале.

Я выгляжу как Золушка, а не как служанка.

Но…

Эмоции взрываются в моей груди, и рыдание срывается с моих губ. Закрыв лицо руками, я опускаюсь на корточки, мои плечи содрогаются, когда рыдания разрывают меня.

— Аллах, Аллах, — восклицает Низа. Она притягивает меня в свои объятия. — Лара, что случилось?

— Платье, — рыдаю я у нее на плече. — Оно такое красивое.

— Аллах Аллах, это не то, из-за чего стоит плакать.

Отстраняясь от нее, я оборачиваюсь.

— Я не могу это надеть, — плачу я, опустошенная тем, что это единственный шанс, который у меня есть надеть что-то настолько красивое на вечеринку, в то время, когда шрамы на моей спине испортят все.

— О. — Низа кладет руку мне на спину и подходит, чтобы встать рядом со мной. Бросив на меня успокаивающий взгляд, она говорит. — Ты можешь одолжить одну из моих шалей. У меня есть серебристо-черная, которая подойдет к платью.

Мой взгляд останавливается на ней, в моей груди зарождается надежда.

— Правда?

— Конечно. — Она нежно вытирает слезы с моих щек. Ее подбородок дрожит. — Прекрати плакать, пока я не присоединилась к тебе, и тогда мы не успеем ничего сделать.

Я проглатываю слезы и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на свое отражение в зеркале. Ткань мягко облегает мое тело, и при каждом движении она переливается.

— Ты купила платье вчера? — Спрашивает Низа, тоже восхищаясь платьем.

Я качаю головой.

— Это подарок. — Я тяжело сглатываю, поскольку мое горло грозит сжаться от напряжения, чтобы не заплакать. — Габриэль подарил его мне.

Глаза Низы встречаются с моими, удивление и надежда на ее лице.

— Правда?

Я киваю и, больше не в силах что-то скрывать от нее, признаюсь:

— Он мне действительно нравится, Низа Ханым. — Я провожу рукой по дорогой ткани. — Кажется, я влюбляюсь в первый раз.

Лицо Низы искажается, и меня заключают в крепкие объятия.

— Он отвечает тебе взаимностью?

Я киваю в ее плечо.

— Думаю, да.

— Аллах Аллах, это великое благословение. — Она отстраняет меня за плечи. — Завтра я уложу твои волосы и помогу тебе с макияжем. Ты будешь самой красивой женщиной на вечеринке.

Я киваю, и смех срывается с моих губ.

— Не могу дождаться.

Она толкает меня обратно в спальню.

— Переоденься, чтобы мы могли приступить к работе. Семья прибудет в десять утра. Нам нужно все подготовить.

Я жду, пока Низа выйдет из комнаты, затем осторожно снимаю платье. Я оставляю его висеть на дверце шкафа, чтобы я могла видеть его всякий раз, когда нахожусь в комнате.

Я быстро надеваю светло-голубые джинсы и мягкий кремовый свитер, затем снова надеваю черные балетки. Я торопливо выполняю свою утреннюю рутину, прежде чем спешу на кухню.

Я так занята, что время летит незаметно. Когда я ставлю поднос с пахлавой на решетку для охлаждения, Низа заходит на кухню, ворча:

— Они уже сводят меня с ума.

— Мне жаль, — бормочу я, не спеша встретиться с ними.

— Низа Ханым, это. Низа Ханым, то, — продолжает ворчать она.

— Могу ли я чем-нибудь помочь?

Она бросает на меня умоляющий взгляд.

— Ты отнесешь им чай? Они в гостиной с Алией Ханым.

— Конечно. — Я быстро готовлю поднос и даю Низе чашку, чтобы она могла отдохнуть, пока я ухаживаю за гостями.

Когда я вхожу в восточное крыло, я слышу взрыв громкого смеха. Я не понимаю, о чем идет разговор, поскольку они говорят по-турецки.

В тот момент, когда я захожу в гостиную, разговор прекращается. Я бросаю взгляд на двух женщин, замечая, что их черты лица намного темнее, чем у Алии. У них вьющиеся черные волосы, темно-карие глаза, и выглядит так, будто они несколько дней находились на солнце.

— Bu kadın kim¹⁸? — Спрашивает пожилая женщина.

— Это Лара, — отвечает Алия Ханым. — Лара, это тетя и кузина Габриэля, Айсенур Ханым и Эслем.

— Она не знает турецкий? — Спрашивает Айсенур Ханым.

— Нет, Лара полька.

— Аллах Аллах. Neden Polonyalı bir hizmetçi tuttun¹⁹? — Восклицает Айсенур Ханым с таким видом, как будто ее оскорбили.

— По-английски, Айсенур. Лара не понимает по-турецки, — отчитывает Алия Ханым пожилую женщину. — И я нанимаю кого хочу. — Она обращает свое внимание на меня. — Поставь поднос, Лара.

О. Точно.

Молодая женщина, которой, кажется, чуть за тридцать, оглядывает меня с ног до головы, как будто я грязная, отчего я чувствую себя неловко. Затем она комментирует:

— Она молода для горничной.

— Аллах Аллах! Лара не горничная. Она просто помогает Низе, пока не продолжит свою учебу, — огрызается Алия Ханым.

