ГЛАВА 4

Джесси снимает с меня тесные боксерские перчатки, пока я болтаю о своей так называемой комбинации. Неосведомленный человек заподозрил бы, что я только что вместе победила Арнольда Шварценеггера и Мухаммеда Али. Я вздрагиваю, когда понимаю, что мои костяшки ярко-красные, и продолжаю ерзать пальцами, чтобы улучшить кровообращение.

— Ты молодец, Блэр, — хвалит Джесси. — Тебе следует чаще ходить на занятия.

Я улыбаюсь и сжимаю его руку. Джесси милый, но я думаю, что буду бегать и время от времени посещать занятия йогой. Я до сих пор в шоке от ММА, и это никогда не будет моей сценой. Кроме того, я почти уверена, что большую часть урока я работала на нулевом кислороде. Я не врач, но это не может быть хорошо, верно?

Комната начинает пустеть, но люди все еще толпятся вокруг Тая, задавая ему вопросы. Особенно девушки. Мои волосы прилипли к липким вискам, а щеки раскраснелись.

Мои узкие штаны для йоги и розовый топ промокли, но я чувствую себя абсурдно непобедимой.

Наконец Тайлер возвращается к нам, делая глоток протеинового коктейля. По комнате все еще разбросано несколько человек, болтающих о пинках в голову и еще о чем-то подобном. Тайлер смотрит на меня непоколебимым взглядом.

— Всем выйти, — приказывает он, повышая голос. — Барби остается.

Болтовня прекращается, и все любопытные взгляды устремлены на меня. Я скрещиваю руки, пытаясь выглядеть равнодушной, но румянец выдает меня.

Джесси качает головой, смеясь про себя, и встает с табуретов, на которых мы сидим. — Осторожнее, Блэр. Этот не берет пленных. — Он уходит, хлопая себя по спине и выгоняя людей из комнаты.

Все, кажется, принимают приказ Тая и убегают без возражений. Он невероятно хорошо пользуется властью. Еще одна вещь, которую можно добавить к списку того, что меня в нем раздражает.

Я смотрю, как дверь закрывается за последним человеком, который вышел, и закрываю глаза, вдыхая весь кислород, который я могу получить в свои легкие. Я смогу справиться с ним. Я смогу справиться с Таем Уайлдером.

Конечно, я смогу справиться с Таем Уайлдером.

Я (почти) сильная, (полу)независимая женщина, и я смогу. Справиться. С. Тайлером. Уайлдером.

Иисус Христос. Я не смогу справиться с ним.

Он ходит вокруг меня, как тигр, осматривая меня с ног до головы и даже не пытаясь скрыть это.

Его глаза сканируют меня, как будто он пытается решить, нравится ли ему то, что он видит. Я остро ощущаю свое тело, инстинктивно втягиваю живот и выпрямляюсь. Когда я понимаю, что я сделала, ужасаюсь. Каждая феминистская кость в моем теле приказывает мне убраться отсюда к черту, но мозг на мгновение похищают гормоны, и его рот заклеен изолентой. Я таю, как воск свечи, от пристального взгляда его. Я чертовски немая. Точно так же, поскольку я сомневаюсь, что смогу что-то сказать, когда он так невероятно близко.

— Ударь меня, Барби, — бормочет он, его взгляд из-под капюшона вонзается в мою одежду, заставляя меня чувствовать себя о-о-очень голой.

— Перестань называть меня так. — Я облизываю губы, во рту пересохло. Он продолжает кружить вокруг меня, его женская кофта плотно прилегает к его мускулистому телу.

— Ударь меня. Сейчас же, — рявкает он мне в лицо. — Какого черта ты ждешь? Давай сейчас. Отдай все, что у тебя есть.

Я поднимаю руку и наношу слабый удар ему в бицепс, почти не касаясь его. Он запрокидывает свою красивую голову и смеется, демонстрируя жемчужно-белую нить. Его улыбка быстро умирает.

— Сильнее, Барби.

Удар.

— СИЛЬНЕЕ!

Удар.

— СИЛЬНЕЕ!

Я останавливаюсь и смотрю на него. Он приближается. Я знаю, что он ожидает, что это выведет меня из равновесия, и я подыгрываю ему. Я делаю шаг назад, а он делает два шага вперед. Теперь он для меня предсказуем, и я намерена этим воспользоваться. Планируй заранее, сказал он, верно? Мы продолжаем это дурацкое танго, пока он не окажется под углом, который позволит мне нанести хороший удар.

— Тебе нравится издеваться надо мной, не так ли? — Я набираю обороты и наношу самый сильный удар, на который только способна. Мои суставы пульсируют, когда мой кулак сталкивается с его напряженными мышцами живота. Несмотря на то, что это я бью его, я также визжу, как маленькая девочка, которую только что заклинило. Удар такой сильный, что мое плечо почти вывихнуто. Хотелось бы думать, что мне удалось причинить ему боль, но, судя по ленивой ухмылке на его лице, я сомневаюсь, что он это почувствовал.

— Серьезно? — кричу я. Он даже не вздрогнул.

Он постукивает по нижней губе, глядя вверх, делая вид, что думает о чем-то. — Ты понимаешь, что я профессиональный боец, верно?

— Нет, я думала, ты астрофизик. — Я прикусываю внутреннюю сторону щеки и скрещиваю руки.

