Глава 36

ГАБРИЭЛЬ

Когда я прихожу домой, едва хватает времени, чтобы принять душ и переодеться в чистый костюм перед началом вечеринки.

Я ненавижу, что не смог вернуться домой раньше и пропустил большую часть дня рождения моей бабушки.

Спеша в развлекательный зал, я слышу гул голосов гостей, которые уже прибыли. Когда я захожу в зал, возникает слышимая пауза, прежде чем гости продолжают свои разговоры.

Мой взгляд скользит по всем людям, и, не увидев Лару, я подхожу туда, где моя бабушка стоит рядом с Эмре.

Когда я подхожу к ней, я заключаю ее в объятия.

— Mutlu Yıllar, Babaanne²¹, — Я поздравляю ее с днем рождения.

— Я волновалась, что ты не придешь, — отчитывает она меня.

— Я ненавижу всех гостей, но ни за что на свете не пропустил бы это.— Поворачиваясь, я осматриваю глазами толпу. — Где Лара?

— Я не уверена, — начинает говорить моя бабушка, но затем восклицает. — Там, у двери.

Мой взгляд устремляется туда, где стоит Лара, и я теряю способность дышать.

Твою мать.

Она уложила волосы мягкими волнами, а макияж подчеркивает ее скулы и губы. Гребаное платье облегает ее как вторая кожа, демонстрируя каждый чертов изгиб ее тела.

— Иисус, — бормочу я, подходя к ней, благодарный за шаль на ее плечах.

Я явно не продумал это, когда покупал платье для нее.

Лара выглядит как богиня и совсем не похожа на горничную, которую я украл у Мазура.

Я ненавижу, что другие мужчины увидят ее в этом платье.

Когда я подхожу к ней, беру ее за подбородок, приподнимая ее лицо и запечатлеваю собственнический поцелуй на ее губах, чтобы все увидели, что она моя.

Отстраняясь, я говорю:

— Ты выглядишь потрясающе, Ödülüm. — Делая шаг назад, мой взгляд скользит по ее телу. — Я ненавижу, что другие мужчины видят твою красоту. — Снова встречаясь с ней взглядом, я приказываю. — Не смей покидать меня сегодня вечером.

— Хорошо. — Она улыбается, и я почти рявкаю, чтобы она прекратила, потому что от этого ее глаза сверкают, как звезды.

Я, наверное, убью первого ублюдка, который на нее посмотрит.

Христос, помоги мне.

Взяв ее за руку, я переплетаю наши пальцы и притягиваю ее к себе.

— Я бы предпочел отвести тебя в свою спальню и снять с тебя это платье, чем присутствовать на этой вечеринке, — бормочу я себе под нос, чтобы гости рядом с нами не услышали.

Бросая взгляд на Лару, я вижу волнение на ее лице, когда она разглядывает обстановку, еду и гостей.

Это ее первая вечеринка, придурок. Позволь ей насладиться этим.

Я подвожу ее к своей бабушке.

— Лара, ты прекрасно выглядишь, — сияет моя бабушка. Ее глаза мечутся между нами. — Это лучший подарок на день рождения. Это все, чего я хотела.

— Это прекрасная вечеринка, — говорит Лара, улыбка не сходит с ее лица.

— Пфф. — Babaanne жестом указывает на нас с Ларой. — Я говорю о тебе и Габриэле. Я счастлива, что вы пара.

Счастье исходит от Лары, заставляя ее сверкать, как бриллиант.

— Я тоже.

— Я собираюсь произнести тост. — Бросив на Лару многозначительный взгляд, я говорю. — Останься с моей бабушкой. — Я бросаю взгляд на Эмре. — Проследи, чтобы никто не приблизился к ней.

— Evet, — бормочет он, подходя к Ларе сзади.

Я подхожу к маленькой трибуне и беру микрофон. Все замолкают и поворачиваются ко мне.

Господи, я ненавижу это.

