Джессика, которая обычно чувствует сарказм, как ищейка, ослеплена красивым лицом.

Она наклоняется вперед, чтобы рука Ангуса соскользнула с ее плеч, и упирается локтями в стол, выставляя на всеобщее обозрение свою грудь. Она смотрит на Салливана из-под полуопущенных век.

― Приходи на мою вечеринку на следующей неделе.

Мое лицо розовеет, а желудок болезненно сжимается.

Кажется, невозможным, чтобы взгляд Салливана не упал на эту роскошную грудь. Ведь она практически вывалила ее на стол. Даже я взглянула.

Но Салливан обладает сверхчеловеческими способностями к самоконтролю. Его взгляд не опускается ни на миллиметр, твердо фиксируясь на лице Джессики.

― Звучит заманчиво, ― говорит он. Но при этом он не берет на себя обязательств посетить мероприятие.

Между бровями Джессики снова появляется маленькая черточка. Она откидывается назад в кабинке, скрестив руки на груди.

Я впечатлена.

Джессика сногсшибательна, десять из десяти во всех отношениях, которые, по моему мнению, имеют значение для мужчин. Я точно знаю, как бы повел себя Трент, если бы увидел, что она проходит мимо. Я бы побоялась оставить их в комнате вдвоем.

Но Салливан заставляет меня чувствовать себя единственной женщиной в мире. Или, по крайней мере, единственной, кто имеет для него значение.

И даже если это притворство… он все равно проявляет ко мне уважение.

Моя рука скользит по его бедру.

Его пальцы сжимаются на моем плече, и он притягивает меня к себе, прижимаясь губами к моему виску.

Ангус наблюдает.

Он уже допил свой второй мартини, ни разу не поставив бокал на стол.

― Может, мне стоит нанять тебя, ― резко говорит он Салли. ― Чтобы ты помог мне найти то, что я ищу.

Я стараюсь держаться очень спокойно и даже не дышать.

― Конечно, ― говорит Салливан, как будто он оказывает Ангусу услугу. Как будто для него это не имеет никакого значения. ― Что ты ищешь?

Пока Ангус рассказывает о том, каким он видит новый кампус, Джессика берет меню и просматривает его так, что становится ясно, насколько скучным кажется ей этот разговор.

― Ты обещал, что не будешь говорить о бизнесе… ― жалуется она.

― Детка, наша жизнь – это бизнес. ― Ангус снова пытается обнять ее за талию. ― Если ты не работаешь, ты умираешь.

― Если это все, о чем ты собираешься говорить, я пойду посижу с Тео.

Ух ты.

Джессика пересаживается в кабинке по другую сторону от меня, как раз когда официант подходит, чтобы принять наш заказ. После этой минутной передышки мы оказываемся тет-а-тет, всего в нескольких дюймах друг от друга, достаточно близко, чтобы ее сладкий цветочный парфюм заполнил мои ноздри, а ее блестящий увлажняющий крем перекочевал с ее ног на мои.

― Так как вы познакомились? ― спрашивает Джессика, давая понять, что цель ее визита ― дальнейший допрос.

― В средней школе.

― Хм. ― Это уже отметка в мою пользу, галочка в графе «это абсолютно реальные отношения». ― И вы поддерживали связь все это время?

― Мы столкнулись на вечеринке. Он пригласил меня на танец, и в следующий момент… ― мои глаза встречаются с глазами Салливана, ― …мы стали встречаться.

Салли ухмыляется. Он болтает с Ангусом, но слушает нас. Я поняла это по его положению тела.

― Это серьезно? ― Джессика поднимает бровь, ее тон недоверчив.

― О, да, ― говорю я. ― Очень серьезно. Он совершенно одержим мной.

Салли прикусывает губу, не сводя глаз с Ангуса.

У Джессики снова появляется морщинка. Мне начинает нравиться эта морщинка. Она такая решительная. Ей приходится бороться со многим.

― Ух ты, ― говорит она, как будто ни на секунду не поверила в это. ― То есть он знает о тебе все? Все твои любимые блюда, любимые песни, любимое место для педикюра?

Я прекрасно понимаю, к чему она клонит.

Она хочет поймать нас, прямо здесь и сейчас, на том, что мы лживые обманщики.

К сожалению… она права.

Хуже того, мы с Салливаном не нашли времени, чтобы запомнить список того, что нам нравится. Сейчас я понимаю, что это было довольно большим упущением.

Я бросаю взгляд на Салливана. Он занят с Ангусом и не дает мне ни малейшего намека, что я должна делать.

Я пытаюсь схитрить.

― Ну, вообще-то я никогда не делала педикюр, так что…

― Ты никогда не делала педикюр?

