Его руки сжимают рукоятку лопаты до белых костяшек, а плечи трясутся от эмоций, от того, что он так отчаянно пытается удержать внутри.

― Все это легло на плечи Салли. Я должен был быть рядом со своими мальчиками, я никогда себе этого не прощу.

Меррик опускает голову и роняет лопату, закрывая лицо руками. Не думая, даже не понимая, о чем он говорит, я обнимаю его, и Меррик теряет контроль.

Он падает на цемент, и я опускаюсь рядом, все еще обнимая, словно могу как-то удержать его, несмотря на рыдания, которые, кажется, разрывают его на части.

― Я никогда, никогда не прощу себя за то, что сделал. Я был им нужен. Они не должны были потерять нас обоих. Но когда я вернулся домой, доказательства того, как тяжело это было, как ужасно было то, что произошло… Я видел это повсюду, вокруг себя, и это было невыносимо. Мысль о том, чтобы попытаться отремонтировать дом, сделать его таким, каким он был раньше… казалась невозможной и даже неправильной. Потому что он никогда не станет таким, как был, без нее. Даже пытаться было ложью. Но я должен был, должен был… почему я позволил им жить так?

Я обнимаю Меррика, вдыхая аромат его кожи, немного похожий на запах Салливана и немного на запах моего отца из-за слабого намека на бурбон.

― Все хорошо, ― бормочу я, поглаживая его по спине. ― Все будет хорошо.

По кусочкам, которые я смогла соединить, а также по нечетким татуировкам на его пальцах я поняла, что Меррик провел некоторое время в тюрьме после смерти жены и чувствует себя чертовски виноватой за это.

― Стелла значила для меня все… но я потерял контроль… Не могу представить, каково было моим мальчикам, здесь, в одиночестве…

Может, мне не стоит спрашивать, но я должна знать.

― Что случилось?

Его голос звучит хрипло и сдавленно.

― Я поймал его и задушил… за то, что он забрал у меня Стеллу.

Теперь я понимаю… преследователь у двери. Меррик, судя по всему, убил его.

А это значит, что Салли потерял обоих родителей, когда ему было всего восемнадцать.

Я изо всех сил обнимаю Меррика.

― Вы не хотели бросать их. Вы вернулись домой, как только смогли. Мой отец никогда не возвращался домой. Он был алкоголиком. Он изменял моей маме, разбил ей сердце. Он лгал и подводил меня. И после всего этого, больше всего я его ненавижу за то, что он ушел. Он бросил нас, ему было все равно. Но я бы предпочла, чтобы он все равно был рядом, чем осознание того, что он бросил меня, потому что я была ему не нужна и он не любил меня.

― Но я же их бросил… ― стонет Меррик.

― Вы не бросали своих сыновей, вы отомстили за их мать. И они уже простили вас за это. Ваши мальчики сильные и талантливые, потому что вы со Стеллой любили друг друга и вырастили хороших мужчин. Они смогли справиться благодаря вам. Посмотрите, как хорошо вы их воспитали ― гордитесь своими сыновьями за вас обоих.

― Я не могу, ― всхлипывает он. ― Я подвел их. Я подвел их.

Я не знаю, что на меня нашло. Может быть, это стресс и боль, которые я видела на лице Салливана. Может, это надежда, которую он едва позволил себе почувствовать на этой неделе. А может, это моя обида на собственного отца.

Я хватаю Меррика за плечи и заставляю посмотреть мне в лицо, практически встряхивая его.

― Тогда перестаньте их подводить! ― рявкаю я. ― Салливану все равно, что было раньше, вы слышите меня? Он любит вас! Он любит вас так чертовски сильно! Единственное, что его волнует - это чтобы вы снова были в порядке и здоровы. Если он вам дорог, вы перестанете себя наказывать.

Меррик смотрит на меня глазами, которые сейчас определенно налиты кровью, но не от алкоголя, а от слез.

Он жалобно говорит:

― Я не могу этого сделать. Я столько раз терпел неудачу. Я слаб.

― Нет ничего слабого в том, что вы чувствуете к своим сыновьям. Сделайте это для них, если не можете сделать это для себя.

Мне больно это говорить. Мой отец не любил меня настолько, чтобы измениться. Он даже не любил меня настолько, чтобы остаться.

Но Меррик не такой, как мой отец. Я сама в этом убедилась.

Он действительно любит своих сыновей. А любовь - мощный мотиватор.

― Каждый может изменить в себе все, что захочет, если готов приложить к этому усилия. Посмотрите на меня. Я была маленькой испуганной мышкой, а теперь обманываю миллиардера. Я была нищей, но собираюсь открыть свой собственный ресторан. Я была одинокой неудачницей, а теперь я… дружу с самым горячим парнем из всех, кого знаю.

Даже с опухшим от слез лицом Меррик усмехается.

― Дружит она, ― фыркает он. ― Вы двое просто смешны.

В моей груди зарождается надежда, хотя мы должны были говорить о Меррике.

― Думаете, я нравлюсь Салли?

Я совершенно откровенна, но Меррик добр. Он встает, протягивая руку, чтобы помочь мне подняться.

― Он без ума от тебя, малышка.

Теперь я сейчас расплачусь от восторга.

Услышать это от Меррика значит гораздо больше, чем от Мартиники. Меррик видит нас, когда мы не притворяемся.

И он знает своего сына. Так что, если Меррик не заблуждается… может быть, это правда?

Боюсь, что он увидит, как я счастлива. Я боюсь даже почувствовать это.

Поэтому пытаюсь строить из себя крутую, хотя я никогда, никогда не была даже близко похожа.

― Это хорошо, ― говорю я. ― Потому что, знаете… он мне тоже вроде как нравится.

Меррик издает тихий звук, который я через мгновение распознаю как смех.

― Я знаю, малышка. Ты довольно очевидна.