Прочищая горло, я говорю:

— Я хочу поблагодарить вас всех за то, что пришли на восемьдесят четвертый день рождения моей бабушки. Она выглядит лишь на сорок восемь, верно? — Раздается одобрительный хор голосов.

Официант приносит мне бокал шампанского, и я поднимаю его.

— За самую удивительную женщину, которая вырастила нас с Эмре. С днем рождения, Babaanne.

Гости разражаются приветственными криками. Я делаю глоток шипучей жидкости, затем возвращаюсь к Ларе.

— Коротко и мило, — шутит Эмре.

Я бросаю на своего кузена сердитый взгляд.

— В следующий раз, когда ты произнесешь тост.

— Следующего раза не будет, запомни, — посмеивается он.

Музыка возобновляется, и, ставя бокал на ближайший столик, я протягиваю руку своей бабушке.

— Могу я пригласить тебя на этот танец?

— Конечно. — Она вкладывает свою ладонь в мою, и я веду ее на середину комнаты. Притягивая ее в свои объятия, я смотрю в глаза женщине, которая вытирала мои слезы и вела меня по этой жизни. Я редко произношу эти слова, но когда я начинаю двигаться с ней по полу, бормочу. — Seni çok seviyorum²².

Она сжимает мою руку.

— Gözümün nuru.

Когда я слышу, как она называет меня светом своих очей, в уголках моих губ появляется улыбка.

Я бросаю взгляд туда, где оставил Лару на попечение Эмре, и хмурюсь, когда вижу Арнольда Форбса, богатого бизнесмена, разговаривающего с ними.

В тот момент, когда песня заканчивается, я отвожу свою бабушку обратно к Эмре и притягиваю Лару к себе.

— Габриэль, так рад тебя видеть, — говорит Арнольд, протягивая мне руку.

Я крепко сжимаю ее.

— Взаимно. Надеюсь, тебе понравится вечеринка.

Потянув Лару на танцпол, я спрашиваю:

— Ты умеешь танцевать?

— Нет.

— Просто следуй моему примеру. — Я притягиваю ее к своей груди, затем улыбаюсь нервному выражению ее лица. — Я не позволю тебе оступиться.

— Хорошо.

Ее глаза прикованы к моим, когда я начинаю двигаться, ее тело подчиняется моему.

Улыбка Лары полна удивления, когда я веду ее через танцпол, затем она шепчет в абсолютном благоговении:

— Я танцую.

Музыка нарастает до крещендо, и я отворачиваю ее от себя. Шаль взлетает, прежде чем упасть на пол. Внезапно Лара спотыкается, и я бросаюсь вперед, чтобы подхватить ее за плечи, чтобы она не упала.

— Я держу тебя, — усмехаюсь я.

Лара стоит, застыв, ее губы приоткрыты, лицо бледное.

Наклоняя голову, я пытаюсь поймать ее взгляд.

— Лара?

В следующий момент я слышу вздохи, мои глаза поднимаются, и я замечаю, что гости смотрят на Лару с выражением ужаса на лицах.

Что за хуйня?

Я чувствую, как дрожь пробегает по ее телу, возвращая мое внимание к ней.

— Лара, ты в порядке?

Она медленно кивает.

Низа появляется из толпы, ее лицо напряжено от беспокойства, когда она берет шаль.

— Лара?

Что, черт возьми, происходит?

Замечая, что все смотрят на спину Лары, я обхожу ее, затем шок сотрясает меня с силой цунами.

Иисус, блять, Христос.

Толстые рубцы покрывают ее кожу в случайном порядке.

Следы от плети.

Я сам пытал людей и точно знаю, какая сила требуется, чтобы оставить такие отметины. Как кожа рассекается, когда металлический шип пронзает ее.

Неистовый гнев образует красную дымку вокруг моего зрения.

Мучительная боль, которую ей пришлось вынести.

— Ты в порядке, — шепчет Лара, как будто пытается успокоить себя, ее голос лишен эмоций. — Ты в порядке. Это не имеет значения. Ты в порядке.