Джессика смотрит на меня так, будто я гость с планеты неудачников. Она была бы шокирована, узнав, что я также никогда не принимала звуковую ванну и не засовывала во влагалище нефритовое яйцо за две тысячи долларов.

― Нет, не делала. Но в остальном, конечно, Салливан очень внимателен.

― Это здорово! ― говорит Джессика с самой большой и фальшивой улыбкой, которую я когда-либо видела. ― Это так мило! Значит, я могу проверить его прямо сейчас, как в «Игре молодоженов»?

― Ну, наверное. Но…

― Ладно, Салливан, ― прерывает она его разговор на полуслове. ― Когда у Тео день рождения?

― Двадцать пятого сентября, ― моментально отвечает он.

Слава богу, что у Салливана хорошая память и он провел свои исследования.

Я не знаю, когда его день рождения. Но, к счастью, Джессика не спрашивает. Она слишком занята расспросами моего фальшивого бойфренда.

― Какое у нее второе имя?

― Клементина.

Черт, он хорош.

― Какую пиццу она любит?

Вспомнит ли Салливан?

― Грибную, ― говорит он. ― Но она не против пепперони.

― Я тоже мог бы это сказать, ― говорит Ангус.

Он выглядит раздраженным этой игрой, а может, просто соперником.

Когда Джессика спрашивает:

― Какую книгу Тео читает сейчас?

Ангус кричит:

― Сияние! ― как будто он наконец-то получил свой шанс в Jeopardy. Он слишком доволен тем, что правильно ответил, чтобы заметить убийственный взгляд своей девушки. Ухмыляясь, он говорит мне: ― Я видел ее у тебя на столе.

― Вообще-то, ― говорит Салливан, ― она закончила эту книгу на прошлой неделе. Сейчас она читает «Молчание ягнят». ― С чуть более тонкой ухмылкой он говорит: ― Я видел ее на тумбочке.

Теперь он создал монстра. Ангус намерен доказать, что знает меня лучше, чем Салливан, благодаря четырем годам совместной работы двадцать четыре на семь.

― Любимая песня? ― спрашивает Джессика.

― «Вечеринка в США», ― говорит Ангус.

― Я бы сказал «Подсолнух», ― говорит Салливан.

― Салливан прав. ― Я улыбаюсь ему. Эта песня не слишком сложная ― я пою ее всю неделю, пока готовлю. Но я также слушала ее в своем кабинете миллион раз, и, видимо, Ангус никогда этого не замечал.

― Как зовут маму?

― Э-э… ― Ангус выглядит смущенным, что пропустил этот вопрос. Как, блядь, и должно быть.

― Диана, ― говорит Салливан.

― Отпуск мечты?

Теперь Ангус просто выпаливает.

― Токио?

― Италия, ― говорит Салливан. ― За настоящей грибной пиццей…

Он тоже не знает, но это довольно хорошее предположение.

Джессика потеряла контроль над этой игрой; все складывается совсем не так, как она планировала. Она задает вопросы быстрее, а Салливан отвечает с легкостью.

― Чего она боится?

― Акул, недосоленной еды и подвести людей.

― Что ее больше всего раздражает?

Салливан улыбается.

― Отсутствие благодарности.

― Жизненные амбиции?

― Открыть свой собственный ресторан.

Сквозь стиснутые зубы Джессика говорит:

― Влюбленность в знаменитостей?

― Я знаю это! ― триумфально восклицает Ангус. ― Адам Драйвер!

― На основании чего? ― смеюсь я.

― На основании того, сколько раз ты смотрела этот дурацкий фильм про динозавров.

Я не утруждаю себя тем, чтобы ответить ему, что одна ходила смотреть как Адам Драйвер сражается с гигантскими космическими ящерами целых три раза, потому что была в глубокой депрессии.

Салливан торжественно качает головой.

― Извини, Ангус, но в этом случае мне придется выбрать Риза Риваса.

Джессика говорит:

― Кто, черт возьми, такой Риз Ривас?

Салливан открывает строку поиска в интернете и показывает результат.

― Он исключительно в ее вкусе.

Он поворачивает телефон, чтобы показать фотографию Ангусу и Джессике.

Ангус разражается хохотом. Джессика выглядит растерянной.

― О, Боже! ― говорит Ангус. ― Ты выглядишь точно так же, как он.

Салливан кивает.

― Так выглядят близнецы.

Нам приносят еду, и Джессика возвращается на свою сторону кабинки, глубоко недовольная.

Я же, напротив, чувствую себя потрясающе.

Ангус официально нанял Салливана.

И кто-то в этом мире знает мою любимую песню и мое второе имя.