Глава 5

Застигнутая врасплох, Оливия не успела подумать, но она определенно почувствовала, когда Макл поцеловал ее с внезапной страстью. В отличие от предыдущего раза, когда она сосредоточилась на том, чтобы заставить его ослабить бдительность, чтобы она могла отравить его газом с помощью капсулы, спрятанной в ее зубе, на этот раз ей нечем было с ним бороться. Кроме ее языка, и это оказалось скорее приятным, чем эффективным для того, чтобы заставить его прекратить свой восхитительный поцелуй.

Черт, инопланетянин, так похожий на настоящего мужчину, привлекал ее. Он взывал к ее чувствам. Начиная с его скульптурного тела и заканчивая подшучиванием, она не могла отрицать, что он оживил ее, стимулируя во всех нужных местах. И она имела в виду все. Он точно запечатлел потрясающий поцелуй! Оливия ни в коем случае не была невинной. Она испытала свое любопытство к сексу много лет назад и осталась по большей части равнодушной, но, возможно, ей следует пересмотреть это отношение, поскольку всего лишь одним объятием Макл поднял температуру ее крови до кипения — в хорошем смысле. Но, бушуют гормоны или нет, французский поцелуй не поможет им сбежать.

Между вздохами, она прошептала:

— Какой у нас план?

— Просто продолжай следовать моему примеру, — пробормотал он в ответ, прежде чем снова поцеловать ее так тщательно, что разговор стал невозможен.

Странно, что его лидерство означало, что ее язык переплелся с его языком. Кончики ее грудей, прижатых к его груди, напряглись. Ее лоно увлажнилось. Она обнаружила, что прижимается к нему, трется и надавливает, пытаясь стать ближе. Его большие руки блуждали по ее спине, массируя позвоночник твердыми пальцами, которые впились как раз в то место, а затем проследовали вниз по всей длине ее тела, чтобы обхватить ягодицы. Она ахнула, когда он приподнял ее, плотно прижимая ее лоно к твердой выпуклости в его паху. Свидетельство его желания порочно ткнулось в переднюю часть ее холмика.

Она застонала. Безумный. Сумасшедший мужчина. Она никогда раньше не теряла себя в такой момент, как этот. Она просто позволила себе почувствовать… И озвучила свое удовольствие.

— Вот и все. Постони немного громче, — уговаривал он.

Его тихие слова немного рассеяли чары, достаточно, чтобы она открыла глаза и увидела, как он потянулся за спину, чтобы схватить и набросить свой плащ. Он прицелился в камеру в углу. Шелковистая ткань зацепилась за кончик шпионского устройства и соскользнула на пол. Здорово. Кто-нибудь, вручите ей награду главной идиотки. Она отдала ему красивую теплую накидку, чтобы он мог прикрыть объектив и залезть к ней в штаны. «Как я могла забыть на мгновение о своем аресте, ожидающем приговоре и обо всем остальном только потому, что совершенно незнакомый человек засунул свой язык мне в глотку?»

Что отстойно еще больше, чем ее идиотская реакция на его поцелуй? Она все еще предпочла бы поцеловать его, чем иметь дело с той безрадостной ситуацией, в которой оказалась. Было ли это слишком, чтобы просить хотя бы немного тишины и покоя? Почему она не ушла на заслуженный отдых вместо того, чтобы отправиться за сокровищами? Почему она позволяла ему растопить ее, покусывая за горло? Он стал причиной ее ситуации. Он обещал вытащить ее отсюда. Это означало, что больше никаких поцелуев.

Собираясь разразиться тирадой, она чуть не прикусила язык, когда его губы переместились с ее шеи на мочку уха, покусывая нежную плоть, в то время как его теплое дыхание трепетало в раковине.

— Притворись, что тебе это нравится, — прошипел он. — Если только ты не передумала насчет побега?

Она притворно ахнула и схватила его за волосы — достаточно крепко, чтобы заставить большинство мужчин вздрогнуть, — и дернула его голову вниз, чтобы она могла притвориться, что проделывает с его ухом ту же эротическую процедуру.

— Трудно притворяться, когда я ничего не чувствую.

— Лгунишка. — Он выдохнул горячее слово ей в ухо. «Забудь о том, чтобы контролировать дрожь», — подумала она.

Ладно, значит, это было приятно. Но это ничего не изменило.

— Секс не растопит эти батончики, какими бы горячими они ни были.

От его низкого смешка по ее спине пробежали мурашки.

— По крайней мере, ты признаешь, что это было жарко. Но, увы, это всего лишь часть плана побега.

Она фыркнула, но не прекратила покусывать его кожу — он действительно был довольно вкусным.

— О, моя милая варварша, — простонал он, делая шаг назад. Громче: — Не бойся. Я не позволю тебе умереть девственницей.

— Извини? — Она могла бы многое уловить, учитывая, как низко отвисла ее челюсть.

— Такая милая вещь, как твое лишение девственности, должна происходить на самом мягком постельном белье. Только ты и я, голые. Кожа к коже. Мой могучий член проникает в твои самые нежные места.

У нее вырвался смешок. Затем фырканье. Собираясь поиздеваться над ним, она заметила легкое покачивание его головы. Она подправила свои слова.

— Насколько романтично? — Она не смогла удержаться от вопросительной нотки.

— Романтично? Увы, нам придется довольствоваться тем, что у нас есть. Я просто хотел бы, чтобы у нас было больше уединения. — Он подмигнул ей, указывая на комнату, точнее, на плащ у своих ног.