Я думаю, мне следует уйти. Мое присутствие, кажется, расстраивает всех.

Неуверенно улыбнувшись Алии Ханым, я быстро выхожу из комнаты и спешу на кухню.

— Как все прошло? — Спрашивает Низа.

Я расширяю глаза.

— Я думаю, что мое присутствие расстроило их.

Она машет рукой.

— Эти двое живут ради драмы. Поверь мне, ты тут ни при чем.

Теперь, когда у нас есть минутка передохнуть, я спрашиваю:

— Как ты думаешь, я могу позвонить Габриэлю, чтобы поблагодарить его за платье, или мне следует подождать, пока он вернется домой?

Она не колеблется.

— Подожди, пока он будет дома. Он занят работой.

Наливая нам чай, я сажусь за стол.

Низа бросает на меня пытливый взгляд.

— Он сказал, что ты должна называть его только по имени?

Я киваю, затем делаю глоток своего чая.

Она наклоняется вперед, выражение ее лица говорит мне, что она хочет знать все.

Я колеблюсь, не уверенная, чем мне позволено поделиться. Я узнала, что Габриэль очень скрытный, и я не хочу его расстраивать.

— Аллах Аллах, расскажи мне все! — нетерпеливо восклицает она.

Я бросаю на нее извиняющийся взгляд.

— Я не уверена, что мне позволено делиться.

Ее глаза расширяются от возбуждения.

— Он поцеловал тебя?

Застенчивая улыбка расплывается по моему лицу, заставляя Низу чуть не выпрыгнуть из кресла от счастья.

— Так вот чем занимается прислуга в течение дня, — внезапно говорит Эслем, заходя на кухню. — Я должна принести поднос обратно, потому что ты слишком занята болтовней.

Я подскакиваю и быстро забираю у нее поднос.

— Простите.

— Не извиняйся, — огрызается Низа. — У Эслема две руки.

Мои глаза расширяются, когда Эслем смеряет Низу свирепым взглядом.

— Как ты смеешь? Алия Ханым явно позволяет тебе делать все, что ты захочешь, но ты не будешь так разговаривать со мной. Знай свое место, слуга.

Похоже, что у Низы вот-вот лопнет вена, когда она поднимается на ноги. Я быстро ставлю поднос и встаю перед Низой. Сохраняя свой уважительный тон, как будто имею дело с Тимоном, я говорю:

— Мы приносим извинения, Эслем Ханым. Вам еще что-нибудь нужно?

Она смотрит на меня как на мусор, затем поднимает подбородок и покидает кухню.

Я быстро оборачиваюсь. Лицо Низы красное, руки трясутся. Я беру ее за руки.

— Все в порядке. Шшш. — Не зная, что еще сделать, я обнимаю ее и крепко прижимаю к себе. — Прости.

Одно дело, когда люди говорят со мной так, как будто я ничто, но то, что Низе пришлось испытать это, разбивает мне сердце.

Она глубоко вдыхает, и когда я отстраняюсь, она качает головой.

— Габриэль Бей узнает об этом, — говорит она дрожащим голосом.

О, Боже.

— Они здесь всего на пару дней, — пытаюсь я разрядить ситуацию.

Низа снова качает головой, затем бормочет:

— Давай приготовим обед для неблагодарных змей, пока одна из них снова не проскользнула на мою кухню.

— Я буду обслуживать их, — говорю я, не желая, чтобы они снова расстраивали Низу. Я привыкла иметь дело с жестокими людьми. Когда Низа хочет поспорить, я качаю головой. — Нет, Низа Ханым. Я буду обслуживать их. — В моем голосе звучит окончательность, которой я никогда раньше не слышала.

— Спасибо. — Она еще раз обнимает меня, прежде чем мы начинаем готовить еду.

Час спустя, когда я несу посуду в столовую, я готовлюсь ко всему, что может произойти. Войдя в комнату, за столом сидят только Айсенур Ханым и Эслем.

Я ставлю поднос и осторожно выгружаю посуду.

Эслем смотрит на еду, затем берет миску с шакшукой. Это рецепт приготовления баклажанов, цуккини, чеснока, помидоров и чили.

— Это лучшее, что ты можешь сделать? — спрашивает она, ее тон наполнен ненавистью.

Я поняла, что людям не нужна причина для ненависти, они просто ненавидят.

Прежде чем я успеваю спросить, следует ли мне отнести это обратно на кухню, Эслем медленно наклоняет миску, выливая блюдо на мои ботинки.

Инстинктивно я опускаю голову, когда она встает.

Она сжимает ткань моей блузки между пальцами.

— Это не то, что носят горничные. Ты проявляешь неуважение к моей матери.

— Простите, — почтительно бормочу я. Так рада, что Низы здесь нет.

Эслем берет миску с кисиром, турецким салатом, и выливает содержимое на мою блузку.

Это оставит пятно.

— Что, блять, ты себе позволяешь? — Голос Габриэля рассекает воздух, как удар хлыста.

Я мгновенно падаю на ковер и начинаю собирать еду в миску. По моему телу пробегают мурашки, мое сердце бьется со скоростью мили в минуту.

Внезапно меня крепко хватают за запястье и поднимают на ноги. Габриэль дергает меня к себе за спину, вторгаясь в личное пространство своей кузины.