Глава первая

Райли

Я чувствую себя так, словно нахожусь в печи. Почему здесь так чертовски жарко? Стоп, а где это здесь? По мере того как туман сна медленно покидает мой мозг, и я просыпаюсь, ко мне приходит осознание того, что я нахожусь не в своей постели.

Моя слабая попытка вывернуться из-под тяжелой руки, обнявшей меня за талию, пресекается, когда эта рука обхватывает меня крепче и прижимает спиной к мужской груди. Я замираю, надеясь не разбудить того, кому принадлежит рука.

Опускаю взгляд на эту руку, очень мускулистую и татуированную, и с моих губ срывается тихий стон. События прошлой ночи медленно возвращаются в мое сознание, и я понимаю, кому она принадлежит. Тело, которое идет в комплекте с рукой, представляет собой 182-сантиметровую гору мускулов. Одна мысль о том, что это тело может сделать с моим, заставляет меня пересмотреть план побега.

Чем может навредить еще один раунд? Еще один великолепный момент, когда наши тела сольются воедино, прежде чем я уйду и никогда больше не поддамся соблазну. Я двигаюсь, упираясь задницей в его член. Чувствую его твердость, продолжая тереться о него.

Рука вокруг меня напрягается, каким-то образом притягивая мое тело еще ближе. Его хриплый голос рычит мне в ухо, заставляя мурашки разбегаться по всему телу.

— Знаешь, детка, если ты хочешь, чтобы младший вышел поиграть, все, что тебе нужно сделать, это попросить. Он готов стать твоим в любое время.

Повернувшись к нему лицом, я беру его член в руку и медленно поглаживаю его вверх-вниз.

— Ммм, думаю, я бы хотела поиграть с ним еще разок, прежде чем мне придется уйти, — заявляю я, опустив голову, не в силах смотреть ему в глаза.

Не знаю почему, но этот человек заставляет меня чертовски нервничать. Он вызывает бабочек, нет, не бабочек, скорее улей пчел, жужжащих в моем животе. Это нервирует, и обычно я оказываюсь за дверью раньше, чем он успевает моргнуть. Но его младший — это что-то особенное, и я хочу еще. Только один разок, говорю я себе.

— Детка, если ты решила, что я отпущу тебя после еще одного раза, подумай еще, — его голос такой строгий и серьезный, что я поднимаю голову и смотрю в глаза, которые внимательно изучают мое лицо. Черт, кажется, он действительно серьезен. Как раз в тот момент, когда я собираюсь опровергнуть его утверждение о том, что он может меня удержать, меня прерывает стук в дверь. Но именно слова, которые раздаются в доме, заставляют мое тело замереть, а разум — впасть в панику.

— Полиция, откройте!

Снова стук, снова требование открыть. Брэй ругается под нос, вскакивая с кровати и быстро надевая одежду. Оглянувшись на меня, он говорит:

— Что бы ни происходило, оставайся здесь. Не покидай эту комнату. Я хочу, чтобы ты была здесь, в этой кровати, когда я разберусь с этим дерьмом.

Да пошел он. Я стряхиваю оцепенение со своего переполненного похотью мозга и набрасываю на себя первое, что нахожу на полу. Это оказалась футболка, которая была на нем прошлой ночью.

Мой взгляд окидывает спальню и останавливается на телефоне. Взяв его, я направляюсь к двери. Как только моя рука оказывается на ручке, ладонь Брэя смыкается вокруг нее, останавливая мое поспешное бегство.

— Райли, ты сошла с ума, если хоть на минуту думаешь, что я позволю тебе уйти отсюда, особенно в таком наряде.

Освободив свою руку от его, я поворачиваюсь и пихаю его в грудь, в его каменно-твердую чертову грудь. Вместо того чтобы представлять, что я могу сделать с этой грудью, я позволяю гневу закипать внутри меня, досадуя на то, что сама поставила себя в такое положение. Я до сих пор помню, как в дверь дома моего детства постучали и сказали эти слова, только искали они не какого-то парня, с которым я только что познакомилась. Нет, они искали моего отца.

Я чувствую, как подступают слезы от нахлынувших воспоминаний, и это только сильнее злит меня. Я не слабая. Я не позволяю себе быть уязвимой девушкой. Я сильная, независимая и планирую оставаться такой.

Я отталкиваю его от себя, что он, очевидно, позволяет мне сделать, потому что, скажем прямо, я никак не могу сдвинуть с места эту мужскую громадину.

— Ты не имеешь права указывать мне, что я могу делать, а что нет. Мы с тобой отлично провели время прошлой ночью, но это все. Я ухожу. Надеюсь, тебе понравится время, проведенное в наручниках, — говорю я, отступая к двери.

Брэй делает шаг ко мне, и я протягиваю руку, чтобы остановить его.

— Если ты хоть пальцем дотронешься до меня или попытаешься помешать мне покинуть эту комнату, я закричу, как сумасшедшая, и эти копы выломают твою дверь, я уверена.

Я наблюдаю, как он делает шаг назад, его кулаки сжимаются и разжимаются, пока он смотрит, как я выхожу на улицу. Я чувствую его взгляд за спиной на протяжении всего пути через дом. Но не оборачиваюсь, чтобы посмотреть.

Распахнув дверь, я одариваю офицеров своей самой яркой улыбкой.

— Офицеры, думаю, что человек, которого вы ищете, находится прямо за моей спиной. Хорошего вам дня.