Его ухмылка превращается в ухмылку, и он прижимает меня к стене и зажимает между своими массивными руками. Я задыхаюсь от удивления и чувствую, как тепло гудит между нами, как электричество. В его глазах безумный смех, и я чувствую, как его ребра и пресс прижимаются к моей груди. Его указательный палец прижимается к моим губам, когда его вес с силой переносится на мое гораздо меньшее тело.

— Не. Кричи, — шепчет он.

Каждый волосок на моем теле стоит по стойке смирно. Я борюсь за глоток воздуха, мой взгляд перемещается с его глаз на губы. Я под сильным впечатлением, и я начинаю забывать причину, по которой я не хочу его в первую очередь. Он настолько греховно сексуален, что меня это даже злит. Злюсь на него, злюсь на себя и особенно злюсь на его мать, которая воспитала сына, который чертовски уверен, что может иметь любую девушку, которую он когда-либо видел.

Тай смотрит на меня, просчитывая свой следующий шаг под густыми темными ресницами. Его челюсти сжаты, и кажется, что в его голове одновременно проносится миллион мыслей.

— Тайлер… — я прочищаю горло. Мой голос звучит чуждо мне. — Не целуй меня.

Я не хочу пострадать. А поцелуй с ним швырнет меня по скоростной полосе к столкновению с этим ходячим бедствием. Дерзкий, самоуверенный, взрывной.

И я абсолютно не контролирую свои чувства по отношению к нему.

— Ты боишься, — ровно заявляет он, не отрывая от меня взгляда.

Я киваю, закрывая глаза, прежде чем я поцелую его.

— Хорошо. Так и должно быть. — Он высвобождает меня из своей хватки и делает шаг назад. Воздух покидает мои легкие, как только я больше не сжата между его руками, оставляя меня сдутой и холодной. Он начинает идти к двери, а я держусь одной рукой за стену, восстанавливая равновесие.

— Это был хороший удар, — бормочет он почти про себя, но следующее, что он говорит, громко и ясно, и определенно предназначено для меня. — И ты права, что испугалась. Я бы никогда не ударил тебя, Барби, но я сделаю тебе больно, хорошо.

Он с грохотом закрывает за собой дверь, оставляя меня одну в большой пустой комнате.

Я сползаю по стене на пол, хватаюсь за голову и трясу ею, пытаясь понять, что только что произошло.

Я нахожусь в неприятности. Глубокая, глубокая беда.

***

— Я не уверен, что съесть бутерброд с яичным салатом перед просмотром «Ходячих мертвецов» — хорошее сочетание. — Я стону, моя голова покоится на плече Шейна. Мы оба боремся с рвотным рефлексом, наши глаза прикованы к телевизору, когда голова зомби взрывается.

— Я не уверен, что есть и смотреть «Ходячих мертвецов» — хорошее сочетание, и точка, — говорит он.

На экране телевизора Рик связывает отца и сына с Карлом, когда они оба убивают кучу зомби. Я вздыхаю и зарываюсь в футболку Шейна «Мне нравятся дети, они вкусные с кетчупом».

— Как прошла сегодняшняя тренировка, тупица? — Он проводит пальцами по моим волосам, и я позволяю ему. Ну и что, если он сжал мою ногу на днях? Он также мой близкий друг, и я уверена, что он понял намек.

— Десять оттенков сверхъестественного. Я хорошо справилась с кардио и справилась с одним хорошим ударом, но получила очень странные ощущения от Тая.

Шейн закатывает глаза. — Этот придурок чуть не раздавил мне руку. Не позволяй ему держать детей.

Я неловко хихикаю, размышляя, не рассказать ли ему, как Тай выгнал всех остальных из комнаты, чтобы я могла пять минут бить его по руке. Наверное нет. После недавних флюидов Шейна «Хочу залезть в штаны», я не уверена, что добавление к этому пагубному рецепту действий Тая — правильное решение.

— Как продвигается расследование Элизабет Пассион? Уже говорил с Иззи? — Я спрашиваю.

— Я уверен, что профессор Пениман не ожидает, что я поговорю с кем-то, кто на самом деле работает моделью. На следующей неделе у меня назначено интервью с одним из их пиарщиков.

— Ты шутишь, да? — Я сижу прямо, вглядываясь в его лицо. — Ты вырос с одной из лучших моделей и отказываешься от ее помощи. Что произошло между вами двумя, когда ты отправился во Францию и встретил ее там?

Я сошла с ума, если подумала, что эти двое сделали что-то за моей спиной, что заставило их ненавидеть друг друга до глубины души? Прошлой ночью, когда я пыталась поговорить с Иззи о Шейне, она переключила тему на погоду. Погоду!

— Ничего. Ничего не произошло. Никакой драмы. Не веди себя так, будто мы когда-то ладили.

— Но вы никогда не избегали друг друга. Ну, до недавнего времени.

— Мы вращаемся в разных кругах. — Он пожимает плечами, его челюсти напрягаются.

Я вздыхаю и качаю головой. — Поговори с ней. Даже если она ведет себя так, будто ей наплевать, я знаю Иззи. Она ненавидит, когда на нее злятся.

Как по сигналу, мой лучший друг нажимает кнопку паузы и крепко держит меня за плечи. Я сразу знаю, что у нас будет разговор. Знаете, тот, когда ты разбиваешь свою дружбу на миллион кусочков, потому что один из вас решает, что хочет знать, каково это — валяться между простынями. Мне нужно затормозить эту штуку, быстро. У нас не может быть разговора. Я не готова к разговору. Разговоры переоценивают. Почему мы все не можем просто смотреть, как убивают зомби? (Извини, Тай, я не имела в виду тебя.)