ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Алекс

15 сентября

Все, что нам нужно сделать – это прогуляться по Хэмпстеду. Обычно мы отправлялись из дома, прыгали в автобус или метро по мере необходимости, по дороге пили кофе, а затем шли пешком, впитывая атмосферу. Но на этот раз, когда к нам присоединился Джеймс, Джесс изменила ситуацию. Думаю, она, вероятно, немного нервничает. Возможно, я придаю этому слишком большое значение. В любом случае, она предложила вместо этого встретиться в Кенвуд-хаусе и отправиться оттуда.

— Ты уходишь? — спрашивает Эмма, когда мы встречаемся в холле, пока я спускаюсь вниз.

Я киваю:

— Хорошо выглядишь. Отправляешься в какое-то интересное место?

Эмма откидывает свои длинные темные волосы за плечи и улыбается. Она знает, что хорошо выглядит. За это она мне и нравится.

— Вообще-то, на третье свидание.

— Мило, — это неловко? Я удивляюсь. Но, знаете что? Думаю, может, все в порядке.

— Ага, — она смотрит на меня с полминуты со странным выражением на лице, а затем улыбается: — Он юрист, как ни странно.

Она, как всегда, красиво одета, ее волосы блестящей завесой ниспадают на спину. Снизу доносится грохот музыки – Роб, должно быть, проснулся после рабочего дня и готовится отправиться в ресторан. Я беру стопку писем и просматриваю их, проверяя, что ни одно из них не для меня, к счастью, это так, поскольку все, что я получаю – нежелательная почта и счета по кредитным картам, и аккуратно складываю их на комод в прихожей.

— Ну, — начинает она, делая паузу, чтобы провести помадой по губам, глядя на меня в зеркало в прихожей. Я на секунду оглядываюсь на ее отражение.

— С тобой все в порядке? — я спрашиваю.

Она кивает:

— А с тобой?

Я тоже киваю. Это самое близкое, что у нас было из «было хорошо, пока это длилось, но на этом все» разговора.

Она берет ключи и кладет их в свою дорогую на вид красную кожаную сумку:       — Я, пожалуй, пойду. Сегодня днем мы обедаем в «Амбаре».

Она перекидывает сумку через плечо, открывает дверь и направляется вниз по лестнице на улицу.

Я сижу в наземном поезде, направляющемся в Стратфорд, прислонившись головой к окну и смотрю на проплывающий вид, но в действительности не воспринимаю то, что вижу. Только когда женщина, сидящая напротив, роняет свою сумку мне на ногу, я поднимаю взгляд, понимая, что чуть не пропустил свою остановку.

— Извините, извините меня, — говорю я, поднимаясь с сиденья и направляясь к выходу. Я смотрю на часы – не хочу приехать туда раньше времени и торчать у Кенвуд-хауса, как неудачник. Я заскакиваю в пекарню рядом со станцией, покупаю сэндвич и банку кока-колы и перекусываю, сидя у входа в парк «Хампстед-Хит», прежде чем отправиться сквозь деревья.

Такое ощущение, что сегодня здесь собрались все жители Лондона – собаки на удлиняемых поводках запутываются друг в друге, а маленькие дети на тренировочных велосипедах гоняют под гору от раздраженных родителей. Я направляюсь к Кенвуд-хаусу – был там целую вечность, и это было одно из мест, которые я планировал показать Джесс во время наших прогулок. Просто не рассчитывал, что Джеймс тоже будет с нами. Оособняк появляется в поле зрения – огромный и великолепный на вершине холма, и я задаюсь вопросом, каково было бы жить в подобном месте. Имейте в виду, держу пари, люди думают то же самое о нашем месте.       В колледже было немало удивленных лиц, когда я сказал им, что живу на Олбани-роуд. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем Бекки продаст это место? Не могу представить, чтобы она продолжала держать его в долевом владении, когда оно стоит миллионы.

Я обхожу вокруг дома к месту, где мы договорились встретиться, и…

— Алекс, вот и ты.

Джесс завязывает шнурок на ботинке. Она поднимает глаза и лучезарно улыбается мне, а я чувствую, как что-то в моем животе переворачивается. Ничего не могу с собой поделать и улыбаюсь в ответ. Понимая, что Джеймс стоит чуть сбоку от нее, я протягиваю руку и пожимаю ее в знак приветствия.

— Привет, — говорю я.

— Тут великолепно, — говорит Джеймс. — Никогда здесь раньше не был.

— Довольно мило, не правда ли? Внутри есть галерея, — говорю я, понимая, что Джеймс из тех людей, которые, вероятно, захотят туда зайти. Ничего не имею против искусства как такового, но перспектива бродить по величественному дому и рассматривать картины точно не наполняет меня радостью.

— И коллекция пряжек для обуви, — говорит Джесс. — Я погуглила. Так или иначе, идем?

— Пойдем, — сердечно говорит Джеймс. Я понимаю, что ему, вероятно, так же неловко, как и мне.

Мы отправляемся через сады дома. Джесс останавливается, чтобы сфотографировать скульптуру Генри Мура (потому что в мире Джесс, если вы не разместили что-то в «Инстаграме», произошло ли это на самом деле?), и пока она стоит со своим телефоном, пытаясь найти идеальный ракурс, мы с Джеймсом остаемся стоять бок о бок, поддерживая беседу.