— Блять, — огрызаюсь я и, быстро сбросив пиджак, набрасываю его ей на плечи.

— Уходите, — кричу я, свирепо глядя на перешептывающихся гостей.

Зал развлечений очищается со скоростью света.

Я обнимаю Лару и, опустив голову, говорю:

— Все уходят.

Она не отвечает. Когда остаемся только моя семья и мы, я отстраняюсь и смотрю на ее слишком бледное лицо.

— Лара?

В ее глазах пустота, как будто из них высосали всю жизнь.

— Ты в порядке, — продолжает шептать она. — Ты переживала и худшее. Ты в порядке. — Слова настолько тихие, что я почти не замечаю их.

Мое сердце. Она замыкается.

— Не смей отгораживаться от меня. — Схватив ее за плечи, я сильно трясу ее. — Посмотри на меня, Лара!

— Аллах, Аллах, — бормочет Низа, обезумев от беспокойства.

Моя бабушка придвигается ближе, прикрывая рот дрожащей рукой.

Наконец, глаза Лары фокусируются на моих, и я снова смотрю на ее лицо, умоляя:

— Впусти меня. Не скрывай этого от меня.

Ее черты искажены душевной болью.

— Я испортила вечеринку.

— Ты ничего такого не делала. — Я наклоняюсь, не желая терять ее внимание.

Ее глаза начинают блестеть от непролитых слез, но она сжимает челюсти, чтобы не расплакаться.

— Господи, Лара, ты убиваешь меня. Просто выпусти это. Позволь мне помочь тебе нести это.

Она качает головой и пытается отстраниться от меня.

— Не смей, мать твою! — Я огрызаюсь.

Она мгновенно останавливается, затем бросает на меня умоляющий взгляд, ее подбородок дрожит.

Я чертовски полон решимости проникнуть в ее голову. Прижимаясь своим лбом к ее лбу, я приказываю с каждой унцией доминирования, которая у меня есть:

— Впусти. Меня. Внутрь.

На ее лице столько боли, что мое сердце разрывается прямо посередине. Внезапно из нее вырывается рыдание, и она врезается мне в грудь, утыкаясь лицом в меня.

Мои руки образуют стальные кольца вокруг нее, когда она, наконец, сдается и ломается.

Глядя на свою семью, я бормочу:

— Оставьте нас.

Один за другим они выходят из комнаты, предоставляя нам уединение.

Я опускаю голову и говорю:

— Я держу тебя, детка. Выпусти все это.

Ее рыдания – настоящая гребаная пытка. Я стаскиваю с нее пиджак, роняя его на пол. Кладу руку ей на спину, я нежно глажу отметины, оставленные на ее коже этим гребаным безумцем.

— Мазур сделал это с тобой?

Она кивает, прижимаясь ко мне как можно ближе.

С таким ростом, как у Лары, я могу видеть часть ее спины и замечаю, что некоторые рубцы еще не зажили.

— Когда была последняя порка?

Думаю, я уже знаю ответ, но не могу собраться с силами вовремя, когда она говорит:

— Когда… я опоздала… с ... едой.

Я закрываю глаза, когда накатывает волна удушающего сожаления.

Ее избили, как животное, из-за меня.

Мой голос хриплый, когда я шепчу:

— Мне так чертовски жаль. — Я целую ее в макушку, затем отстраняюсь, чтобы видеть ее лицо. Слезы сверкают на ее щеках, каждая врезается мне в душу.

Когда ее глаза встречаются с моими, я повторяю:

— Прости за ту роль, которую я сыграл во всей той боли, которую тебе пришлось вынести. — Наклоняясь, пока между нами не остается только дыхание, я говорю сдавленным голосом. — Прости, что не нашел тебя раньше.

Лара обвивает руками мою шею, прижимая меня так крепко, как только может.

— Тебе все равно... насчет... следов?