И она, наконец, рассеяла дымку похоти и спохватилась.

— О, мой фиолетовый маффин. Ты говоришь самые горячие вещи. — Она стянула с себя рубашку, оставшись одетой только в тонкую повязку на груди. С кажущейся небрежностью она отбросила вещь; рубашка зацепилась за край камеры и повисла. Теперь наблюдающим за происходящим охранникам пришлось бы полагаться только на звук, что объясняло возмутительную речь Макла. Или, по крайней мере, она надеялась, что он не так разговаривал со своими любовницами. Не то чтобы она собиралась это выяснять. Классно целуется или нет, но он обнял ее только как часть своего плана. И она согласилась с большим актерским мастерством, чем сама предполагала. Мокрые трусики и раскрасневшаяся кожа были приятным дополнением. Может быть, ей стоит подумать о том, чтобы выйти на сцену в качестве актрисы?

Однако шоу не было закончено, по крайней мере, если речь Макла была каким-либо показателем.

— Да, ты порочный сексуальный варвар. Обнажись для меня, чтобы я мог вкусить плод твоего тела.

— Оближи меня, как конфетку, — закричала она. Она все еще не понимала, что он задумал. Роясь в складках своего плаща, он продолжал беглый комментарий.

— Что ты делаешь на коленях, человек? Я слишком большой и толстый для твоего сладкого, драгоценного рта. Ах… Ах… Да, ты злая искусительница. — На последнем слове он поймал ее взгляд.

Она закатила глаза на его широкую ухмылку, но подыграла, когда он вытащил что-то из плаща, в котором, она могла поклясться, не было ни одного кармана.

— Ты. — Поджав губы, она издала чавкающий звук. — Ничего не видел. — Всасывающий звук. — Пока. Мое влагалище еще плотнее, чем мой рот. Влажнее. И жаждет тебя.

Пересеклись ли их взгляды? Она не могла сказать наверняка, поскольку Макл с пробормотанным проклятием уронил какой-то предмет, похожий на небольшую палку.

— О, следи за своими зубками, моя прелесть. Мой большой фиолетовый монстр, возможно, слишком велик для твоего маленького рта.

Это заставило ее задохнуться по-настоящему.

— О, позволь мне продолжать пытаться. Ты такой вкусный, но, боже мой, ты просто оооочень большой. — Оливия засунула палец в рот и притворилась, что давится. Макл схватил жезл с пола и затрясся от беззвучного смеха, в уголках его ледяных глаз появились морщинки.

— Большой и твердый, только для тебя, мой роскошный варвар. Теперь наклонись, чтобы я мог пронзить тебя своим могучим мечом.

Пронзить? Она одними губами произнесла это слово, сморщив нос, и он ухмыльнулся, превращая короткий стержень в дубинку, металлический щелчок, вставший на место, был заглушен ее притворными звуками влажного удовольствия.

— О… О… О… Дааа. Прими это, человек. Прими весь мой могучий член.

Оливия изо всех сил старалась не рассмеяться, отвечая тем же.

— Сильнее. Да, да. Глубже. Мне нравится чувствовать, как ты трахаешь мою матку. Ты такой большой. Да! Да!

Казалось, их представление принесло результаты. Охранники даже не пытались соблюдать тишину, когда они неслись по коридору, стуча обутыми в ботинки ногами. Нетерпеливые ублюдки. Она скривила губы от их предсказуемой потребности увидеть происходящее из первых рук.

Макл набросил серебристый плащ на плечи и поманил ее присоединиться к нему. Она колебалась. И он исчез. Буквально.

Какого хрена? Она, заикаясь, остановилась прямо посреди своего поддельного оргазма. Куда он делся? «Не говорите мне, что этот проклятый плащ был телепортом, а я так и не поняла этого». Но если он ушел, почему она все еще могла слышать, как он притворяется? Она вскрикнула, когда из ниоткуда появилась бестелесная рука и прижала ее к широкой груди.

— Продолжай кричать, — предостерег он между собственными воплями блаженства. Уже не так просто, когда его запах — ощущение его — затопил ее чувства. Ее стоны стали хриплыми, и жар, который был до этого, вернулся в полную силу, сосредоточившись на пучке нервов между ее бедрами. Крепко прижатая к нему, каждое легкое трение их тел, казалось, терлось об него, посылая небольшие ударные волны через нее. Когда у нее перехватило дыхание и она замолчала, он крикнул: — Я кончаю. — Затем еще раз прижался губами к ее рту, впитывая любой звук, который она могла бы издать, когда дверь в их тюрьму скользнула в сторону. Короткое объятие, достаточное, чтобы заставить ее замолчать, в то время как охранники вошли в камеру с озадаченным воплем:

— Где они, черт возьми, прячутся?

Развернув ее подальше от себя, Макл пришел в движение. Он сильно пнул одного из охранников в ногу. Дубинка, которой он замахнулся на другого головореза в форме, выбила пистолет — в противоположную сторону от Оливии, которая наблюдала за происходящим с застывшим восхищением. Несмотря на свое воспитание, она редко сталкивалась с настоящим насилием из первых рук. Это одновременно завораживало и отталкивало. Сила, которую демонстрировал Макл, сила, стоящая за каждым ударом… Когда он развернулся, его кулак с глухим стуком врезался в мясистую челюсть охранника. Инопланетянин упал бесчувственной кучей. Она могла повторить это движение с другим охранником, но именно вывих шеи после этого заставил ее отшатнуться назад.