Идя по дорожке, я не останавливаюсь, не оглядываюсь и не плачу, пока не отхожу достаточно далеко и не скрываюсь из виду.

Наконец, смахнув предательские слезы с лица, я расправляю плечи. Я не позволю себе вернуться в тот момент, к воспоминаниям о том, как моего отца уводили в наручниках. Черт, я понятия не имею, где нахожусь. Как же я попаду домой?

— Ладно, ты справишься, Райли, просто позвони Холли. Она приедет и заберет тебя, — я знаю, что сейчас, наверное, выгляжу как сбежавшая из психушки. На мне мужская футболка и больше ничего, хотя футболка спускается почти до колен. Неважно, что на мне более закрытая одежда, чем прошлой ночью в клубе, но почему-то я чувствую себя почти голой. То, что я разговариваю сама с собой, тоже не добавляет уверенности в собственном здравомыслии.

Я звоню Холли, и та, прокричав свой привычный монолог о том, что ей снова придется забирать мою задницу из незнакомого района, соглашается приехать и забрать меня.

Итак, я сижу под огромным тенистым эвкалиптом и жду. Оглядывая окруженную деревьями улицу с огромными особняками, я испытываю как благоговение, так и шок от того, что именно на этой улице живет Брэй. Это не то место, где я представляла себе, он может жить. Эта улица кричит о семье, жене, муже, «двух с половиной детях» и собаке. А не горячем, как грех, татуированном плохом парне, с которым я была прошлой ночью.

Я визжу, когда меня стремительно перекидывают через плечо, большое широкое плечо. Цепляясь за его футболку, я чувствую, как под ней напрягаются мышцы, пока он несет меня через свой дом. Задрав голову, я даже не могу толком рассмотреть его дом, пока он несет меня куда-то, и я надеюсь, что в спальню.

— Брэй, отпусти меня. Я могу идти сама. Я слишком тяжелая, и ты, наверное, надорвешь себе спину или еще что-нибудь, а мне очень нравится эта спина. Я бы не хотела ее повредить.

— Ни за что на свете я тебя не опущу, тыковка. Не раньше, чем повалю тебя на свою кровать, что произойдет очень скоро, — он шлепает меня по заднице, прежде чем добавить: — Никогда, бл*дь, не пытайся снова сказать мне, что ты слишком тяжелая. Твое тело — определение совершенства.

Ммм, я не могу не поморщиться от жгучей боли в заднице. Как бы я ни старалась не позволить стону вырваться из моего рта, это происходит. Брэй замечает мою реакцию, стонет в ответ и шлепает меня еще раз, в этот раз сильнее.

— Любишь погрубее, да? Хорошие новости для тебя, детка, я люблю трахаться грубо и жестко. Приготовься, потому что тебя ждет ночь, которую ты не скоро забудешь.

Внезапно я лечу по воздуху и приземляюсь на спину, на то, что можно описать только как облако. Черт, это его кровать? Не думаю, что я когда-либо чувствовала что-то настолько мягкое и удобное. У меня нет времени размышлять о качестве матраса и постели Брэя, мое внимание сразу же привлекает фигура мужчины, который сейчас стягивает футболку, обнажая адски горячее тело.

Мой взгляд перемещается от его широких плеч и широкой груди вниз к его… подождите, это что, восьмерка? Мои попытки посчитать кубики прерывает его властный голос, выведя меня из оцепенения.

— Раздевайся сейчас же, Райли. Я больше не буду просить.

Я смотрю на него, не находя слов и смущаясь от влаги, которая только что появилась у меня между ног от его требования. Или это от того, что я вижу перед собой? Потому что, скажу я вам, одного вида Брэйдена Уильямсона без рубашки достаточно, чтобы любая девушка разрыдалась.

Следующее, что фиксирует мой мозг, — это звук рвущейся ткани. Черт возьми, я опускаю взгляд и вижу, что мое платье буквально разорвано пополам. Какого черта? Подняв глаза и встретившись взглядом с Брэем, я на мгновение теряюсь в этих изумрудных озерах.

— Какого черта, Брэй? Это было одно из моих любимых платьев!

— Я же сказал тебе раздеться. Ты была слишком медлительна, — он поднимает бровь, просто умоляя меня поспорить.

— Ну, может, предупредишь девушку, черт возьми, в следующий раз, когда соберешься снять футболку. Ничего не могу поделать, если я на мгновение потеряла голову от эффекта Брэя. Ты купишь новое платье, и, чтобы ты знал, оно было не из дешевых.

Брэй наклоняется, захватывает мои губы своими и не очень нежно раздвигает их, чтобы проникнуть языком в мой рот. Он буквально высасывает из меня все аргументы, пока целует до умопомрачения. Черт, я думала, что меня уже не раз целовали. Но это… этот поцелуй — тот, о которых снимают фильмы. Я хватаю его за шею и притягиваю ближе к себе, прижимаясь так сильно, как только могу.

Брэй прерывает поцелуй, проводит языком по моей шее, целует, покусывает и облизывает, спускаясь к груди. Со стоном он берет обе груди в руки, а затем втягивает в рот мой правый сосок. Мое тело выгибается от прикосновения, и я дрожу от удовольствия, проникающего в самое сердце.

Проходит совсем немного времени, и он уже стягивает мои трусики с ног. Я едва успеваю заметить его движение, как он широко раздвигает мои ноги, а его голова оказывается между ними. О Боже, смотреть на него было ошибкой. Голодного взгляда в его глазах, когда он облизывает губы, почти достаточно, чтобы отправить мое дрожащее тело за грань.