— Так, я понимаю, вы двое прошли пешком уже несколько миль по всему Лондону? — говорит Джеймс, пристально глядя на меня. Он очень… солидный. Золотой мальчик. Как… Боже мой, он похож на золотистого ретривера. Вроде как здоровый, крепкий и надежный. Понятия не имею, почему это только что пришло мне в голову, и теперь эта мысль никуда не денется. Ирония в том, что обычно Джесс сочла бы подобные комментарии забавными, но в данных обстоятельствах…

— Ну, — начинаю я очень серьезно, потому что стараюсь не думать о Джеймсе как о золотистом ретривере в костюме и галстуке, — все началось с того, что Джесс не знала, как и куда идти.

— А Алекс действительно хорошо здесь все знает, потому что он проводил здесь много времени, когда его отец приезжал сюда на работу, — рядом с нами появляется Джесс и заканчивает мое предложение, искоса глядя на меня и улыбаясь.       Она заправляет прядь волос за ухо. На ней джемпер и платье, сплошь расшитое крошечными бутончиками роз, и ожерелье, которое, как она сказала мне, ее бабушка Бет подарила ей в качестве талисмана на удачу перед тем, как она переехала сюда. Я усиленно моргаю и отвожу взгляд, гадая, не засмотрелся ли я на нее.

— И, Алекс, похоже, просто знает целую кучу историй о местах, где мы побывали, — продолжает она, как будто я не смотрел на нее, как мне показалось, целую вечность. Может быть, это длилось всего пару секунд. Возможно – нет, определенно – мне нужно взять себя в руки.

— Это лишь потому, что я законченный гик, со странной памятью на случайные факты, — добавляю я.

— Они не случайные. Если бы не ты, я бы никогда не узнала, что такое кладбище домашних животных в Гайд-парке, — она смеется.

— Я подумал, тебе здесь понравится из-за всего этого «НоттингХилла» (прим. НоттингХилл – романтическая комедия), — я машу рукой в направлении лужайки, где снималась сцена из этого фильма.

— Ааах, — счастливо вздыхает Джесс. — Если бы только прямо сейчас перед нами материализовался молодой Хью Грант.

— И что бы ты сделала? — я приподнимаю бровь.

— Покраснела и спряталась за деревом, конечно же. Ну, в моем мире фантазий я бы представилась, а он бы до безумия влюбился в меня, но…

Джеймс прочищает горло:

— Я подумал, мы могли бы прогуляться до беседки – оттуда открывается прекрасный вид на город.

Джесс бросает на меня быстрый взгляд. Я корчу гримасу. Не уверен, что ее мечты о фильмах Ричарда Кертиса (прим. британский кинорежиссер, сценарист, продюсер, актер и писатель) так уж нравятся Джеймсу. Ему нужно привыкнуть к ним, имейте это в виду. В доме уже устоявшаяся шутка, что каждый раз, когда мы включаем «Нетфликс» в гостиной, нас спрашивают, хотим ли мы продолжать смотреть один из его фильмов. Она абсолютно зависима.

— Звучит неплохо, не так ли, Алекс?

Я киваю. И мы начинаем идти – Джеймс чуть впереди, потому что у него распечатанная карта, хотя найти ее не так уж сложно, и если мы продолжим идти по прямой, то доберемся до беседки. Я ничего не говорю. Джесс парит где-то между нами двумя. Это… неловко. Я чувствую себя третьим лишним на свидании, только на свидании, которое проходит не так уж хорошо.

— Эм, — начинаю говорить я, пытаясь придумать что-нибудь умное и интересное, что заставило бы Джеймса заговорить, но тут порыв ветра швыряет детского пластикового воздушного змея прямо в середину нас троих, и мы отскакиваем в сторону. Джеймс хватает его и подходит к маленькому мальчику и его родителям, наклоняясь до его уровня, чтобы вернуть его. Тот улыбается и показывает Джеймсу горсть камешков, которые собрал и рассовал по карманам. Родители вмешиваются, а я наблюдаю, как он болтает с ними, вероятно, о погоде и других подходящих темах, когда он встает и отряхивает брюки, он смотрит на нас и улыбается, и маленький мальчик тоже.

— Ну, он хорошо ладит с детьми, — говорю я, приподняв бровь.

— Заткнись, — Джесс толкает меня локтем.

— Что? Просто говорю. Хороший материал для брака и все такое, — с какой стати я это сказал? Почему я пытаюсь подтолкнуть ее в его объятия? Ох, боже. Я встряхиваю себя.

— Ну, не надо, — говорит она, выглядя немного сердитой.

— Кстати, о детях, — спрашиваю я, — что там у Софи?

— Ничего, — говорит Джесс. Она бросает на меня взгляд, который совершенно ясно говорит: «Прекрати болтать». Я оборачиваюсь и вижу, что Джеймс присоединился к нам. Сначала я не могу понять, о чем беспокоится Джесс, потом понимаю, черт. Дерьмо. Джеймс работает с Софи и, вероятно, подслушал меня.

— Что там насчет Софи? — повторяет Джеймс.

— Просто говорим про вечеринку, которую она устраивает для своей племянницы. Я помогала ей составлять планы, — Джесс быстро придумывает отговорку. Не думаю, что Джеймс вообще думает об этом, заметьте. Он смотрит на карту, нахмурив брови. Я наклоняюсь и показываю ему, где мы находимся, указывая в направлении беседки.

— Там есть дорожка, — говорит Джеймс.

— Ага, нам просто нужно перейти там дорогу и немного пройти мимо «Испанцев» – это старый паб, он стоит там с шестнадцатого века, а потом мы снова окажемся в Хампстед-Хите.